Сто эпизодов. Повести и рассказы

Чтобы добраться до Малоярославца, надо преодолеть пространство, пересечь разные местности. В Апрелевке раньше делали так называемые грампластинки, а теперь неизвестно что делают, может быть, компакт-диски, и еще угрюмо стоят зеленые электрички в депо. На станции Толстопальцево один человек зевает, а другой просто лежит на платформе. Это довольно далеко – Малоярославец, народ постепенно выходит, и вот его уже мало. За Наро-Фоминском содержимое вагона погружается в дрему. Можно было бы незаметно, в полусне проехать нужную станцию, но это невозможно, потому что Малоярославец – конечная, и надо освободить вагоны.

Малоярославец – город боевой славы, здесь сражались. От станции под косым углом отходит дорога-улица, примерно как в Карабаново, так по всей России устроено – станция, дорога отходит вбок от станции, неказистые домики, деревья и кусты, а потом незаметно, без резкого перехода начинается город, и домики такие же неказистые, но побольше, и магазинчики, и учреждения кое-где мелькают, а вот площадь, просто площадь, не Красная площадь, не площадь Ленина или там Юлиуса Фучика, а просто – Площадь, а вот и книжный магазин, на площади, культурное место, и оно должно быть на площади. Здравствуйте, книги-открытки, вот посмотрите образцы, можно сделать заказ, сделали заказ, небольшой, некоторое количество открыток, можно было бы их вообще с собой возить и сразу забирать деньги, потому что гонять газель в такую даль с таким ничтожным количеством открыток довольно-таки бесполезно, а книги пока не будем, книги это лучше осенью, к первому сентября, у нас осенью книги хорошо идут, мы закажем. До свидания, приезжайте ближе к осени, конечно, ближе к осени, обязательно. Если так пойдет, ближе к осени надо будет снаряжать целое кругосветное путешествие, целый обоз открыток и книг, но тогда они, наверное, будут просить приехать ближе к зиме, ближе к Новому году, тогда открытки вообще влет уходят, а сейчас все деньги на учебники и на школьную форму истратили, сейчас денег у народа нет, все только что из отпусков приехали, и учебники, и школьная форма, а вот где-нибудь в декабре приезжайте обязательно, привозите открыточки с новым годом, а сейчас денег у людей нет, из отпусков, школьная форма, учебники, вы бы к новому году. Так будет, наверное, осенью. А пока надо ехать в Обнинск.

Около станции Обнинск шумливо действует диковато-беспорядочный рынок, но если пройти немного дальше и углубиться в собственно город, можно ощутить аромат интеллигентности и научности. Здесь когда-то построили первую в мире атомную электростанцию, или, как это некоторые называют, «АЭС», и для ее постройки и эксплуатации завезли сюда много умных людей. Сейчас атомная станция закрылась, но умные люди по инерции остались здесь в весьма большом количестве, и можно наблюдать, как они, умные люди, прогуливаются по зеленым улочкам Обнинска, с печатью либерально-научной осведомленности на умных лицах. Это приятно, тем более что тут и там понатыканы симпатичные трехэтажные жилые домики, построенные в 40-50-х гг. XX в. по специальному, наверное, проекту, потому что таких домиков больше нигде нет. Продавщица в книжном магазине, она же его хозяйка – тоже, судя по всему, умная, интеллигентная девушка, девушка с такой внешностью могла бы быть, к примеру, критиком в газете EL-НГ, или переводчицей Селина или Ж. Жене, а она вот хозяйка и одновременно продавец в книжном магазине в городе Обнинске Калужской области, городе первой в мире атомной электростанции, наверное, ее родители принимали живейшее участие если не в постройке, то уж точно в эксплуатации станции, а теперь их дочь – хозяйка и продавец в собственном книжном магазине, может быть, они, ее родители, мечтали о другой участи для своей дочери, об участи, например, переводчицы Сартра или Камю или критика в Литературной газете, а может и нет, может быть, они тоже были продавцами в книжном магазине, может быть, в этом же самом, в маленьком подвальчике, которым теперь владеет или который арендует эта девушка, которая буквально за минуту объяснила, почему продажа ей открыток и книг совершенно невозможна, потому что она, девушка, и ее магазин берут товар только на реализацию, а «в деньги» они не работают, а открыточно-книжная фирма, наоборот, работает только «в деньги», а на реализацию не дает. Было приятно пообщаться с девушкой, которая при более благоприятных обстоятельствах могла бы быть критиком в Новом литературном обозрении, хотя общение было недолгим (примерно одна минута) и не принесло коммерческого результата, но все равно приятно.

