Тайны старого дома

Вот на этом этапе, неведомо как пронюхав о моей работе, со мной и связался некий коллекционер из Австрии, предложив мне за реликвию сумму, превышающую нашу прибыль за последние годы в три раза. Он же и помогал доставать документы за границей, его переводчик присылал мне их в уже готовом виде. Как извлечь из этого координаты, знал только я. На прошлой неделе я поделился с друзьями долгожданным известием о том, что определил искомое место и мы грандиозно завершим сезон раскопок с умопомрачительным финансовым плюсом. Сдуру назвал и где искать бункер. Но не учел жадность Ивана и его младшего братца Серёги, как следовало из звонка Валеры.

Вот Валера – другое дело. Надежнейший человек, которому, как мне кажется, иногда вообще наплевать на деньги. Он по уши затянут в процесс раскопок и всякой мистической хрени, связанной с историческими ценностями. Я в сверхъестественные вещи не верил, исходя как минимум из того, что уж если целая секретная служба нацистов, не ограниченная в средствах и силах, не смогла применить ничего, чтобы изменить ход войны, то и нет никакой мистики. Всё просто. Только попробуй это докажи Валерке, который мне все уши прожужжал, что Столб Ирмина, это бесценная, могущественная вещь в правильных руках, а при дилетантском обращении – смертельно опасная. Я же помалкивал и посмеивался. Всё имеет свою цену!

Когда Валерин «Патриот» дважды просигналил мне с парковки перед моей многоэтажкой, я уже проворачивал ключ, запирая свою квартиру. Жил я один и ставить в известность об отбытии никого не пришлось. Следовало действовать, пока наши коллеги не добрались до бункера и не умотали со всем ценным. Такой подвох от людей, которых я знаю лет десять, был весьма болезненным, но что поделаешь. Факт – есть факт. Разыщем, проведём воспитательную беседу, возможно с физическими замечаниями, если будут артачиться, а потом вместе пошаримся по бункеру и выпьем за успех мероприятия. Убеждать я умел. Если бы не моё занятие, то в политику бы пошел.

Я надеялся, что укрепление не затопило, несмотря на болотистую местность. Но и на этот случай у нас имелось два комплекта водолазного оборудования. У Валеры полмашины всяким полезным добром для работы завалено. Путь к болотам занял у нас часа три. Ещё полчаса болтались по ухабам грунтовки, покинув междугороднее шоссе. Преимущество у нас было одно – к бункеру им сразу не попасть. Вокруг него могли остаться заминированные участки, на более-менее сухих пригорках, по которым могли двинуть Иван и Серёга. Хотя Иван – бывший военный сапёр. Но все равно медленное, осторожное продвижение затормозит их. Вторым препятствием, дающим мне надежду опередить наших предателей-друзей, было то, что в подземную уцелевшую часть, так просто не попасть. В этом никаких сомнений не было. Иначе бы бункер давно отработали без нас. И об этом бы тоже имелась информация. А я – лучший спец по её добыче. Раз такой инфы не нашел, значит до объекта никто не добрался.

Ванькину «Буханку» мы обнаружили загнанной в лесок и заботливо укрытой зелёными ветками. Толку-то прятать машину, если едва видная колея к болотам от приличной грунтовки одна-единственная. Место безлюдное, ближайший поселок отсюда километрах в тридцати. Когда подсыхает (к середине лета) тут иногда охотники катаются. Но сейчас, в сентябре, после недавних недельных дождей, здесь им делать нечего. К полудню небо затянуло тяжелыми свинцовыми тучами с небольшими разрывами, хотя на сегодня синоптики обещали максимум мелкий дождик. А вот на выходные, когда мы должны сюда приехать через пару дней, метеослужбы прогнозировали солнечную погоду.

