Город. Кварталы

«Шустрый побег» – способность выпустить из ладони побег, который может перемещаться под землей на расстоянии видимости. Чем длиннее побег, тем меньше его поражающая способность. Внимание! При активации этой способности усиливается эффект «Боевой лианы».

Я же говорю, выбора нет, лишь игры в его наличие. «Шустрый побег» высветился ярко-зеленым цветом, чтобы занять место в арсенале. А меня тут же выбросило обратно в реальность. Точнее, в однокомнатную квартиру на третьем этаже.

Нет, здесь были апартаменты и получше. С мягкими кроватями, выглаженными простынями, свежепоклеенными обоями. Я, само собой, взял квартиру на верхнем этаже, чтобы в случае чего до меня было труднее всего добраться. И угловую. Единственную, которая выходила сразу и на главную улицу, и на проулок, разделяющий мои владения и квартал Крылатого.

Заднице все равно, на какой кровати спать, если для нее каждый день может стать последним. К слову, здоровенный пружинный матрас, вроде как даже ортопедический, я приволок в первый же день. И выбросил. То ли сам не привык к роскошной жизни, то ли еще что, но панцирная кровать со старым советским матрасом в зеленую полоску подошла намного лучше. Да и нельзя в Городе слишком сильно окружать себя комфортом. Иначе расслабишься и потеряешь связь с реальностью. Помнится, на этом погорели славные строители самого равного в мире общества.

– Дядя Шип, – застучал в окно Крылатый. – Твоя очередь дежурить.

В его голосе слышался укор. Ну да, ему не нравится, когда я выпиваю. Будто я от этого удовольствие получаю. А вот про караульную службу я совсем забыл. Все этот пацан, который выскочил в конце волны. Всю душу разбередил, сволочь.

– Иду.

– Дядя Шип, захватишь банку тушенки? А то у меня закончилась.

– Захвачу.

Я даже не стал нудеть, что Крылатый жрет как не в себя. Молодой растущий организм, что тут скажешь. К тому же он единственный из нас, кто чаще прочих бывает в боевой трансформации. А после нее всегда жрать хочется.

Как ни крути, а Крылатый – мой лучший разведчик. Лучший, во-первых, потому что умеет летать, а во-вторых, потому что других нет. Но его сведения действительно невероятно ценны.

Я вытащил магазин из ПМ-а и проверил патроны. Ну да, будто там могло что-то измениться. Это из того же разряда, когда весь день крутишься вокруг холодильника, периодически его открывая. Три патрона. А что будет потом? Ох, как бы не уйти тебе, Шипастый, вместе с очередной волной, предоставив дорогу молодым и дерзким.

Крылатый ждал меня на моей крыше, нервно переминаясь с ноги на ногу. Да, выходить из своих владений всегда неприятно. Квартал дает своему хозяину дополнительную силу. Это я тоже проверял. Та же лиана на дороге почти на полтора метра короче, не потому, что я сильно устал, да и вообще здесь холодно. Пацан забрал драгоценную тушенку, продолжая пялиться на меня. Пусть он сейчас меньше всего походил на человека, но я понимал, что его взгляд выражает высшую степень неодобрения. Как у подростка, который смотрит на опять подбухнувшего отца.

– Дядя Шип, ты в порядке вообще? – спросил он.

– Ну, дожили, яйца курицу учат, – усмехнулся я. – Давай-ка без этого всего. Что у тебя со жратвой?

– Немного полуфабрикатов осталось, но ты сам знаешь… Шляпа.

– Знаю. И дерьмо полное твои полуфабрикаты. У меня потом весь день живот крутит после них.

– Я тут нашел кое-что, – совсем тихо сказал Крылатый. И побарабанил пальцем себе по носу, давая понять, каким образом. – Супермаркет. Рольставни погнутые, но целые.

– Думаешь, не обнесли еще?

– Он в такой жопе находится, – фасеточные глаза собеседника засияли. Блин, будто прожорливая муха на тебя смотрит. – Двадцать два квартала от нас на север. Со всех сторон руины.

– Далеко ты забрался. Значит, сегодня ночью пойдем, – решительно сказал я. – Иди отсыпайся.

– Ты точно нормальный?

– Да нормальный я, нормальный, – специально глухим, низким голосом ответил я.

Крылатый, понятное дело, отсылки не понял. Может, стоило сесть на мотоцикл с люлькой? Ну да и черт с ним. Поколение некст, мать его. Или я уже такой старый?

– Шипаштый, ты? – Слепой не торопился вылезать наружу, выглядывая из-за чердачного окна.