Наро-Фоминск встретил сонливостью. Люди в книжном магазине были сонливы и никак не могли понять смысл обращенного к ним коммерческого предложения, и все бубнили что-то про нет денег, не платят людям денег, и один раз промелькнуло словосочетание «ближе к осени». Программа выполнена.

Да, что-то маловато, блин, это что ж, в Карабаново двадцать пять открыток и восемь книг везти, и в Малоярославец тринадцать открыток, это так не пойдет, мы им не повезем, смысла нет. Ну как-то надо побольше, ну понимаешь, чтобы мы поехали и сразу несколько городов объехали, и в каждом чтобы приличный заказ был, а иначе просто смысла нет. Ну ничего, ничего, получится, ты парень толковый, давай теперь в Бирюлево съездий, там три магазина.

В Бирюлево было все то же самое, чуть-чуть открыток и немного книг, было приятно идти в солнечную погоду по Бирюлевской улице и заходить в книжные магазины, и обратно поехал совершенно изуверским маршрутом, на двух автобусах с пересадкой доехал зачем-то до метро Кожуховская, а оттуда уже домой.

Хочешь в Смоленск съездить? Да. Давай съездий, там много магазинов, надо их за весь день обойти, там большой заказ должен быть, давай, Смоленск хороший город, мы там еще не работали, новый регион, давай съездий. Купил билет, поехал.

Проснулся в поезде в шестом часу утра. Поезд стоял на последней станции перед Смоленском, то ли Ярцево, то ли Сафоново. Тишина, летнее утро, поле, и посреди поля одинокий сарай. Хотелось смотреть и смотреть, не отрываясь, на этот прекрасный одинокий сарай, но поезд, свистнув, поехал в Смоленск, и сарай медленно уплыл в бесконечность.

В шесть приехал в Смоленск. Деловая активность еще не наступила, книжные магазины закрыты, и можно и нужно просто послоняться по городу Смоленску. Недалеко от вокзала протекает крошечная речушка Днепр, а на высоком берегу крошечной речушки Днепр, противоположном вокзалу, располагается смоленский кремль. Кремлевская стена охватывает огромную площадь, гораздо большую, чем, скажем, стена московского или новгородского кремля. Стена не сплошная, а как бы пунктирная. По всему центру города тут и там торчат куски стены. Серенькая хрущевская пятиэтажка, а рядом – кусок кремлевской стены, кусок обрывается, а дальше детский садик, потом магазин, а дальше опять кусок стены. Внутри, на территории кремля, протекает обычная городская жизнь – снуют троллейбусы, стоят жилые дома, работают магазины. Это очень удивительно.

Посередине всего этого стоит православный собор чрезвычайно больших размеров. Зеленый такой. Собор открыт. Делать пока нечего, зашел. Хорошо в храме, когда нет людей. Когда есть, тоже хорошо, но когда нет – совсем хорошо. Тихо, огромно. Постоял, поставил свечку. Вышел. Вокруг собора – епархиальные домики, здесь, судя по всему, смоленская епархия находится, домики, дворики, уютненько и чисто. Выложенная булыжником дорожка поднимается вверх. Окликнули: молодой человек. Наверное, здесь нельзя ходить, запретная территория, храм неба. Подходит мужик, складывает ладони лодочкой. Батюшка, благословите. Батюшка в синих джинсах и оранжевой рубашке. С ярко-зеленой сумкой, в которой образцы открыток и прайс-лист на книги. Таково магическое действие бороды. Не благословил. Мужик расстроился и ушел. Поднялся по дорожке на смотровую площадку. Оттуда открывается вид. Внизу крошечная речушка Днепр, за Днепром – железнодорожные пути и вокзал, за железной дорогой – дали. Солнечное утро, железная дорога, Днепр. Приятно. На такой площадке хорошо давать клятвы, как на Воробьевых горах, например, посвятить себя служению отчизне или изучению бухгалтерского учета. Стоял долго, смотрел. Пора уже идти продавать книги и открытки, открытки и книги. Пошел.

