Черный Лес

– Если вы о цене, – как будто мысли прочитал бармен, – то не стоит беспокоиться, вы же помните, у вас сегодня нереальная скидка на все напитки. Пользуйтесь. Вы наверняка знаете, что в жизни наши шансы не имеют постоянства. А сейчас перед вами шанс, да еще какой, вы просто еще не успели его оценить. Как надо оценить, – продолжил непонятными мне намеками бармен.

Он снял со стойки новый хрустальный фужер и наполнил его на две трети, то есть вылил почти полбутылки. Явно больше, чем положено. Поставил на барную стойку и внимательно влез своим взглядом в мои глаза. Мне стало отчего-то жутковато. А он как будто решил проверить – возьму – не возьму, пойму – не пойму. Затем очень осторожно он продвинул фужер к моей руке.

– Поверьте, вы не разочаруетесь! – вкрадчивым голосом произнес бармен.

– Ну кто бы сомневался, если Он Сам не разочаровался, – глазами я в фужер нырнул. – Кстати, о костюме. Я его почти из-за Него и купил, и даже в кредит, – не совсем точно понимая, к чему это я сказал.

– Ну-ка, ну-ка, очень интересно. Это как так из-за «Него»? Я правильно понял, что из-за него, того Самого? – И он поднял глаза к потолку. – Только одна просьба, сэр, bitte, в этом баре нет политики. О чистоте души и пользе мироздания – тут хоть до самого утра, но только не об этом грязном хобби.

– О, об этом точно вы не беспокойтесь, мне по профессии о ней нельзя и думать!

Я взял бокал, понюхал, повертел немного и наконец, глотнул, точнее пригубил. Уж очень не хотелось мордой в грязь. Вино хорошее, конечно. Но всё же вино как вино и предыдущее не хуже. Чувствуется, конечно, что много сотен евро – за бокал. «А вот, во сколько оно выйдет мне сегодня?» – опять мой мозг проснулся. Но хмель в голове уже брал свое, а кредитная карта с лимитом в две тысячи евро немного успокаивала анус. Всё это время он внимательно наблюдал за мной.

– Когда-то давным-давно, – начал я короткий свой рассказ, – после нескольких лет работы в групповом туризме «на дядю», до меня, наконец, дошло, что «дяди» ни морально, ни материально не бывают благодарны. Я решил всё поменять. Но чтоб начать что-то свое, мне нужен офис, деньги и машины. Впрочем, в VIP-туризме, где я хотел попробовать себя, всё было важно, всё до мелочей. Думаю, вы понимаете, о чем я. Первые попытки организовать свое дело закончились неудачно, и я устроился работать водителем в одну маленькую элитную компанию. В которой, впрочем, я и по сей день, как видите, тружусь. В общем, на второй год мне доверили дорогущий Mercedes, а на третий я чудом оказался в Париже, в одной рабочей команде и на одном важном мероприятии – книжной ярмарке, где почетным гостем была Россия.

Малым винтиком я обеспечивал передвижение по городу одному большому Дяденьке из нашей правительственной делегации. Работал я с ним уже не в первый раз и успел почти сдружиться, хотя он и по сей день наводит ужас на подчиненных и врагов.

«Боренька, – обращался он ко мне по-отечески в минуты своих добрых настроений, – а поедем-ка в Елисейский Державу-Матушку сегодня представлять!»

Ну, мы и приехали прямо к нужному входу, который я часто видел только по телевизору и ни разу с открытыми воротами. И тут ему звонок на телефон: в панике два русских, я уверен, великих писателя, не смогут пожать руки двум, и я почти уверен, великим президентам. Какая-то тетя Клава где-то в отеле вредительски забыла их пропуска на этот важный для всей русской литературы торжественный прием и заодно – вручение наград французских.

«Боренька, бегом беги в „Бристоль“, в штаб Администрации Самого. Передаст Передастович пропуска для них тебе передаст».

Ну, как вы знаете, «Бристоль» там всего в ста метрах – через десять минут я вернулся, но писателей уже впустили и без бумаг, а караульный, проверив мои пропуска, отдал мне честь и повел в торжественный зал Елисейского Дворца. Там в самом центре стояли два президента, а в ровную шеренгу полукругом навытяжку все двадцать или тридцать наших щелкопёров. Рукопожатия, награды, фото. Костюмы, галстуки, рубашки…

И вот, представьте, в этом вот ряду стою я – да, в белой рубашке, да, в галстуке, но в синих джинсах и полуспортивных туфлях.

