Мент. Оперативный простор

– Это ещё не самое плохое, товарищ Быстров. Комиссия уезжает в Москву, а Кравченко теперь жаждет твоей крови.

– Ну, ему ко мне не подкопаться, – слегка легкомысленно произнёс я.

– Ошибаешься, – с горечью сказал Смушко. – Тебя хотят обвинить в применении пыток.

– Небось со слов бандита Трубки? – хмыкнул я. – Ну-ну, и что этому бандиту веры больше, чем мне?

– Кроме показаний Трубки есть ещё и показания Баштанова… Ну, то есть того, кого все по-прежнему считают Михаилом Баштановым.

– Так он же мёртв! – вырвалось у меня.

– Эта сволочь успела заранее написать на тебя жалобу чекистам.

– Вот же сволочь, этот Миша! – вырвалось у меня. – Даже после смерти пакостит!

– Ну, а поскольку никто не знает, что Баштанов – не тот, за кого он себя выдавал, и все считают, что это наш товарищ, который героически погиб в схватке с опасным преступником, его слова в глазах ГПУ и особенно товарища Кравченко имеют большой вес. Как понимаешь, посадить тебя вряд ли посадят, но вот из губрозыска уволить могут.

– Да… закрутилось колесо, – озадаченно протянул я.

– У Кравченко на тебя зуб, он тянуть не собирается. Поэтому я даже рад, что есть формальный повод, чтобы ты уехал из города. В Петрограде Кравченко до тебя не дотянется – руки коротки. Ну, а за три недели мы попробуем доказать истинную сущность Баштанова и выяснить, кто он такой. Этим делом будет заниматься Чалый, а он сейчас ради тебя в лепёшку разобьётся, но сделает.

– Спасибо, товарищ Смушко! – растроганно произнёс я.

– Не торопись с благодарностями, Быстров. Это ещё не всё. Надо ещё парочку дел сделать.

Он подвинул к себе несколько листов бумаги и принялся старательно писать. Когда просох первый лист, протянул его мне.

– Держи.

– Что это такое? – спросил я.

– Это письмо к товарищу Ветрову, инспектору третьей бригады Петроградского уголовного розыска. Он меня хорошо знает, на курсах познакомились. Третья бригада как раз занимается раскрытием грабежей и убийств, – пояснил он.

– Здорово, – обрадовался я. – Спасибо за рекомендательное письмо.

– Само по себе письмо ещё ничего не значит. Ветров – мужик в целом нормальный, но должность накладывает свой отпечаток. Как понимаешь, в свою кухню посторонних пускать никто не любит, тем более в таких вопросах, как дело об убийстве. Так что есть вероятность, что он просто пожмёт тебе руку и на этом вся помощь закончится, – вернул меня с небес на землю Смушко.

– И всё равно глупо не попытаться использовать этот шанс, – сказал я.

– Поэтому я и написал это письмо, но опять же – никакой гарантии, что от него будет польза нет.

– Ещё раз огромное спасибо, товарищ Смушко. Я могу идти?

– Экий ты прыткий! – заулыбался начальник. – Раз уж пришёл – потерпи ещё чуток.

Он помахал в воздухе другими исписанными листами.

– Так, кажись высохли. Пошли, Быстров.

– Куда, товарищ Смушко?

– В финчасть. Или хочешь сказать, что тебе не нужны деньги? – заулыбался он.

– Ещё как нужны, – подтвердил я.

В карманах и в кошельке было откровенно пусто, и вряд ли потому, что настоящий Быстров сорил бабками направо и налево.

В финансовой части за столами сидели трое: худенький и незаметный мужчина в очках и нарукавниках поверх потертого пиджака и две женщины, одна в возрасте, другая – совсем молоденькая в светлой кофточке. Перед мужчиной на столе лежали счёты, он периодически щёлкал костяшками и что-то заносил в толстую прошнурованную книгу.

– Привет, Афиногеныч! Здравствуйте, девушки! – подмигнул барышням Смушко.

Я тоже поздоровался. Судя по всему, это были бухгалтера и табельщики – без которых невозможно существование ни одной конторы, даже уголовного розыска.

– Товарищ начальник… Здравствуйте, – с паузой ответил Афиногеныч.

Он был слишком погружён в свои цифры и не сразу вернулся к реальности.

– Значит так, Афиногеныч. Товарища Быстрова из первой бригады тебе представлять не нужно. Выдай ему всю задолженность по зарплате, отпускные за три недели и премию за вклад в поимке особо опасных преступников. Вот, у меня тут всё расписано. – Смушко подал бухгалтеру бумаги, которые писал в моём присутствии.

– Товарищ Смушко! – взмолился мужчина.

– Вы же сами знаете – касса пуста, денег нет!

– Афиногеныч! – с нажимом сказал Смушко. – Ты что – не понял, что тебе сказано? Я не знаю, откуда ты достанешь деньги, но чтобы вся сумма товарищу Быстрову была выдана без проволочек. И без пустых разговоров!

– Слушаюсь, товарищ начальник, – бухгалтер громко вздохнул, как больная корова. – Только вы ведь меня без ножа режете!

– Если продолжишь препираться – зарежу ножом! – улыбнулся Смушко.

– Товарищ Быстров, подойдите к окошку кассы. Там вам выдадут всю сумму, – мгновенно среагировал Афиногеныч.

– Товарищ Смушко… – Я даже запнулся от волнения. – Даже не знаю, как вас благодарить!

– Не знаю, как у тебя всё сложится в Петрограде, но ты у нас парень пробивной, своего добьёшься. Давай, Быстров, разбирайся с делами и через три недели назад! Желаю удачи!

Мы пожали друг другу руки, и начальник ушёл.

Я проводил его грустным взглядом. Не всякий начальник способен настолько заботиться о подчинённых. В прошлой жизни мне далеко не всегда везло на таких, как Смушко. Порой попадались откровенные сволочи, которых заботила только собственная карьера.

В кассе мне выдали пухлую стопку дензнаков. Не знаю, какова была их реальная стоимость, но в тот миг я почувствовал себя богачом.

Когда вернулся в общагу, то обнаружил, что Катя спит на кровати, укрывшись моей шинелью. Она даже щеколду за мной не заперла.

«Намаялась, бедолага». – с нежностью подумал я.

Будить сестру не хотелось, однако та почувствовала, что в комнате кто-то есть, и открыла заспанные глаза.

– Братишка?