Большой книжный магазин на центральной улице, на территории кремля, и еще один магазин на другой центральной улице, и магазин внутри большого универмага, и совсем маленький магазинчик где-то на окраине, и еще один магазин в промышленном районе, туда надо долго ехать на троллейбусе, и еще магазин. Заказали некоторое количество открыток. Заказали некоторое количество книг. Осторожно намекнули на первое сентября, осень, ближе к осени. Устал, сел на скамеечку, выпил кефира, съел большую булочку. Целый день мотался по Смоленску и устал. Вот я бегал бегал бегал и устал. Поехал на вокзал, потому что уже вечер и никуда больше ехать и идти сил нет. Стоял на платформе, наблюдал перемещение поездов. Остановился поезд, обычный пассажирский поезд, и от него отцепили вагон с зарешеченными окнами, в таких, говорят, перевозят заключенных, его отцепили и в полном безмолвии потащили куда-то на боковой путь, из вагона вышел офицер, он стоял на платформе, курил и наблюдал, как зарешеченный вагон тащат на боковой путь, и стало немного неприятно.

Потом подали поезд Смоленск – Москва, и он поехал по маршруту Смоленск – Москва. Отчитался. Ой, мало, слушай, мало. Мало, конечно, мало. Мало. Маловато, ну что же это, в целом большом городе вот на такую сумму только заказали, да, все обошел, все интересуются, но денег говорят нет, все говорят осенью приезжайте, ну да, сейчас не сезон, конечно. Зарплата первая подоспела, какие-то совершенно ничтожные деньги выдали, несколько десятков тысяч, нет, старик, так не пойдет, нет, ну что это за показатели, нет, все нормально, но так не пойдет. Не сезон, конечно, но ты сам подумай, если столько зарабатывать будешь, это что же такое получится, давай, счастливо, спасибо тебе, альбомчик отдай не забудь, до свидания, заходи если что, до свидания, пока, удачи.

Дедовск и деньги

Нет никаких нормальных, редакторских, журналистских вакансий. На самый крайний случай, как говорится, на черный день, было припасено объявление: продажа элитных сортов чая, приглашаются сотрудники, зарплата высокая. Одновременно наступили крайний случай и черный день. Пошел.

Подвал на улице Щепкина, недалеко от Сухаревки. Метров за пять до входа в подвал начинает пахнуть смесью чаев. Хороший запах. В подвале мрачненько. Все уставлено коробками с чаем и людьми с сумками и тележками. Вы на работу пришли? Первый раз у нас? Заходите вот сюда. Комнатка, стол, на столе множество открытых чайных пачек и баночек, по периметру на стульях сутулятся соискатели. Пожилая, но чрезмерно энергичная дама проводит ознакомительную лекцию. Все москвичи? Вы, ребята, не москвичи, да? Остальные москвичи? С москвичами все просто, товар выдается под залог паспорта. А вы, ребята, откуда? Из Химок? Прописка подмосковная? Тогда надо деньги за товар оставить в залог. Значит, так. Все просто. Мы с вами заключаем договора. У каждого будет номер. Приходите завтра утром. Идете вон туда в кассу, девушка за компьютером видите сидит, вон туда народ стоит, вот вы туда идете завтра, пораньше приходите, часов в семь, называете номер и фамилию, и говорите, что заказываете. Ребята, надо вот что заказывать. Лучше всего идет, конечно, черный чай, крупнолистовой, вот видите маброк, батик вот тоже хороший, дилма, но он похуже, вот маброк – он лучше всего, такую пачку надо тысяч за пятнадцать продавать, а у нас она стоит одиннадцать пятьсот, значит, три пятьсот себе на карман, тут вот в накладных написана цена продажи, но вы за сколько хотите можете продавать, за двадцать продадите – хорошо, хоть за пятьдесят, я когда еще торговала, однажды за пятьдесят продала одному мужику, еще очень хорошо тысяча и одна ночь идет, это вообще, вот понюхайте, понюхай, ты тоже понюхай, поняли, какой чай, его женщины очень любят, если в парикмахерскую какую-нибудь зайти и предложить, у вас там его сметут, они любят чтобы цветочный вот такой, он правда очень вкусный, сейчас чайник вскипит, можно будет попробовать любой чай, надо обязательно пробовать, чтобы знать что людям говорить, они все разные, крупнолистовой вот такой чай, как маброк или батик, его знаете как собирают, с каждого куста только три верхних листочка, а остальное идет на более дешевые сорта, вот резаный лист, он обычно из других листочков идет, более низкого качества, а крупнолистовой, листики цельные, он самый лучший, вы его побольше берите, а вот в жестяных банках по полкило, такую банку можно тысяч за тридцать пять – сорок продать, а у нас цена двадцать четыре, сразу шестнадцать тысяч себе на карман, а вот этот чай вообще дорогущий, видите, в стеклянной банке, это зеленый, млесна фирма называется, серебряные иглы чай называется, он у нас стоит сто пятьдесят тысяч, а продать можно за триста – четыреста, но его сложно, конечно, продать, зеленый вообще у нас не привыкли пить, но некоторые любят, он полезный, выводит шлаки хорошо, если у кого камни в почках, тоже полезно очень, вот у нас есть обычный зеленый, цейлонский, маброк, вот видите в зеленых пачках, он тоже идет неплохо, некоторые вообще специализируются на зеленом чае, вот у нас тут распечатки есть, возьмите, это вам, вот, и ты возьми, да, там про чай написаны основные сведения, которые пригодятся, когда вас люди будут спрашивать, почитайте обязательно перед первым выходом, надо товар знать, давайте, вот договора, там заполните все, там все понятно, паспорта с собой у вас, вот давайте, подпишем, а завтра приходите, берете товар и идете по конторам, по парикмахерским, по магазинам, где народу мало, продавцам предлагайте, в офисы, в фирмы, там у людей денег много, там правда охрана не пускает обычно, но можно с любой охраной договориться, пачку чая в конце концов подарить, я когда первый раз пошла, за час обошла тут все вокруг и за час заработала триста тысяч сразу, так что это не трудно, главное не бояться, чего бояться-то, ну пошлют, ну послали и дальше пошел, здесь послали, там купили, ничего, все нормально, потом поторговали, приходите опять сюда, что не смогли продать, возвращаете на складе, если, конечно, товарный вид не нарушен, если там обертка порвана или коробка помята, у вас не примут, вот, а потом опять в кассу, вам на складе отметку в накладной сделают, что вы вернули столько-то пачек, а за остальное отдаете по накладной в кассе деньги, а вся прибыль ваша, понятен механизм, вот смотри здесь вот в накладной наша цена написана, а продаешь ты дороже, а отчитываешься по нашей цене, пачку за двадцать тысяч продал, а наша цена тринадцать, семь тебе на карман, понял, поняли, вот вскипел, давайте попробуем, вот смотрите, я здесь маброк заварила, а вот тут тысяча и одна ночь, девушка, попробуй, и ты тоже, попробуй вот, смотри, чувствуешь, отличается, а вот тут я немножко зеленого заварю, вкус у него специфический, привыкнуть надо, вы когда первые деньги будут, купите себе по пачке основных сортов, дома заварите как следует, распробуйте, хороший чай, хороший, да, у нас хороший чай.

