Лучший из худших. Схватка

Бог с ним, с гардеробом. Сейчас для меня это не самая актуальная проблема. Я спустил ноги на пол, ощутив ступнями мягкий ворс ковра, и попробовал встать. Оказалось, что в моём состоянии это не так просто, как кажется. Меня аж затрясло. Потребовалось минуты две, чтобы более-менее зафиксировать себя в таком положении.

Перестав исполнять пляску святого Вита, я сумел оглядеться.

Приличных размеров комнате, вероятно, гостевая спальня. Обставлена так, чтобы угодить и мужчинам и женщинам, причём никакого скандинавского минимализма, всё довольно изыскано и даже с претензией на роскошь: для дам шикарный туалетный столик с трельяжем (на вид – старинная ручная работа) и мягким удобным пуфиком, для мужчин стол, покрытый толстым зелёным сукном и кожаное кресло с высокой спинкой и изогнутыми подлокотниками. А ещё, если не считать широкой двуспальной кровати, на которой я лежал, платяной и книжный шкафы, какие-то полочки и телевизор с большим выпуклым экраном: здесь ещё не освоили плазму или LED-технологии, так что в ходу старые добрые электронно-лучевые трубки.

Из комнаты выходят две двери: одна, похоже, соединяет спальню с коридором, а вот вторая… И пусть на дверях не был изображён «писающий мальчик» или другая картинка в подобном духе, я решил, что за ней скрывается так необходимый мне в данную секунду сан-узел. Вот только до него ещё предстояло добраться.

И пусть до туалетной комнаты меня отделяло каких-то четыре метра, в моём состоянии дойти до него было не так-то просто. Подобно древнему Архимеду я срочно нуждался в точке опоры, ибо ноги всё ещё не желали повиноваться мне и норовили предательски подломиться, в чём я и убедился, когда сделал шаг. Я закачался, но всё-таки устоял, пусть руки хватались за всё, даже за воздух.

Наверное сам Нил Армстронг так не радовался, когда первым ступил на поверхность Луны. Правда, у меня и мотивация была куда круче. Ничто не может сравниться со стремлением как можно скорее облегчиться, когда приперло так, что терпеть сил моченьки нет.

Любая черепаха, да что там черепаха! – улитка могла бы глядеть на меня свысока, и всё-таки я неуклонно приближался к туалетной комнате, ещё немного и мы встретимся как айсберг и «Титаник».

Мысленно прокляв себя сто раз за то, что ради пресловутой щепетильности, пошёл на такие испытания, я добрался до двери и потянул её на себя.

О чудо! Предчувствия меня не обманули! Здесь было всё, что доктор прописал!

Мысль об обратном пути уже не вызывало у меня содрогания. Главное, что я на месте, ещё немного и наступит столь долгожданный момент.

Я задрал пол рубахи и, какими бы чувствительными ни были позывы, замер. Странно, мне что – аппендицит вырезали? Иначе откуда бы прямо на брюхе взялась эта странная рана, что самое интересное – успевшая подзатянуться…

Так-так, а что если мой спаситель и благодетель на самом деле какой-нибудь торговец донорскими органами?!

Я даже забыл, с какой целю сюда заявился. Холодеющими руками ощупал себя со всех сторон, но других неожиданных открытий не обнаружил, не считая синяков, но их по понятным причинам у меня до попадания сюда было предостаточно.

Слава тебе, господи! Вроде всё на месте!

Нет, версия с трансплантологией отпадает. Тут что-то другое, правда, не пойму что.

Плохо, что у меня нет маны, а то бы попробовал «просветить» себя рентгеновским зрением.

Мочевой пузырь снова напомнил о себе, и я покорно выполнил его требование.

Потом спустил воду и подошёл к зеркалу, чтобы вымыть руки. Отражение в нём не порадовало. С зеркала на меня смотрел не двадцатилетний парень в самом расцвете сил, а совершенно незнакомый доходяга: щёки ввалились, нос заострился, глаза потухли. Красавец, что уж…

Сделав это открытие, я умылся и поплёлся назад. Когда добрался до постели, сил у меня хватило только на то, чтобы упасть. Любая мысль о движении вызывала неимоверную усталость.