Нашу «Уазик» мы оставили рядом с машиной Ивана, которой Валера спустил колёса, шипя себе под нос проклятия. Дальше на автомобиле было не проехать. Заболоченная местность сжимала узкие возвышения с кустарниками, зигзагами уходящими вглубь топей. Я сверился с картой на смартфоне и проложил уточненный маршрут. До цели было не более километра, ерунда для обычного пути, но не для местных низинных болот, где прощупываешь шестом каждый шаг. Поначалу мы, надев болотники и взвалив на себя увесистые рюкзаки, двигались по приметным следам, оставленным нашими нерадивыми друзьями. Для заядлого охотника Валеры идти по меткам в виде примятой травы, надломленных веток редких кустов и вдавленных в грязь отпечатков обуви – плёвое дело. Иван и Серёга, проходившие тут до нас, также были увешаны рюкзаками и инструментом, и не стремились скрыть свое прохождение. Ситуация осложнилась когда мы вышли на участок в несколько сотен квадратных метров, покрытый озерцами зелёной воды, с ковром ряски сверху. Грязная вода с водорослями доходила до середины голени, а редкие холмики, поросшие чахлыми деревцами, располагались совсем не по пути. Здесь след потерялся, но зато вдали уже виднелся крупный плоский холм, немного возвышающийся над уровнем болота. Я всмотрелся в бинокль, изучая его. На поверхности холма, протяженностью метров около пятидесяти в самом широком месте, рваными зелёно-чёрными грудами лежали обломки бетонных перекрытий. Кривые, тёмные деревца, там и сям разбросанные по холму с остатками укреплений, прятали своей желтеющей листвой обломки от посторонних глаз.

Изучая возвышенность, я не обнаружил главного – наличия наших знакомых. Вообще никакого движения на холме. Значит, они сумели проникнуть внутрь.

– Валерыч, они там. И я не ошибся, – мотнул я вперед головой, не зная то ли радоваться, что бункер есть, и есть полости, в которые можно попасть, то ли огорчаться, что братья нас опередили. В любом случае: их машина позади, холм с бункером впереди и мимо нас им незаметно не пройти.

– Ух и втащу я Ивану, сто процентов нас кинуть – его идея, – зло скалился друг, хлюпающий болотной жижей позади меня. – На кой ляд, фрицы в этой дыре бункер отгрохали?

Его лицо было раскрасневшимся, он буквально обливался потом. И вовсе не от усилий. Валера просто боялся болот. Деда у него болото забрало, прямо на его глазах, когда он был ещё мальчишкой. А тут как назло – половина самых ценных находок за последнее время – именно в подобных местах. Тут или побеждай страх или уходи из профессии. Вот он и побеждал. В царившей вокруг тишине, в которой не было слышно даже пения птиц, было отчетливо слышно, как он сердито бурчит себе под нос. Валеркин излюбленный метод – разозлиться, чтобы не бояться.

До нужного холма мы чавкали еще минут десять, пока, наконец, взмыленные, уставшие и грязные не выбрались на твердую почву. Сбросили на сухую траву натёршие плечи рюкзаки. Я закурил и взглянул на телефон. Час потратили, чтобы добраться сюда от машины. Выбираться обратно нужно по светлому, а значит у нас шесть-семь часов на работу.

– Что-то тут чересчур тихо, – бормотал Валера, озираясь. – Даже ветер пропал.

– Ну и ладно. Кури и давай искать следы. Парни за нас работу сделали, раз вход отыскали и спустились внутрь, – ответил я, затягиваясь. На самом деле абсолютная тишина нервировала и меня. Мне показалось, что именно здесь всё пространство вдруг стало желтоватого оттенка. Что за шутки со зрением?

Следы сапог Серёги и Ивана отыскались почти рядом с тем местом, где на холм выбрались мы. Там же, в конусовидной яме, заросшей травой, по-видимому воронке от авиабомбы, нашлись и рюкзаки коллег. Следы вели от воронки к центру разбитых укреплений и заворачивали за бетонную груду расколотых глыб. Очевидно там и вход.

