Уникум. Практикум

И, не дожидаясь возражений, полез наверх.

– Я на кровать, у меня от матрасов бока болеть будут, – заявила Терлецкая.

– Высокородные во всей красе, – фыркнула ведьма, но спорить не стала.

Так мы и устроились. Куракин с Аганиным – в комнате с печкой, все остальные – в соседней. Кате матрас положили поперек, прямо под окном. А мы с Рамилем легли на проходе. «Как бомжи», – сказал бы дядя Коля, увидев эту картину. Он всегда ругал меня, если я засыпал в одежде. Но тут по-другому никак. Еще заставят жениться.

Ночь прошла на удивление спокойно. Ни криков в лесу, ни стонов или других жутких звуков. К тому же дверь мы заперли на засов, да и я пару раз вставал, проверял, все ли нормально. Но юдо, если оно и бродило поблизости, решило к нам не соваться. И правильно сделало.

Утро началось, само собой, не с кофе.

– Господи, там даже туалетной бумаги нет, – задыхаясь то ли от возмущения, то ли от непередаваемого запаха, сказала Терлецкая, вернувшись из туалета.

– Вон целый ворох газет, пользуйся – меланхолично отозвался Рамиль. – Товарищ глава группы, скажи, мы чего жрать будем? Опять картошку?

– Не хотелось бы, – ответил я.

– Чай, кстати, тоже заканчивается, – сказал Аганин.

– Значит, надо идти на добычу еды. Магазин какой найти, – отозвался Куракин, явно пытаясь показать, что он полезен для группы.

– У тебя деньги есть? – спросил Рамиль.

– Когда отсутствие денег у магов было проблемой?

– Да, надо пройтись по деревне. С местными познакомиться, – как бы странно это ни звучало, но я поддержал Сашу.

Но на сонного и голодного охотника зверь прибежал сам. Стоило нам выбраться из дома и выйти за ограду, как мы буквально столкнулись с невысоким усатым мужичком лет за пятьдесят. Тот шел к нам, смешно раскачиваясь из стороны в сторону, облаченный в старый, наглухо застегнутый плащ. Хотя, я его понимаю: утро выдалось прохладным.

– Здравствуйте, – начал я, – а вы не подскажете, где тут ближайший магазин?

– А вы из лесничества, что ли? – спросил он.

Я вспомнил ту странную легенду, которую нам написали, и кивнул. Уж лучше пусть будет так.

– Так нет тут магазина, уже лет десять как. Вы совсем без продуктов приехали?

Представляю, что сейчас местный о нас думает. Тем более к нам присоединились девчонки, которых мужичок очень уж внимательно осмотрел. Разве что не облизнулся. М-да, вот только хоррора в глухой российской деревне нам не хватало. Сейчас он предложит зайти за продуктами к нему…

– У меня из запасов есть кое-что, – мужик не сводил взгляда с Терлецкой. – Щас принесу. Тут будьте.

Я облегченно выдохнул, а мужичок, все так же странно раскачиваясь, пошел к ближайшему дому.

В лучах утреннего солнца деревня выглядела как-то по-другому – тихой, будто и не живет в ней никто. Заброшенных дворов много. Но и возле обихоженных не видно жизни. Даже дымок над трубой нигде не вьется. С другой стороны, ночью еще не так холодно, заморозки не ударили. Это нам, неженкам, все не так.

Я обратил внимание, что наш дом оказался на отшибе. Будто оборонник специально взял тот, который подальше. Впрочем, может, так оно и было. Чтобы мы лишний раз местным на глаза не попадались.

Мужичок вернулся довольно скоро, таща целый пакет.

– Мука, яйца, сметана деревенская, масло. Всего по чуть-чуть, – сказал он, искоса поглядывая на Терлецкую.

– Спасибо вам большое, сколько мы должны? – спросил я, и только потом вспомнил, что денег у нас нет.

– Нисколько, – отмахнулся мужик. – Пользуйтесь. Завтра Сергеич в область поедет, можете у него заказать что надо. Но его сейчас дома нет, только к вечеру будет. Это вон тот, дальний дом. Да что ж я все болтаю, а так и не представился. Борис, – он подал мне руку.

Я пожал ее, но меня не покидало какое-то странное ощущение, словно что-то идет не так. Ладонь у Бориса оказалась мягкая, теплая, даже нежная, что ли.

– Максим. Мы, скорее всего, тут ненадолго. А что, говорят, у вас местных кто-то убивает?

– Да кто убивает? – пожал плечами Борис. – Волки. Видели тут стаю. Оттого Сергеич и в область едет, патроны купить. Вон оно как, – он показал рукой на дома позади, – все сидят, носы боятся высунуть, не то что в лес пойти. Вы бы, кстати, тоже не ходили.

– Нам нельзя, у нас работа, – я начал вживаться в роль. – А вы чего, не боитесь?

– А чего мне бояться? Я свое пожил. Да и мясо у меня жилистое. Волкам не понравится.

Перекинувшись еще парой фраз, мы условились, мол, если нам что понадобится, мы смело можем беспокоить Бориса. Он вроде как рад будет, совсем одичал в этой глуши.

– М-м, что за запах? – спросил я, когда вернулся.

– Блины, – ответила Зыбунина.

Пока мы вели светскую беседу с аборигеном, Катя успела забрать пакет и пойти готовить завтрак. Теперь на двух огромных чугунных сковородах она жарила блины. Запах стоял такой, что живот жалобно заурчал.

– Чайник ставь, – сказал я Рамилю. – И заваривай наши остатки. Надо экономить. А вечером, в самом деле, к этому Сергеичу сходим.

Румяная стопка росла на глазах. Катя как-то успевала еще смазывать блины маслом, проявляя чудеса ловкости.

– Давно я блинов не ела, – за столом оказалась Терлецкая.

– Ты возьмешь их из рук ведьмы? – с издевкой спросила Зыбунина.

Светка закусила губу, но ничего не ответила. Оно и понятно, быть гордой девушкой с принципами лучше всего на сытый желудок. Но мне было не до того. Рамик, которого еще Якут замечал на следопытстве за хороший глаз, придвинулся и зашептал на ухо:

– Стремный этот Борис какой-то.

– Чего стремного?

– Видел усы у него? По бокам седые, а в середине желтые. Так бывает, когда человек много курит.

– Согласен. Курение – страшное преступление.

– Ты не понял, усы у него желтые, а ногти на пальцах – нет. У меня картатай всю жизнь курит, я знаю, о чем говорю.

– Кто курит?

– Дедушка по-вашему.

– Ну мне он тоже показался странным. С другой стороны, продуктов дал.