Шедевры остроумия

Пианисты Эжен д’Альбер и Тереса Карреньо долгое время жили вместе. Они завели детей (имея уже детей от прежних браков), потом официально оформили свои отношения, купили дом и зажили большим и шумным семейством.

Однажды, когда между повздорившими детьми началась потасовка, д’Альбер стал громко звать жену:

– Тереса, Тереса!.. Иди скорее! Твои и мои дети бьют наших детей.

* * *

Как-то в Москве некий высокий академический чин обещал директору Института физики Академии наук Грузии академику Э.Л. Андроникашвили помочь в получении научного оборудования, однако, слово своё не сдержал.

Случилось так, что через некоторое время ситуация изменилась на противоположную: теперь уже этот чиновник вынужден был просить академика посодействовать в неких обстоятельствах. При встрече, скрывая смущение, он сказал:

– Я не помню, Элевтер Луарсабович, мы на вы или на ты?

– На они, – последовал холодный ответ.

* * *

В разгар сексуального скандала, вызванного связью президента США Билла Клинтона с Моникой Левински, конгрессмена Дика Арми спросили, подал бы он в отставку на месте Клинтона.

– Если бы я был на месте президента Клинтона, мне бы не пришлось подавать в отставку, – ответил Арми. – Если бы я был на месте президента Клинтона, я бы лежал сейчас в луже крови, а надо мной стояла миссис Арми с кольтом 38-го калибра и приговаривала: “Ну как же она перезаряжается, эта хреновина?”

* * *

Как-то на концерте Луи Армстронг рассказал публике.

Мама однажды послала меня за водой – это было в деревне, где она родилась. Я вернулся пустой: мама, говорю, там в воде крокодил! Она в крик: «Иди снова, без воды не возвращайся! Подумаешь, крокодил! Он испугался тебя так же, как ты его”.

А я тогда говорю: “Мам, если он испугался меня так же, как я, то эту воду пить нельзя!”

* * *

Московский цирк хоронил одного своего артиста. Режиссёр Арнольд произнес самую короткую речь:

– Друзья, – сказал он, – опять мы не того хороним…

* * *

Однажды Марго Асквит пригласили на сеанс спиритизма. После общения с потусторонним миром графиня заявила:

– Я всегда знала, что живые несут вздор; но это не идёт ни в какое сравнение со вздором, который несут покойники.

* * *

С 1983 года в истории футбольной команды тбилисского «Динамо» наступил кризисный период. В чемпионатах СССР она занимает низкие места и терпит поражение за поражением даже на своём поле, где болельщики поддерживали любимую команду как могли, дружно скандируя «Динамо, Динамо!!!»

Замечательный поэт и острослов Ираклий Абашидзе (достигший к тому времени весьма почтенного возраста), сказал по этому поводу:

– Что толку в этих криках?! Они дадут такой же результат, как если бы жена вздумала подбадривать меня, старика, возгласами «Ираклий, Ираклий!»

Б

* * *

Знаменитый генерал Пётр Иванович Багратион, как известно, происходил из грузинского царского рода и имел во внешности ярко выраженные кавказские черты, в частности, большой и горбатый нос, который нередко являлся предметом насмешек окружающих.

Молодой ещё тогда поэт Денис Давыдов тоже отличился на этом поприще и в сатире «Сон» высмеял длинный багратионовский нос (генерал, конечно, был знаком с этим стишком молодого пиита). Однако вскоре, когда приказом императора Александра I он был назначен адъютантом Багратиона, ему пришлось горько сожалеть об этом и оправдываться; Давыдов с виноватой улыбкой сказал своему грозному начальнику:

– При всех свидетельствую, что затронул столь известную часть лица вашего единственно из зависти, поскольку сам оной части почти не имею, – и, под смех окружающих, указал на свой нос – пуговкой.

А через некоторое время, когда Давыдов прискачет к Багратиону со спешным приказом главнокомандующего немедленно начать отступление, ибо неприятель у нас “на носу”, генерал невозмутимо заметит:

– На чьем носу? Ежели на твоём, то недалеко, а коли на моём, так мы ещё успеем отобедать.

* * *

– Верно ли говорят при дворе, что ты дурак? – спросил Балакирева один придворный.

– Не верь им, любезный, мало ли что болтают люди, – отвечал шут. – Они и тебя называют умным человеком.

Балакирев, что было на него не похоже, молчал однажды целый день. Какой-то придворный недоброжелатель, хлопнув его по плечу, спросил:

– Что-то ты, Балакирев, нынче не шутишь?

– Э, братец, мои шутки до того довели, что мне и вовсе верить перестали. Кому ни скажу про тебя, например, что ты умный человек, все в один голос говорят: “Ты, Балакирев, шутишь”.

* * *

Рассказал Игорь Кио.

Мой отец шил себе фраки и костюмы в Риге у замечательного портного А.Л. Баренбаума. Услугами Арона Львовича пользовались многие известные артисты. Как-то попросил нас познакомить с ним и Леонид Утёсов.

Надо сказать, при всех своих талантах Леонид Осипович не обладал одним качеством: его нельзя было назвать элегантным человеком. Да, он был одет хорошо и аккуратно, но не умел как-то по-особому носить костюм, выделяться.

И вот мы привели его к Баренбауму. Леонид Осипович показал костюм, который был на нём, и попросил пошить ему такой же. Придирчиво осмотрев наряд Утёсова, Арон Львович спросил:

– Кто вам шил?

– О! Это хорошо знакомый всем московским артистам Затирко…

– Мне не нужна его фамилия, – сказал Баренбаум. – Я хочу узнать, кто он по профессии.

* * *

Рассказывают, что сеньор Пьетро Барелли, в годы Второй Мировой войны попал в плен на Восточном фронте под Сталинградом. Вернувшись на родину, он успешно занялся предпринимательством и стал довольно известным фабрикантом знаменитых итальянских спагетти. Теперь, распекая нерадивых сотрудников, он грозил им:

"Я отправлю вас в Россию! Там вас накормят макаронами по-флотски!"

Слова "макароны по-флотски" сеньор Пьетро выговаривал на чистейшем русском без акцента.