– Пошли. Возьми синюю сумку и запасные батарейки у них из…, – я не договорил. Всю округу наполнил низкий утробный вой, не схожий ни с чем, что мне доводилось слышать. Ему вторил человеческий пронзительный крик. Серёгин крик! И в нём столько было страха и боли, что я мгновенно обмяк, а по спине покатился холодок.

– Какого хрена тут творится, Димон? – заорал Валера. Он был белый, как стена, и схватился за кобуру с «ПМ».

– А мне почем знать? Может это звук болотный какой-то, а Серый напоролся в бункере на острый обломок или его братец шуганул. Он же любит приколы, – я нёс полную околесицу, но на моего собеседника это подействовало. Он вытащил из рюкзака полевую аптечку и пристегнул её к карабинам жилета, всем видом выражая готовность идти к той груде старых обломков.

Ни воя, ни криков больше не раздавалось и мы, потоптавшись на месте ещё минуту, побрели к входу. Нашему взору открылся черный квадратный зев метровой ширины, приглашающий нас под землю, а рядом с ним валялась вывернутая, грязная небольшая плита, очевидно до этого закрывавшая вход. С внешней стороны она вся была облеплена почвой и травой. Удивительно как наши товарищи сумели так быстро разыскать место, где можно было спуститься.

Впрочем, удивление прошло, когда мы с Валерой спустились внутрь и двинулись по узкому коридору, через потолок которого в нескольких местах прорезались лучики света, разбавляя темноту и превращая её в сумерки. Внутри пахло гнилью, сыростью, чем-то жженным и незнакомым. Под ногами попался бычок «Парламента». Ванька тут точно проходил, он такие сигареты курит. В одном из отводков мы увидели вентиляционный канал, уходящий вниз в черноту, в другом воздушном колодце фонарики выхватили из мрака толстую связку кабелей тоже уходящую на нижние уровни. То, что нижний уровень был не один, я уже знал из документов, но отличия от чертежа все-таки были.

Например, замерший и намертво схваченный ржавчиной дизель и соответствующее ему помещение находились не в том помещении, что на схеме. Также мы обнаружили проломленные переборки между арсеналом и комнатой отдыха, а на стенах с осыпавшейся штукатуркой красовались черные, склизкие разводы непонятного происхождения. Должно быть, какой-то вид плесени или грибка, растущего на многолетнем бетоне. На полу валялись цинки, частично забитые патронами, частично пустые, ржавые немецкие каски, противогазы без стёкол. В деревянных ящиках, обитых ржавыми металлическими полосами, нашли первую добычу: гранаты с длинной деревянной ручкой, пару пистолетов «Люгер» с сохранившимися остатками смазки.

– Где же Ванька с Серёгой? – каждую минуту спрашивал меня Валера, как будто у меня был на это ответ. – Тихо как на кладбище.

– Наверное спустились ниже, – пожал я плечами, потроша найденный офицерский планшет и постоянно оглядываясь. В каждом темном проходе мне виднелись чьи-то смутные очертания. Передвигаясь по очередному коридору к люку, ведущему на нижний уровень, чуть инфаркт не словил от выпорхнувших мне прямо в лицо летучих мышей. У люка остановился, подождал напарника, чтобы тот светил пока я спускаюсь, цепляясь за железные перекладины. Спустившись, проконтролировал, чтобы мой более габаритный товарищ тоже безопасно достиг пола. Мы пошли по длиннющему коридору, а я пытался мысленно представить себе масштаб подземного сооружения, никак не вязавшийся между моими знаниями и тем, что я видел.

