Почти спасенные души. Документальная повесть

– Нельзя «зверя» на свободу выпускать.

Тут мой таксист в лице изменился, вспомнив свою прежнюю работу, службу – как они ее называют.

– Самое большее, – продолжил он, – у нас 15 лет жил один чеченец, осужденный за убийство пятерых человек.

Тут мне вспомонился мой знакомый по переписке Владимир, убивший кучу нарада.

Вахтанг Микеладзе, снявший фильм «Серые цветы» говорил, что уголовный оскал проник в нашу жизнь крепко и надолго. К сожалению, его слова верны.

Часто общество уже не относится к этому осуждающее, нагативно.

– Что же, зачем убивать кого-то? – спросил я таксиста.

– Ради самоутверждения и ради достижения своего желаемого легким способом.

– А это легкий способ?

– До тех пор, пока не поймают. А потом суд определит степень наказания. Пожизненное заключение и могила с номером на кресте. Высшая мера.

– Не весело, – сказал я, посмотрев в окно.

– Конечно, не весело. Но зло должно быть наказано.

Тут я все понял. Работа сделала его черствым, жестким и огрубевшим. Конечно, каждый день сталкиваясь с таким, по – неволе озвереешь.

Но, я не согласен. Нет, не с ним. Я не согласен с другим. Убить ради самоутверждения. Велика цена для секундного самоутверждения. Не стоит выбирать такой способ, не годится.

Хочется быть не как все? Но не за счет других. Будь. Есть много возможностей для этого, от продвижения по карьерной лестнице до качания мускулов. А такой способ просто не выгоден.

А что останется? Бугор земли и номер на кресте. И никто не вспомнит. Лучше выбрать мирный способ самоутверждения.

Мои мысли представлены ниже.

На своем месте. Кто выбрал тебе то или иное место. Ты сам или кто другой определил тебе это место. Жить, исправлять свои ошибки, довольно прозаично, но надо. Надо исправлять. Натворивши дел нужно уметь отвечать за свои дела. Порою кажется, что самодисциплина – это эффект, приводящий к решению, к результатам и самоорганизации.

Эффективность деятельности, борьба за лучший мир, за лучшую долю может привести к любым порокам, ко всему, казалось бы, не обычному, не совсем трагическому.

Набор слов, скажите? Вне всякого сомнения, набор слов. Слова, порою самые обычные, слова могут жизнь, как улучшить, так и ухудшить, причем любого человека, даже самого не определившегося или определившегося не до конца в этой жизни.

Судьба, скажите судьба. Нет. Это просто набор человеческой глупости, неопределенности, которая затягивает все в этом мире, в мире скорби и беспринципной неопределенности, а также ужасающей конкретике самодурства, которое дает возможность в определенном смысле заниматься тем, чем хочется. Определенность, которая может и отвержена и привержена той или иной теории разума, бывает в подтверждении или в отрицании своем.

– Да, я совершил тот или иной жестокий «обескураживающий» людей поступок, который может быть оправдан теми или иными действиями тех или иных людей, – высказывает мысль пожизненно осужденный.

– Хочешь свободы?

– Ад в твоей душе, туда смотри. Не сможешь отрицать даденное не разумом.

– Мне полагается амнистия, – говорят осужденные на пожизненное заключение.

Уверенность в том, что им было можно когда-то убить несколько человек, а теперь они хотят свободы. Их в клетках держат для того, чтобы они больше не убили никого, потому что многие из них способны на это даже после многих лет заключения, если будут на свободе.

Глаза, глаза человека, который озлобился на всех и на каждого в отдельности, пылают яростью. Он убил его. Как это произошло? Просто, взял и убил. За что? Он ему не понравился. А теперь? Теперь он прости снисхождения, говорит о дурном уличном влиянии, о том, что он запутался.

Нет. Убийца не путается. Потом, удобно же. Сидишь. Ничего делать не надо, так можно и к Богу, в «святоши» записаться. Да потому что в камере нечем заняться.

Взял и убил, причем не одного. Теперь сидим в «глубинах Саликама», теперь можно сидеть в тюрьме и ничего не делать, просто никто не даст возможность что-то плохое или хорошее делать.

Упущенное время – вот невозобновимый ресурс, которые вы у себя отняли, а теперь сидеть.

А останется от этого только холм земли и номер порядковый.

Вот и все, что останется после каждого пожизненно заключенного. Вы отняли у людей радость, радость жизни, радость добрых намерений. Все, нет человека, возможно, нет перечня дел, который он бы совершил, получив за это признание внешнего мира. Возможно, еще чего-то не стало.

Слезы. Слезы – вот что приносят убийства.

Они потом начинают говорить, что расстрел – это лучше. Но, мораторий – правильно. Пусть лучше будет смерть в рассрочку, гуманизм. На себе каждый убийца испытает гуманизм. Вот так вот.

Не скулите и не войте, что вы зря наказаны. Не зря. Без преступление не бывает наказания. Не зря.

Без преступления не бывает наказания. Свободы вам не будет. А есть еще высший суд. Суд, который принесет вам избавление, искупление от всех грехов тяжких.

Гореть в огне – вот ваш удел до конца времен после номера на кресте.

– Бог милостив!

– Вне всякого сомнения, но он приносит и посылает всем вразумление. У вас уже не будет свободы, не внутренней, не внешней.

Смотреть на то, как все производило было еще страшнее, чем что – либо делать.

Нет, не будет вам уже никакой свободы, свобода дает право, а вы свое право после первого трупа уже навсегда потеряли.

5) Они для кого-то… (история про Пашу)

Я один раз был в СИЗО на КПП видел, как стоят люди, оформляющие передачи для находящихся под следствием.

Молодые, старые, средние… Люди, хмурые и не хмурые.

Тут я подумал:

– Ведь их тоже ждут. Братья, мужья. А если в женской колонии – то жены, сестры, любимые.

Для нас они грабители, убийцы, воры и т. д., а для них они родные, те, которые им дороги, для кого – то – очень дороги.

Общественное осуждение. Конечно, люди, сидящие на КПП с ним столкнулись.

– Ему что – он сел, а я – живи, – говорила женщина, оформляя передачу своему сыну.

– Папка, как же он долго не придет! – плакал мальчишка, смотря на ворота СИЗО.