Оно и понятно. Зрение старику не позволяет разглядеть, кто там на крыше. Вдруг тут новый хозяин квартала с самыми странными намерениями по поводу соседей? А осторожность лишней не бывает.

– Я, Слепой, я.

– Ну, шлава тебе, Гошподи. Отбилишь, – сказал он, выбираясь наружу. Что интересно, в руках старик держал небольшую брошюрку и ручку. – Волны-то штали какими. Ш каждым разом вше шильнее и шильнее.

– Ага, скоро смоет нас нахрен. Ты чего там держишь?

– Да вот тут нашел в кармане у новичка. Шканворды. «Тещин язык». Жуть как по шканвордам шошкучилшя. Ты, штало быть, караульный?

Вопрос глупый, да и задавал его Слепой каждый раз. Мне казалось, лишь бы для того, чтобы поболтать. Некоторые люди категорически не выносят тишины.

– Ага, – ответил я, выключив свой сарказм.

Отношения у нас с соседями были нормальными, так сказать, рабочими. Мы запросто могли обложить друг друга по матушке в плохой день – а бывали у нас и такие, – но и никогда не лезли в чужие кварталы. Крылатый – большое исключение. Но из проживания в одном районе мы все же смогли извлечь определенную пользу. Самым важным пунктом в таких отношениях стало наблюдение за теми, кто пытался проникнуть к нам в кварталы.

А что? Делать целыми днями все равно нечего. Поэтому посмотреть за улицами, не ходит ли кто вблизи наших домов, оказалось не такой уж и плохой затеей. Каждый караул длился полдня. И, надо отметить, пару раз уже спас от непрошеных гостей. Слава богу, убивать никого не пришлось: незнакомцы – впрочем, и мы тоже – отделались легким испугом.

Слепой же от нечего делать уселся на крыше своего дома и поднес журнальчик со сканвордами к самым глазам.

– Шипаштый, ты не знаешь? Египетшкая богиня, покровительница шправедливошти, четыре буквы?

– Сука! – воскликнул я.

– Да нет, не подходит, – ответил Слепой. – Тут вторая «а».

– Да я не об этом. Погляди, Слепой, какие у тебя новые соседи.

Старик засуетился, отбрасывая в сторону сканворды и переходя в боевой режим. Ну, я же говорил, Пинхед, чтоб тебя. Слепой ощетинился толстыми иглами, которые порвали одежду и равномерно заполнили пространство всего тела. Дикобраз по сравнению с ним – мягкая игрушка.

Однако, помимо повышенной колючести, старик обладал еще одной крутой способностью, о которой я знал: он умел эти иглы метать. Выходило круче, чем у древних римлян и их пилумов. Хотя тут больше уместна аналогия с системой залпового огня. Единственная причина, по которой лично я мог не опасаться Слепого, – его зрение. Меткость у старика оставляла желать лучшего.

– Громуша, ты, что ли? – спросил он, щурясь. Но на всякий случай юркнул в слуховое окно.

Дом Гром-Бабы находился ближе, чем мой, поэтому Слепой все же мог оценить смутные очертания чего-то большого. Вот и сделал верное предположение.

– Я, я, Слепой. Ну и волна, ребятки, да? – устало ответила та.

Причиной же моего пусть и нецензурного, хотя вполне литературного высказывания, послужили очертания еще одного человека возле Гром-Бабы. Точнее, очертаниями они были для Слепого. Я же вполне четко и ясно разглядел ту самую Алису, про которую уже и думать забыл.

– Гром Бабовна, а ты с каких пор занялась благотворительностью? – вежливо поинтересовался я, не сводя глаз с незнакомки.

– При чем тут благотворительность? – дернула плечами соседка. Учитывая полное отсутствие шеи, можно сказать, что пожала плечами. – Девочку бы убили. Волна же.

Перед глазами встало испуганное лицо того десятилетки. Он, наверное, сейчас дрожит от страха, ожидая скорой смерти. Ребенку в Городе не выжить. Просто и понятное всем утверждение. Вот только почему я чувствую себя последней скотиной?

– А ты не боишьшя, что теперь эта девочка тебя убьет? – поддержал меня Слепой, продолжая щуриться. Бедняга, он даже не мог рассмотреть, из-за кого весь сыр-бор.

– Вы что такое говорите? – возмутилась Алиса. – Тетя… – тут она на мгновение замолчала, потому что Гром-Баба явно не назвала ей имени. Другого имени, отличного от того, каким мы ее называли. – Тетя Гром мне помогла, все рассказала. Я вообще не убийца.