На этом уровне было темно, хоть глаз коли, а единственными источниками света служили наши налобные фонари. Поясные фонари мы пока приберегали. Гнилостный запах стал еще сильнее, и я уже пожалел, что не прихватил в этот раз газоанализатор, который используют городские диггеры на вылазках в коллекторы. Хотя откуда взяться скоплению опасных газов в раздолбанном бункере, которому больше восьмидесяти лет? Я решительно зашагал вперед, очутившись в очередном длинном коридоре с высоким потолком и закреплёнными на нём трубами и проводами. Рядом с местом, где мы только что проходили, имелся проход в ещё один длинный тоннель. А в том коридоре, что находились мы, через каждые три метра справа и слева чернели дверные проёмы. Каждое помещение здесь было необходимо обследовать.

– Серый! Ваня! – громко позвал я, когда мне показалось движение впереди. Эхо гулко раскатилось по бункеру. Свет фонарей не доставал дальний конец коридора, но там точно кто-то двигался. Похоже, эти засранцы поняли, что мы их обнаружили и теперь прячутся от нас в темноте, страшась заслуженной кары. Интересно, что они придумают себе в оправдание? Да как бы не оправдывались, половины прибыли лишатся, ещё и от Валеры по шее выхватят. Я повернулся к напарнику.

– Чё ты орёшь! – зашипел на меня Валера. – Не в поле. Сейчас всё обыщем и…

Он внезапно замолчал, словно проглотил язык. Его глаза вытаращились на то, что было у меня за спиной, а рука самопроизвольно потянулась к пистолету. Он захрипел и медленно попятился, отступая к лестнице, по которой мы спустились.

– Валерыч, хорош разыгрывать, и так стрёмно, – дрожащим голоском произнёс я и повернулся, чтобы взглянуть на то место, куда пялился мой товарищ.

Валера меня не разыгрывал. Из полутьмы коридора, охваченный неровным светом налобных фонарей, к нам, ковыляя, приближался Серёга… Только это был не совсем он. Его пустой взгляд застывших бесцветных глаз морозил само моё сознание. Нижняя часть лица была чудовищным образом разворочена так, что виднелся ряд белоснежных зубов по самые корни, а содранная плоть кровавыми клочьями свисала с подбородка. Я замер, словно приклеился к полу, и только мой мозг автоматически фиксировал увиденное. Волосы Серёги всклокочены, от виска по распоротой щеке стекает пенящаяся жидкость. Спецовка мертвеца залита тёмным, в левой руке он сжимает обломок трубы, а кисть правой руки и вовсе отсутствует, обнажив торчащий из рукава обломок кости. Я говорю «мертвец», но этот «мертвец» двигался и шёл ко мне явно не обниматься. Он издал жуткий горловой звук, переходящий в бульканье и ускорил шаг.

Звуки выстрелов разорвали воздух прямо над моим ухом. Валера первым пришел в себя и действовал инстинктивно. Он стрелял, пока не опустошил магазин, а я похоже на время оглох на правое ухо. Когда первые пули вспороли Серёге грудь, он замедлился, будто удивляясь, но даже не пошатнулся. Оживший труп занёс трубу, намереваясь приложить её к моей несчастной голове, и тут один из последних выстрелов попал ему точнёхонько в переносицу. Серёгу шатнуло назад, а труба зазвенела, выпав у него из руки и покатившись по бетонному полу. Он повалился на пол, но тут же попытался встать, подобно пьяному человеку хватаясь за стену и соскальзывая, оставляя на ней тёмные разводы. А за спиной покойника, из боковых проёмов показались ещё силуэты.

– Валим нахрен! – завопил Валера, оценив поползновения мертвеца и его жуткую компанию. Упрашивать меня не пришлось. Мы рванули обратно, к лестнице. Но опоздали. Оттуда уже что-то спускалось. Не такое как наш мертвый друг, а нечто паукообразное, с неестественно вывернутыми многочисленными конечностями, блестящими кругляшами желтых глаз и занявшее собой всю длину трехметровой лестницы.