Хотелось сразу убежать, но не убежал. В конце концов, надо послушать, отказаться никогда не поздно. Заключил договор, получил номер. Дома уныло лежал на диване, оценивал, взвешивал. Ужас, в сущности, продавать, с баулами, ладно там книги-открытки были, там хоть с прайс-листом и альбомчиком, все-таки книги – это как-то культурно, а тут с коробками, к людям приставать, кому он, этот чай, нужен, все можно купить в магазинах, никто ни хрена не купит… Утром встал в полшестого утра и поехал.

Семь утра, а народ с сумками уже толпится. Специалисты в области прямых продаж. Встал в их ряды. Пока стоял в очереди, думал, чего взять. Вот этих, маброк, пачек семь, и батика штук пять, в пакетиках тоже штук пять, оно гадость, конечно, но некоторым нравится, и тысяча и одна ночь штуки три, и две большие банки маброк, и вот этих вот еще, резаный лист, штук пять, хватит. Девушка: вы у нас первый раз? Да. Заказал, на складе выдали. Упихал в большую черную сумку через плечо. Упихалось, но с трудом. Помнется, наверное. Ладно. Вышел на свет Божий. Хорошо, солнышко.

Куда ехать. Куда ехать. Еще вчера стало понятно, что по Москве ездить бессмысленно, все уже другими чаеторговцами охвачено, их тысячи. Надо куда-то подальше. Солнышко, лето, шум, как это пишут иногда в литературе, просыпающегося города. В сознании всплыло одинокое слово Дедовск. Надо ехать в Дедовск. В Дедовск.

