Шедевры остроумия

* * *

Папа Иоанн-Павел II совершал визит в Польшу. Когда папский самолёт взлетел и взял курс на Варшаву, стюардесса стала предлагать пассажирам лайнера традиционный на международных линиях стаканчик сухого вина. Папа вежливо отказался. Показав пальцем вверх, он промолвил:

– Не могу, шеф близко.

* * *

Где-то в конце XIX-го века в Петербурге списывали отслужившую свой срок императорскую яхту. Кроме самого судна, списанию подлежали и некоторые предметы, составляющие обстановку кают яхты. Среди них были ценные раритеты, в том числе два совершенно уникальных: редкостной красоты громадный ковёр (подарок персидского шаха), покрывающий пол в кают-компании, и пианино красного дерева – презент какого-то малазийского князька.

Ясное дело, что, как обычно, списывались и вполне пригодные вещи, на которых вороватые интенданты хорошо наживались. Адмиралу, который должен был, закрыв на всё глаза, подмахнуть акт списания, был презентован персидский ковёр, который и был заранее доставлен на его квартиру. В графе «Причина списания» о ковре было начертано:

«СМЫЛО ЗА БОРТ НАБЕЖАВШЕЙ ВОЛНОЙ». Пианино, как предмет более громоздкий, списать не решились.

Составленный по всей форме акт списания был направлен на утверждение. Однако случилось непредвиденное – «договорной» адмирал, не успев подписать акт, был переведён на другую должность. Интенданты были в панике – как поведёт себя новый начальник?

В томительном ожидании прошла неделя, другая… Наконец акт был получен. На титульном листе краснела спасительная резолюция нового начальника – «Утверждаю».

Интенданты стали лихорадочно перелистывать страницы и обнаружили ещё один след начальственных красных чернил. В строке, где упоминалось, что «ковёр смыло за борт набежавшей волной», крупно было приписано «И ПИАНИНО ТОЖЕ».

В тот же день пианино было доставлено по назначению.

* * *

Как-то Фазиль Искандер решил поведать читателям, чем бездарный писатель отличается от талантливого.

Бездарный пишет:

«Я зашёл в ресторан и увидел своего приятеля (называет по имени), он, как всегда, сидел за столиком и, как всегда, пил водку».

Талантливый писатель пишет:

«Я зашёл в ресторан и увидел своего приятеля (называет по имени), он, как всегда, сидел за столиком и, как всегда, пил водку, и я, как всегда, незамедлительно присоединился к нему».

На поэта-сатирика Александра Иванова, непревзойдённого и блестящего мастера стихотворной пародии и зпиграммы, Фазиль Искандер написал эпиграмму, которая очень нравилась самому Иванову:

Скорбен лик у Иванова —
Хоть пиши с него святого.
Благодушен в скорби он,
Как весенний скорпион.

* * *

У Дмитрия Дмитриевича Шостаковича болели ноги, ему было трудно ходить. Лечился он у знаменитого доктора Гавриила Абрамовича Илизарова. Благодаря его квалифицированной помощи дела композитора пошли на поправку, ему стало значительно лучше. Благодарный Шостакович пригласил Илизарова на свой авторский концерт в Малый зал Ленинградской филармонии. Гавриил Абрамович сидел на хорошем месте, и Шостакович с удовольствием отметил, что вид у доктора был очень довольный.

После концерта великий композитор подошел к великому ортопеду и спросил о его впечатлениях.

– Впечатления у меня прекрасные, Дмитрий Дмитриевич, – отвечал Илизаров. – По-моему, вы замечательно поднимались по лесенке на эстраду и так же замечательно спускались.

* * *

Ирландский поэт и драматург Уильям Йитс так сказал об одном своём знакомом:

– Вся его беда в том, что когда он не пьян, он – трезв.