Путь к спасению, пусть и временному, оставался один. Мы бросились в правый отводок коридора в безумной надежде найти ещё один выход. Во мраке, за нашими спинами, слышалось шипение, рык и шарканье многочисленных ног. Валера на бегу перезарядил «ПМ», но больше не стрелял. В конце коридора, по которому мы бежали, действительно оказалась лестница. Только, к несчастью, она вновь вела вниз, а не вверх. Возле неё лежал Ванькин топорик, весь окровавленный, а из люка, как это ни странно, исходило слабое розоватое свечение. Хотя чему удивляться после оживших мертвецов и омерзительных тварей, преследующих нас по пятам. Теперь Валера спускался первым, а я схватил топорик и приготовился сцепиться с подступающей кошмарной массой, заполонившей коридор в каком-нибудь десятке шагов от нас. Слава богу, геройствовать не пришлось, и я юркнул в люк прежде, чем кошмар накрыл меня.

Снова мы бежали по коридору, освещенному розовым светом, удлиняющему наши мечущиеся тени. Разумеется, чудовища последовали за нами, вваливаясь на нижний уровень. Сумасшедший бег сбивал дыхание, а мы неслись к источнику света сломя голову. Краем глаза я отметил, что стены коридора, по которому мы мчались, перестали быть серыми, с обшарпанным бетоном, и преобразились в ровно очерченные ряды прекрасно обработанных рустованных квадров, покрытых витиеватыми узорами. И никаких дверей слева и справа, как уровнем выше. Только единственная арочная дверь виднелась в конце тоннеля, откуда изливался уже не розовый, а ярко-алый свет. Мы забежали в эту дверь и огляделись. К сожалению, это был тупик и к нам вот-вот готовились пожаловать отвратительные гости.

На первый беглый взгляд мы находились в неком подобии подземного сводчатого храма овальной формы с высоким потолком и массивным чёрным алтарём посередине. Поверхность этого алтаря закрывал толстый диск из белого металла, отражающий пылающий свет лежащего на нём небольшого кирпичика из неизвестного материала, покрытого черными шевелящимися рунами и источающего тот самый кровавый свет. Пока я таращился на алтарь, а Валера взирал на омерзительные барельефы с головами полулюдей-полуящериц на стенах и потолке, к нам лавиной вторглись преследователи. На секунду эта чудовищная субстанция из вытянутых черепов, гниющих зубов, кипящих нечеловеческой яростью желтых глаз и кривых когтистых лап, замерла. Потом потекла к нам единым фронтом, рыча, воя и обдавая тошнотворным зловонием.

– Приехали, сука! – выматерился Валера и открыл стрельбу по готовому поглотить нас кошмару.

Я был полностью согласен в печальной оценке происходящего с моим другом и уже изготовился хватить лезвием топора по ближайшему прогнившему черепу, как мне в голову пришла совершенно безумная мысль, направившая мою руку в ином направлении. Изо всех сил, я хватил топором по артефакту, лежащему на алтаре, и зажмурился от слепящего снопа разноцветных искр полетевших во все стороны от разбитой на кусочки реликвии. Алый свет тут же погас и наступила абсолютная темнота, в которой …нас никто не трогал. Наши налобные фонари сели или перегорели их светодиоды в момент моего удара по артефакту. В непроглядном мраке слышалось лишь шуршание и звук чего-то валящегося на твердую поверхность.

С содроганием я включил поясной фонарь, щёлкнул кнопкой и Валера. Каменный пол древнего храма был завален кучами гниющей плоти, оседающей прямо на глазах, стекающей грязной пеной по пожелтевшим истлевшим костям в щели меду рифлеными напольными плитами. В растворяющихся останках теперь уже окончательно мёртвых тварей не угадывалось ничего человеческого. Да мы, признаться особо и не вглядывались туда, а поспешили поскорее покинуть проклятое место. Правда Валера на мгновение задержался и схватил из ниши в стене причудливую амфору с тонким горлышком. Судя по тому, с каким усилием он её тащил, амфора оказалась наполнена чем-то тяжелым и явно не соответствовала своему весу. Практичный парень, мать его так!