На троллейбусе доехал до Рижского вокзала, сел в электричку и поехал в Дедовск. Замелькали привычные станции, мимо которых часто ездил до станции Тушино. Дмитровская, Гражданская. Даже не верится, что совсем недалеко Ленинградский проспект, оживление. Здесь темно, склады. Красный балтиец. Рядом со станцией Красный балтиец – регбийный стадион Локомотив, здесь играет в регби регбийная команда Локомотив (Москва). Станция Красный балтиец раньше называлась Подмосковная. Ленинградская. Огромное здание с надписью МАИ. Покровское-Стрешнево. Парк, пруд. Мост через канал, очень высокий, никаких заграждений, рельсы и сразу пропасть, так во всяком случае это воспринимается из окна электрички. Слева Тушинский аэродром, гнездовье морально и физически устаревших, но симпатичных самолетов и вертолетов, а еще дальше, за рекой, белеет Строгино, издалека оно кажется таким белым, возвышенным, прямо небесный град, а если вблизи посмотреть, там много убожества. Тушино. Вошло много дачников, которые сначала доехали до метро Тушинская, а теперь сели в электричку, какой-то странный обычай – садиться в электричку не на вокзале, а на станциях, примыкающих к метро, с вокзала ехать гораздо удобнее, народу мало, а здесь, в Тушино, народу набилось, странные они люди, ладно бы они все здесь, в Тушино жили, так ведь нет, тащатся откуда-нибудь из Кузьминок или Выхино сюда, нет чтобы доехать спокойненько до вокзала и сесть в электричку у окна и ехать, наслаждаясь видами станции Гражданская, так нет же, едут зачем-то в Тушино, странные люди. У дачников тележки, сумки, они читают туповатые газеты про садоводство и тайную власть. И почти сразу начинают выходить, толком не успев посидеть и почитать про тайную власть и здоровый образ жизни. Дачники выходят уже на станции Павшино, у них здесь, что, дачи, что ли, это ужасно – иметь дачу в Павшино, это примерно то же самое, что дача в Текстильщиках или в Перово, и вот они, с рюкзаками и сумками, выходят в Павшино, и в Опалихе, и на других станциях. Когда электричка подъезжает к Нахабино, большинство дачников уже покинуло вагон, хотя некоторые еще пока едут, читая про садоводство и камни в почках. В Нахабино – электричечное депо, длинная высокая насыпь, упирающаяся в тупик, и в тупике, на большой высоте стоит электричка, на ней написано Нахабино. От Нахабино до Дедовска совсем близко, километров пять, и вот уже Дедовск.

На площади около станции – шевеление. Бабки продают вещества и мелкие предметы. Высокий дом возвышается напротив станции, кирпичный. Стоят ларьки. Послонялся по площади. Надо начинать. Обошел ларьки, попредлагал. Нет, не надо, не надо. В высоком кирпичном доме – парикмахерская. Там должно быть много скучающих девок и бабонек, они падки до всяких штучек типа чая и вообще. Пошел в парикмахерскую. Девки и бабоньки скривились так, будто им предложили крысиные хвостики или там человеческий помет. Много вас тут ходит. Ткнулся еще в маленький магазинчик, нет, спасибо, спасибо, нет, посмотрите, да нет, не надо нам.

Как-то безнадежно. Посылают, фактически. От станции вбок отходит дорога под тупым углом, как везде в России, станция и дорога вбок, в центр города, пошел. Дорога сначала шла между деревьями, а потом справа возникло здание ателье. В ателье множество женщин, баб, девок, они занимаются пошивом. Грохот и стрекот пошивочных машин. Цейлонский чай. Заинтересовались. Говорят, вот стол, выставляйте, мы щас подойдем. Выставил рядком красивые пачечки. Швеи сбежались. Спрашивают, просят проконсультировать. Это вот крупнолистовой, гораздо лучше чем мелкий, а мы привыкли мелкий, он ведь лучше заваривается, нет, заварка не должна быть черной, она должна быть такого знаете янтарного оттенка, а мы привыкли чтоб почерней, чтоб кипятком разбавлять и чтоб на завтра еще осталось, это не совсем правильно, но вот есть и резаный лист, он как раз так заваривается как вы говорите, да а почем, вот эти по тринадцать, а эти по пятнадцать, а крупнолистовой он хороший? конечно, вы попробуйте вот этот вот, маброк, вы в чайник много не кладите, а немножко, и не разбавляйте потом водой, это все в тех распечатках про чай было написано, которые выдали в подвале, а в пакетиках есть, конечно, вот в пакетиках, здесь сто штук, двадцать тысяч, пожалуйста, а это вот с бергамотом, с чем с чем, с бергамотом, земляная груша, такой ароматизатор вот понюхайте, запах чувствуете, ой как пахнет хорошо, это такой чай, да чай такой, ароматизированный, ахмад, английская фирма, высококачественный черный чай, ароматизированный бергамотом, обладает тонизирующим действием, что-то дорого у вас, ну так это же ведь очень качественный чай, такой в магазине вы не купите, нет, хороший конечно, а вот этот у вас почем, пятнадцать, а за десять не уступите, да вы понимаете, у него отпускная цена больше, я в убыток не могу же, резко потеряли интерес, разбрелись по рабочим местам. Застрекотало, загремело. Одна пожилая швея говорит, дайте мне вот эту пачку, возьму попробую, я чай люблю, дал, взял деньги. Первая продажа.

