Рок неизбежности

Породнение через плод – это ли жизнь, кою ждёшь, когда вырастешь?

Да и любви ли плод? Если её сначала не было!

Мара отвернулась, не обращая внимания на заигрывания юноши, продолжая вести Ленточку домой. Она каждое утро снимала оберег – или кладя его на стол, или выбрасывая за околицу, или топя в колодце, но на следующее утро Звезда Сварога вновь висела у неё на шее, радуя глаз рунными узорами…

«Неужели Лаз из тех, кто отринул древние заветы богини Лады и верит в чуждых словянам богов? Неужели, прикрываясь именем Сварога, Лаз решил поставить на ней клеймо собственности? Неужели он хочет лишить её счастья?»

Юноша подбежал сзади и вытащил из-за спины букет огнецвета.

– Держи, – протянул он подарок. – Цветы хоть радуют глаз, но не сравнятся с твоей красотой.

«Вот подлиза! – мысленно фыркнула Мара, продолжая держаться отстранённо. – Всё равно не люб ты мне!»

Лаз понял: букет не приглянулся, хотя девчата-подружки говорили: «Мара без ума от огнецвета».

Юноша молча шёл рядом, даже не думая отставать, при этом с нарочито строгим видом скармливал цветы Ленточке да поглаживал коровку по хребту. Вдруг, по какому-то нелепому обстоятельству, Лаз споткнулся и левой ладонью накрыл правую руку Мары.

Она вздрогнула и вырвалась.

– Ах ты гад!

Лаз обескураженно усмехнулся и примирительно поднял руки, безмолвно говоря, что и в мыслях не было приставать с ухаживаниями к юной и необученной Весте, но Мару было уже не остановить. Схватив первое, что попало под руку, она запустила этим в наглого молодца. Лаз не пытался увернуться. Острый камень разбил ему лоб.

– Извини, Мара, но у меня и в помыслах не было брать тебя за руку, покуда наши предки не обговорили союз меж нами.

– Не бывать этому! – взвилась вконец разбушевавшаяся Мара. Даже хлынувшая из раны молодца кровь не смягчила её сердце. – А ежели ты продолжишь добиваться меня, то опостылеешь навсегда! Понял?!

Лаз понял.

Опустив голову, юноша побрёл прочь.

Ну и ладно! Видеть его не хочу!

Ленточка продолжала спокойно идти себе в стойло. Ей были глубоко безразличны стенания юной хозяйки. Коровке главное – поскорее освободиться от груза молока да отстояться до утренней зорьки, а дальше снова в поле, где раздолье, зелёная вкусная травушка-муравушка и нет кричащей Мары, забывающей вовремя встретить и выдоить.

Мама, стоя подле ворот, укоризненно качала головой, выражая недовольство действиями строптивой дочки.

– Ну вот что ты за девица такая, Марушка?! Ведь скоро двадцать годков станется, а ещё Вестой не стала! Как же жить дальше-то собираешься, если самого завидного в слободе жениха камнем огрела, постылым обозвала и вышибла с глаз долой!

Мара загнала Ленточку во двор, привязала и принялась доить, не желая отвечать на вопрос, но матушка настояла.

– Вон погляди, Клава Кутанич замуж выходит за ратника из острога, Кима Зорина сговорилась о поженитьбе с торговцем из Новэя, а ты кого ждёшь? Неужто за княжича замуж собралась?

– Нет, матушка, – не отвлекаясь, ответила Мара, хотя поддерживать разговор желание отсутствовало. Тем не менее, если позволить Ма продолжать наставление о женитьбе, то через пару минут её уже свяжут и отдадут первому встречному в жёны, будто она коза безмолвная и ею можно помыкать. – Про Клаву я тебе скажу так: ратник тот косой да рябой, а родом сам из свижской деревушки из-под Смоли. И куда Кутаничи смотрят?! Жених Кимы вообще вдовец. Говорят, у него супруга была на сносях, когда её убили. Да и что это за фамилия такая – Стальман? Да он старше вдвое! На кой экий старый ей сдался?!