Всё точно не по протоколу. В общем, ждать пока президенты придут жать мне руку, я не стал и незаметно вышел… Да и спросить могли потом с меня – зачем и почему, и кто такой, а там и до беды одной рукой. Но по возвращению я всё же поехал в ателье и заказал себе костюм. Вот на такой случай дорогой, теперь его почаще надеваю и, если что: «Здравствуйте, господин Президент, я счастлив видеть вас, господин Президент, давайте фото с вами, господин Президент!»

Мы оба дружно рассмеялись.

– Да-а, опять интересная история, – задумчиво произнес бармен. – Жаль всё же, что они вам руки не пожали. Если вы еще горите желанием не работать на жадных «дядек-тёток», такая фотография была бы вам большим подспорьем, – он сделал паузу и заново сказал намёком, – недаром говорят, что шансы наши не имеют постоянства. – Бармен горько вздохнул, как будто сам должен был попасть на это фото, но из-за меня у него это не вышло.

– Так в каком это было году? – спросил он и взял бутылку в руку.

– В две тысячи пятом! – ответил я и вспомнил о цифре на бутылке. – Вино отличное, спасибо! Скажите, а что, вы сами тоже из России? У вас акцент почти не слышен?

– О, что вы, нет, у меня французский паспорт. А вот прабабка да, лет сто назад бежала из России. А прадед немцем был, отсюда он, из Шварцвальда. К тому же я закончил факультет технических переводчиков и знаю еще пару-тройку языков.

Глава 5. Правильный бармен

Я на минуту задумался. За шестнадцать лет жизни в Европе мне ни разу не довелось повстречаться с барменом-переводчиком, да еще и с уникальной памятью. Но состояние мое уже не располагало к поиску ответов на столь ненужные вопросы. Алкоголь, как и положено, притупил мозг, расслабил тело. А пока я лениво тащил за веревку эту мысль, бармен вытащил кассету и стал искать другую. Черт возьми, как мне захотелось рока. «Аппараты из мечты должны крутить катушки только с роком», – подумал я.

– Как вы смотрите, если я поставлю что-нибудь пожестче? – через плечо спросил бармен, устанавливая на аппарат километровую серебряную бобину.

– Вот эт ништяк, прям с языка сорвали, врубайте. Да громко, если можно!

– Конечно можно, сэр, у нас же бар, а не институт благородных девиц, – он повернулся ко мне вполоборота. – Не удивляйтесь, в моей семье говорят, читают и смотрят русское телевидение. Бабушка завещала пронести русскую культуру через поколенья.

И тут из колонок мощным рифом грохнули AC/DC. Тяжелый рок, барная стойка, переводчики, вино, текила, пиво, – туманом мысли заплелись и в прошлое меня метнули. Дело было как-то в Испании, куда я тогда приехал в первый раз по работе, ну и заодно передохнуть. И там же, по работе, познакомился я с двумя отличными парнями. Они лет на пяток были меня постарше, когда-то окончили институт военных переводчиков и уже много лет с семьями проживали в Испании.

Сижу я с ними как-то раз в малюсеньком кафе на пляже, болтаем ни о чем. Испанская музыка под «Сангрию», а вокруг нас винегрет: испанцы, англичане, французы, немцы и прочие чебуреки. И все чуток косятся на непонятный наш язык.

«Простите, – тут обратился к нам седой дедушка, – а на каком языке вы разговариваете?»

А Паша ему в ответ с серьезным видом на классическом испанском:

«Мы, сеньор, из России, и говорим на русском. Но если хотите, можем с вами поговорить и на испанском, и английском».

И тут Серега по-французски добавляет: «И на французском, если нужно».

Ну и я свои две копейки вставил: «И на немецком тоже». Все в кафе немного притихли.

А дед переспросил: «А у вас там что, в России, все люди говорят на четырех языках?»

А Паша ему с самым серьезным видом: «Нет, сеньор, только те, кто учился на разведчиков!»