И как прорвало. В том же здании, где ателье, с другой стороны, телевизионная мастерская, два сумрачных мужика сидят среди телевизионных внутренностей, купили два ахмада с бергамотом. Пошел дальше по дороге. Начался город, домишки. Крошечная городская администрация, летне-сонная. В одном кабинете женщина, и в другом женщина, а вот тут маленькая туристическая фирмочка, первая женщина сначала не хотела покупать, а потом сказала ладно и купила сразу много, и с бергамотом, и в пакетиках, и большую дорогую банку маброка за пятьдесят тысяч, а вторая женщина тоже подошла, цепная реакция как бы возникла, что это тут у вас, чай, дайте-ка посмотреть, это с запахом такой, да? да, с бергамотом, очень хороший чай, а в больших банках это что, это крупнолистовой, без добавок, отличный чай, в качестве подарка хорошо, смотрите, какая банка красивая, и чай очень хороший, ну давайте я возьму один с бергамотом и банку большую, пожалуйста, сейчас дам сдачу, у вас помельче не будет, да конечно, спасибо вам, что-то мы вас здесь не видели, вы к нам заходите, у нас через две недели зарплата будет, приходите, мы у вас много купим, еще Нелли Петровна из отпуска придет, она чай всегда покупает, приезжайте, спасибо вам, до свидания, вам спасибо, до свидания, приходите.

Вот ведь оно как. Вот ведь оно, оказывается, как. Вот ведь как иногда оно. Окрылился, поймал волну. В голосе уверенность, во взгляде оптимизм. Еще небольшая контора, БТИ (бюро технической инвентаризации, это такая контора). Великолепный цейлонский чай, посмотрите, и обычный, и ароматизированный есть, и в пакетиках, о, о, хороший чай, а этот почем, давайте мне вот этот и этот, а мне вот такого пожалуйста, купили некоторое количество пачек. Сумка стала легкой. Еще контора, нет, спасибо, мы недавно купили, спасибо, в следующий раз заходите, доброжелательно так говорят, не посылают. Уже совсем другая ситуация. Посоветовали: идите вон туда, а потом вон туда, там баня есть, банщики чай всегда покупают, пошел, баня, на крылечке стоит человек по виду банщик, курит. Чай, это хорошо, чай, а зеленый есть, есть вот по пятнадцать, цейлонский, хороший зеленый чай, давай парочку, и в пакетиках, сдача есть, конечно, есть, вот, пожалуйста, спасибо, заходи еще, давай, вон ты туда вон зайди, видишь дом, там таможня, у них деньги есть, они у тебя все раскупят. Таможня, прохладно. Снуют уверенные в себе люди. На предложение купить чай ответили заинтересованно, купили довольно много, и осталось всего три пачки, а остальное уже распродано. Вышел из таможни, сумка почти пустая, в кошельке стало тесновато. Улица, пошел по улице к станции. Прямо на улице подходит женщина, мне сказали вы чай продаете, да (обалдел слегка), продаю, что у вас есть, да вот осталось три пачки, в пакетиках и два мелколистовых, цейлонский, давайте я у вас их возьму, пожалуйста, у меня даже без сдачи будет, спасибо, всего доброго.

Все распродано. Остановился в укромном месте, пересчитал деньги, посчитал по накладной, сколько должен возвратить фирме. За всеми вычетами осталось сто двадцать тысяч, по тогдашнему курсу двадцать долларов. На эту сумму семья из нескольких человек может скромно существовать некоторое количество дней. Хорошо. Очень хорошо. Вальяжно, не спеша продвигался к станции. Все-таки покупают. Да еще как, даже на улице подходят, вообще обалдеть можно. Ощущение, как будто нашел залежи полезного ископаемого, и можно каждый день понемногу выкапывать и, как это некоторые называют, «кормить семью». О, приятность.

Приехал на фирму, отдал девушке-на-компьютере накладную и деньги за весь товар. Что, все продали? да, все продал, вы ведь первый раз, да, ну, здорово, поздравляю, спасибо, как это вы так, да вот так, приходите завтра, видите, как хорошо получается, приду, конечно, до свидания, спасибо, до свидания.