* * *

Студент-иммигрант Йоси, учился в Кембриджском университете. Университет этот весьма знаменит: тем, что существует уже восемьсот лет, тем, что сэр Исаак Ньютон был там профессором и так далее, и тому подобное…

Итак, сидит однажды Йоси на экзамене, который должен продолжаться шесть часов (есть там такие экзамены, не приведи, господи). По прошествии четырёх часов от начала экзамена Йоси поднимает руку и подзывает экзаменатора.

Тот подходит и слышит буквально следующее:

– Господин экзаменатор, я желаю получить сейчас причитающиеся мне копчёную телятину и пиво.

– Верно ли я понял, – спрашивает экзаменатор, – вы говорите о копчёной телятине и пиве?

– Да, – отвечает Йоси, – Я говорю о причитающихся мне копчёной телятине и пиве.

– Простите, – говорит изумлённый экзаменатор, – но почему вы решили, что вам причитаются телятина и пиво?!

Тогда Йоси вытаскивает из сумки некий увесистый том и показывает его экзаменатору.

– Вот, – говорит студент, – свод законов Кембриджа со дня его основания. Есть здесь закон от 1513 года, который гласит, что каждому экзаменующемуся более четырёх часов причитается кусок копчёной телятины и кружка пива. И этот закон никогда не был отменён.

Экзаменатор пытается спорить, ссылаясь на техническую невозможность выполнить просьбу Йоси. Потом экзаменатор вызывает своего начальника, и они совещаются вдвоём. Англичане есть англичане, они зациклены на законах и там невозможно просто так сказать “нет”. С другой стороны, недавно принят закон, запрещающий употребление алкоголя на территории университета. Да и с копчёной телятиной уже не так просто, как бывало. В результате длительных переговоров стороны соглашаются на гамбургер и кока-колу. Йоси уплетает еду и совершенно счастлив тем, что утёр нос этим спесивым и глупым бритам за их же счёт.

По прошествии нескольких дней обнаруживает Йоси в своём почтовом ящике вызов на университетский суд (там, где работают законы, бывает и суд). Йоси абсолютно уверен, что пара старичков скажет ему “ну-ну-ну”, на что он, Йоси, пообещает впредь вести себя хорошо, и на том всё и закончится.

Он прибывает в суд. Огромный старинный зал с колоннами, высоченным сводчатым потолком, фресками на стенах и витражными окнами. За бесконечным столом сидят ректор университета, деканы факультетов, профессора всех кафедр, а также в изрядном количестве пэры и лорды – почётные выпускники университета. В париках и мантиях. С лицами членов инквизиции. И они вершат суд над Йоси. И за нарушение закона от 1415 года, который никогда не был отменён, они единогласно отчисляют его из университета. За явку на экзамен без меча.

* * *

В 1945 году в СССР приехал на гастроли знаменитый американский скрипач Иегуди Менухин. Большой интерес публики вызвало его исполнение в Москве концерта Баха для двух скрипок совместно с не менее знаменитым советским скрипачом Давидом Ойстрахом.

Небезызвестный партийный функционер сталинской эпохи Лазарь Каганович, слушая концерт, изрёк не без гордости:

– А ведь наш-то забивает американца.

5 декабря 1931 года большевики взорвали главный православный собор России – Храм Христа Спасителя.

Незадолго до подрыва Храма Лазарь Каганович выступил с сообшением об этом в собрании московской художественной интеллигенции. На замечание архитекторов, что как же можно уничтожать храм, который является не только святыней, но и единственным в своём роде памятником позднего ампира, подельник Сталина отпарировал:

– С вампирами мы покончили в 1917 году!

* * *

В Грузинском политехническом институте распространилась весть, что заведующий кафедрой истории КПСС, известный своей склочностью профессор Н. заболел диабетом. Узнав об этом, математик профессор Терентий Какушадзе сказал:

– Интересно, откуда у этого сутяги сахарная болезнь, ведь он всю свою жизнь ел только дерьмо.