Возвращались на верхний уровень тем же путем, как и попали сюда. У меня не было никакого желания обыскивать помещения бункера, как и у Валеры, который обнимал, словно возлюбленную, добытый сосуд. Когда выбрались на поверхность, я изумлением взглянул на звёздную россыпь в ночном небе. Ткнул в телефон – два ночи. Хотя мы спустились в бункер чуть позже полудня и не пробыли там и часа.

Плюнув на вопиющую временную рассинхронизацию, и не желая торчать до рассвета на жутком холме, мы отправились обратно, через болото, в сторону нашей машины. В этот раз нам повезло, и опасный участок мы прошли без особых приключений. Навьюченные своими рюкзаками (рюкзаки Ивана и Серёги пришлось бросить) мы с упорством бульдога ломились к своему транспорту. Валеру прорвало: он говорил без умолку, что я угробил не целый артефакт, что это была лишь часть великого Столба Ирмина, что если постараться, то можно разыскать на свете другие его составляющие. А я думал о том, что я скажу о пропаже моих друзей их семьям и как оправдаюсь перед влиятельным коллекционером, заказавшим мне магическую вещицу. Этот мужик способен решить проблемы с законом в любой стране и чертовски богат. И он не оставит поисков. Пожалуй, я продолжу эту работу. Только нужно, как минимум удвоить ставки.

Как я и говорил – всё имеет свою цену!

Охота на императора

В предрассветной туманной дымке через лес пробирался небольшой конный отряд французских драгун, сопровождающих высокопоставленного офицера.

Сырая октябрьская ночь всё ещё отдавала холодом, покрывая мелким инеем зелёные сюртуки гвардейцев. На походных чемоданах, прикреплённых к сёдлам их лошадей, покачивалась цифра «пять», выдающая воинов одной из элитных рот пятого драгунского полка.

Восемь драгунов и заспанный офицер с рыжими усами в двууголке почти пересекли лес, продираясь сквозь кустарник, когда едущий впереди солдат внезапно начал заваливаться на спину, брызгая струйками крови на белоснежный круп своей лошади. В его шее торчала рукоять метательного казачьего ножа. То же произошло и с замыкающими драгунами. На тропу перед французами в десятке шагов впереди рухнуло подрубленное дерево, окончательно перегородив дорогу.

Пятеро уцелевших французов спешились, окружив офицера и выцеливая стволами коротких ружей сумрачную глубину леса. Но противник оставался невидимым и, самое главное, бесшумным. Запаниковавшие драгуны дали залп по ближайшим кустам. Ответный пистолетный залп с противоположной стороны уложил на землю неудачливых стрелков.

Офицер с пистолетом в одной руке и шпагой в другой, выругавшись на бесчестного противника, принял единственно верное решение и кинулся бежать вглубь колючего кустарника. Впрочем, далеко убежать ему не удалось. Свистнула веревка, стягивая его ноги, и он как подкошенный рухнул к ногам вышедшего из леса человека в верхней казачьей одежде, из-под которой проглядывал офицерский мундир штабс-капитана. Он скомандовал двум казакам тащить за ним упирающегося курьера.

– Чего он бормочет, ваше благородие? – послушав возмущенное бормотанье француза, поинтересовался широкоплечий казак.

– Ругается он, Митрий. Говорит, нечестно мы воюем, не по-рыцарски, – перевёл казаку слова курьера переодетый офицер.

– Зато втроём восьмерых положили и этого вон взяли, – отвесил подзатыльника пленному казак. – А нешто, если не по-рыцарски, так мы их в гости не звали.

– В деле под Миром казаки не в лоб вас разбили? Шесть полков улан разогнали, – бросил в лицо французу третий высокий худой казак, названый товарищами Араксиным.

Пленный побагровел и опустил глаза. Штабс-капитан снял у него с пояса кожаный почтовый чехол и, прищурившись, почитал послание. Потом недовольно отшвырнул его в сторону.