А еще рано совсем, два часа только, и весь день свободен, удивительно, надо же, солнце, лето. Домой. Семья приободрилась. Нормально, в общем.

Ферментация

На следующий день поехал в Солнечногорск. Сумка стала уже потяжелее, набрал побольше. Электричка долго тащилась со всеми остановками, мимо Химок, Сходни, мимо 16-го микрорайона Зеленограда, мимо промзоны Алабушево. Солнечногорск – вроде бы такое приветливое название, судя по названию это должна быть просто-таки какая-то всесоюзная здравница, пионерский лагерь Артек или что-то в этом роде. Оказалось – ничего солнечного, кроме названия. Угрюмоватый город, состоящий из косо поставленных серых и желтых домов и бредущих туда и сюда людей. Дождь, мокро пополам с землей. Проезжающие машины забрызгивают. Улицы устроены крайне по-дурацки. Не то чтобы как обычно – проезжая часть, бордюр и тротуар. А в Солнечногорске не так – проезжая часть, и сразу земля, грязная мокрая земля, по которой невозможно ходить, потому что грязно и мокро очень, а за полосой земли – узкая, выщербленная и тоже замызганная мокрой землей полоска асфальта, по которой по идее нужно ходить пешком. И кругом много деревьев, зеленых мокрых деревьев, с них капает и из-за их повсеместного нависания, а также из-за дождливой пасмурности все время темно. Даже на открытых площадях темно, потому что открытые площади тоже окружены угрожающими деревьями и темно-серыми углами домов, и очень мрачно. Побрел по грязноватым улицам, среди деревьев и людей. Все случилось примерно так же, как и в Дедовске – сначала не покупали, потом покупали. В результате купили все. Опять купили все, опять продал все. Трам-пам-пам. Поехал в фирму, опять сказали вы все продали, надо же, да, вот. Заработал сто пятьдесят тысяч. Можно существовать. Купил себе для дегустации несколько пачек чая.

Чай бывает черный и зеленый. А еще красный и желтый. Красный чай – явление редкое, а желтый – еще более редкое, он встречается только в Китае и за пределы Китая не выходит. Исходный продукт для всех этих чаев одинаковый – просто чай. Различаются они по степени ферментации. Зеленый чай – не ферментированный, желтый – слегка ферментированный, красный – слегка недоферментированный, черный – прошедший полную ферментацию. Ферментация – это такой процесс.

Чай бывает китайский (лучший из всех, конечно), цейлонский (тоже хороший), индийский (похуже, кроме Дарджилинга – этот вообще прекрасный), индонезийский, кенийский, камерунский, грузинский, краснодарский, японский. Краснодарский чай – не очень хороший. Грузинский – тоже. Английская королева Элизабет любит кенийский чай.

Японский чай бывает только зеленым, его перемалывают в ярко-зеленую пудру и потом совершают чайную церемонию. Пить японский чай – трудно, даже почти невозможно.

Крупнолистовой цейлонский чай имеет на пачках маркировку OP – orange pekoe, оранж пеко, оранжевые пики, это потому что верхние листочки куста – немного буроватого оттенка, и английские колонизаторы стали вот так обозначать этот сорт чая, или, реже, OPA (aromatized, на самом деле он никакой не ароматизированный, а обычный, непонятно, почему он так называется, может быть, неверный перевод, и A означает что-то другое, например, advanced или amused или addictive или absurd). У такого чая приятный чуть сладковатый привкус. Его можно пить с сахаром или без сахара. С молоком – это такое английское извращение, не надо пить с молоком. Лучше не выпендриваться и пить просто с сахаром, как все нормальные русские люди. Заваривать надо с таким расчетом, чтобы не доливать потом кипяток. Заваривать долго не надо, минуты три-четыре, и достаточно, если дольше держать, получится не чай, а темная жидкость для подкрашивания кипятка. Потому что там происходят химические процессы.

Использовать чай, который заварили не прямо сейчас, а, например, час или три назад – варварство.

Есть еще мелколистовой чай, маркировка BOP – broken orange pekoe, или, в просторечии, резаный лист. Для приготовления этого чая чайные листочки режут на мелкие кусочки. В Советском Союзе под маркой «Цейлонский чай» продавался именно такой чай, причем, фирмы Dilmah, хотя это и не было написано на пачках, а было написано московская чаеразвесочная фабрика. До сих пор многие советские люди его любят и считают, что он лучше, чем крупнолистовой, потому что лучше заваривается. Это, конечно же, совершеннейшая ерунда. Есть еще маркировка FBOP – flowery broken orange pekoe, то есть как бы цветочный, хотя ничего особенно цветочного в нем нет, это то же самое, что и простой BOP.