И только сейчас меня услышали. Зажглась люстра над моей кроватью и появилась знакомая горничная.

Она посмотрела сначала на меня, потом перевела взгляд на туалетную комнату, в которой я забыл выключить свет, затем укоризненно покачала головой:

– Зачем так себя изводить?! Я же говорила вам про колокольчик.

Я вяло улыбнулся.

– Не забывайте, что я – мужчина.

Она фыркнула.

– Думаете, вы первый мужчина, которого я видела, и потому способны шокировать меня?

Я пожал плечами.

– Неважно.

– Как это – неважно! – воскликнула она. – Вам нужна тишина и покой. А всякая физическая активность запрещена.

Дверь в комнату приоткрылась, вошёл кто-то ещё, но я не смог разглядеть кто: его заслонили аппетитные формы горничной.

– Оставьте его, Анфиса! – требовательно прозвучал мужской голос за спиной девушки.

Она обернулась и как-то беспомощно произнесла:

– Но Борис Иванович…

– Оставьте. И, пожалуйста, оставьте нас наедине. Хочу поговорить с нашим гостем, – тоном, не терпящим возражений, сказал мужчина.

– Как скажете, Борис Иванович, – поклонившись, Анфиса (я наконец-то узнал её имя) удалилась.

Как только дверь за ней закрылась, посетитель, а вернее – хозяин, взял стул и, поставив его так, чтобы мы могли видеть друг друга, присел на него.

Выглядел он по-старомодному представительным. Полный (выпирающий живот не мог скрыть даже костюм от хорошего портного), с тронутыми сединой висками, кучерявой шевелюрой и крупными чертами лица. У него была тщательно подстриженная бородка а ля Хемингуэй, которая ему очень шла и делала его более мужественным и привлекательным.

Снизу он показался мне даже не высоким, а огромным – метра два ростом. Вес тоже был под стать. Когда мужчина опустился на стул, тот даже заскрипел под тяжестью.

Глаза его прятались за слегка затемнёнными очками, но даже сквозь непрозрачные стёкла я ощущал на себе его испытывающий взгляд.

– Не собирался разговаривать с вами сегодня, но вы сами проявили кипучую деятельность, – усмехнулся он. – Давайте знакомиться: купец второй гильдии и промышленник Волков Борис Иванович. Да, вам нет нужды представляться – я в курсе, как вас зовут.

– Неужели?

– Представьте себе, – улыбка с его лица никуда не делась, но мне она почему-то не показалась искренней.

Было в ней что-то притворное, так улыбаются, когда хотят произвести приятное впечатление, а потом облапошить.

С другой стороны – Волков назвался купцом и промышленником. Для этой братии характерно скрывать свои истинные эмоции и носить маску вежливости в полном соответствии с заветами с заветами Карнеги. Мне когда-то попадались статьи в интернете, дескать он умер в полном одиночестве, но не думаю, чтобы это соответствовало действительности.

– Вас зовут Анатолий Ланской, – совершенно спокойно добавил он, заставив меня привстать на локтях.

– Как?! Откуда?! – невольно вырвалось у меня.

– Право слово, ну что вы как маленький – одно время о вас много писали и говорили по телевизору, – сообщил Борис Иванович. – Сейчас, конечно, страсти улеглись, но я – не рыбка, у меня хорошая память. Когда мои люди нашли вас в кузове машины, они сначала приняли вас за какого-то бездомного и едва не выкинули назад, на улицу, но я вас узнал, пусть и вид у вас, Анатолий, был прямо скажем не самый презентабельный…

– Так сложились обстоятельства, – выдавил я из себя. – Я благодарен вам за то, что вы, можно сказать, вытащили меня с того света.

– Право слово – не стоит благодарности. Такие пустяки! – отмахнулся Волков.

– Мне очень жаль, что я причинил вам неудобства, заставил хлопотать о себе…