В Советском Союзе было ведомство Главчай.

Грузинский чай собирают специальными чаеуборочными машинами, это такие трактора на высоких ножках с аркой посередине, машина едет, а чайные кусты проходят в эту арку. А чай надо собирать только вручную. Поэтому грузинский чай – нехорош.

Лучше всего покупать цейлонский чай вот каких фирм: Mabroc, Mlesna, Ahmad (английская), Twinings (тоже английская), Dilmah (только в жестяных коробочках, в картонных гораздо хуже), Batik (тоже в жестяных коробочках, хотя неплохой чай OPA, в красных пачках). Наверняка есть и еще много хороших чайных фирм. Но эти – тоже хорошие.

Чай в пакетиках – это просто удачно упакованный утилизированный мусор. Он делается из чайной пыли и других мелких стружек. Пить его можно только в чрезвычайных обстоятельствах, например, если лень заваривать нормальный.

Есть еще чай в гранулах. Это просто извращение, к счастью, не слишком распространенное в России.

Зеленый чай лучше всего, конечно, китайский. Цейлонский лучше черный. Зеленый чай надо заваривать так. Вообще-то есть очень много разных способов. Но если сильно не выпендриваться, то надо так. Чайник должен быть небольшим, лучше маленьким. Сыпать чая не очень много. Залить кипятком и почти сразу, секунд через 20—30, налить в чашку, и тут же залить в чайник новый кипяток, выпить чашку, налить еще одну. Хороший китайский чай можно так заливать несколько десятков раз. Вообще, правильнее всего пить зеленый чай из крошечных китайских чашечек, наливать, выпивать, снова наливать, чтобы чай долго в чайнике не заваривался. Это будет очень вкусно. Если зеленый чай заварить тупо, как многие русские и советские люди заваривают, то есть, набухать много заварки, залить и ждать двадцать минут, то получится отвратительный настой сена. Поэтому-то многие и не любят зеленый чай, потому что неправильно заваривают. А многие любят, потому что заваривают правильно.

Есть еще категория людей, которые считают, что пить зеленый чай – это очень продвинуто, холистически и ньюэйджевски. Они, не умея его толком заваривать, пьют его, давясь от отвращения, но изо всех сил делают блаженные лица, чтобы подчеркнуть свою ньюэйджевость. Такие люди достойны сожаления.

Зеленый чай очень полезный. От него делается хорошо.

Очень хороший чай – Дарджилинг (Darjeeling). Он как бы и не черный, и не зеленый – отдельный совершенно сорт. Его еще иногда называют «чай-шампанское», совершенно непонятно, почему. Идиотское прозвище. Лучше его заваривать, как черный чай, пить, не выпендриваясь, с сахаром. Очень неплох Дарджилинг фирмы Ahmad, в жестяных баночках.

Хорош китайский чай пуэр. Это так называемый копченый чай, ферментированный чай с дымным привкусом. Это замечательно. Китайский чай – отдельная тема.

В Тибете пьют зеленый плиточный (очень грубый) китайский чай с маслом и солью. Его не заваривают, а варят некоторое время в котелке. Получается варево. В Тибете очень трудные условия жизни, поэтому так делают. К тому же с 1959 года Тибет оккупирован Китаем.

В странах Магриба пьют зеленый чай с мятой и сахаром. Больше так нигде не делают.

Американцы пьют холодный чай, так называемый айсти. С точки зрения чайной культуры это просто неприлично. Это хуже, чем чай в гранулах.

Хранить чай лучше всего в деревянных шкатулочках. Можно в стеклянных баночках. В пластмассовых емкостях – нельзя. Хранить чай обязательно в закрытых емкостях. Трогать чай руками нельзя.

Таковы сведения о чае.

Вечером позвонил приятель, работающий на телевидении, и сообщил, что есть возможность поработать на телевидении. Редактором. На канале Московия. Это самый затхлый во всей Останкинской башне канал, никому не нужный, немного даже прекрасный в своей патриархальной дремучести. Да, давай, почему бы не попробовать, приезжай завтра в Останкино, объяснил, куда пройти. На следующий день не поехал в чайный подвал, поехал в телевидение.