Карта Хаоса

«Настоящие мужчины» робко зашевелились, оглядываясь друг на друга. Один из них двинулся было к ним, подогревая себя покачиванием богатырских плеч, но Добряк показал клыки, и герои предпочли ограничиться репликами из зала.

Разжав дверь настолько, что образовалась узкая щель, Варвара дала псу короткую команду. Пропустив его вперед, она и сама ужом нырнула в тоннель. Корнелий тоже попытался проскочить, но, поскольку Варвара уже выдернула тесак, захлопнувшаяся дверь зажевала его руку беззубыми челюстями.

Не растерявшись, Корнелий ухватился руками за поручень. Легко подтянул ноги, закинул их в открытую верхнюю часть окна и, перевернувшись на живот, скользнул по вагону вниз. Варвара боком пробиралась по узкому тоннелю. За ней бесшумно двигался угольный пес. Когда он оборачивался, выпуклые глаза отблескивали желтым.

Услышав шаги, Варвара обернулась.

– А ты чего за мной увязался, ботан?

– Корнелий имя ему! – с пафосом поправил связной.

В темноте сверкнула улыбка.

– Оставайся в поезде, Корнелий! Тебя они не тронут! Ты им не нужен!

Корнелий испытал что-то вроде профессиональной ревности. Что это за они, которые с легкостью останавливают поезда, которым не нужен светлый страж, но нужна девчонка с большой собакой и здоровенным тесаком? Подогревать вселенную глупыми вопросами он, однако, не стал.

– Я пойду с тобой! – сказал он.

Варвара испытующе посмотрела на него и дернула плечом.

– Иди, если делать нечего. И почаще наступай на тот короб справа! – посоветовала она.

– Зачем?

– Чтобы сразу шарахнуло, когда ток врубят. Меньше будешь мучиться.

Корнелий принял это к сведению. Тусклые огни поезда отползли назад. Теперь они шли быстрее. Шпалы под ногами едва белели. Освещение в тоннеле отсутствовало. В темноте Корнелий услышал, как Варвара открыла сумку. Что-то брякнуло. Вспыхнул большой аккумуляторный фонарь. Похоже, путешествовать в тоннелях было Варваре не в диковинку.

На глаз оценив его вес и размер, Корнелий присвистнул. Теперь понятно, почему в фильмах нередко оглушают часового ударом фонаря. С такими фонарями молоток – явное излишество. Сумка, тесак, фонарь с запасными батареями – девушка была экипирована не хуже любого диггера.

– Слушай, а ты ведь часто бываешь под землей! – сказал Корнелий с внезапным озарением человека, который к концу школы наконец разобрался, что на ноль деления нет.

Варвара кисло оглянулась на него и посоветовала активнее шевелить нижними конечностями. Метров через тридцать она остановилась, чтобы осмотреть технический лючок, в который заползали провода. Изнутри он был опутан белыми нитями плесени. Когда на нее упал свет, плесень задрожала.

– Бесполезно! Узкий! – сказала Варвара.

Черный пес вернулся, сунул в люк нос и вновь быстро побежал по шпалам, изредка попадая в луч фонаря. Варвара шагала следом. Замыкающим, часто спотыкаясь и оглядываясь на короб, спешил Корнелий. Когда фонарь удалялся, он автоматически переходил на рысь.

Что такое луч света, понимаешь только внизу, в Подземье, когда со всех сторон тебя, как конфету, обсасывает пустой и липкий рот мрака. Фонарь – единственная пуповина, которая связывает с верхним миром. Хрупкую и редеющую его струйку ты готов прижать к себе, осязать и целовать, как живую. Она и есть живая. Если она оборвется – ты не просто верный труп. Ты труп, отсроченный во времени, что хуже раз в десять.

– А зачем мы пошли в сторону последнего вагона? Вдруг до «Белорусской» было ближе, чем до «Краснопресненской»? – мнительно спросил Корнелий.

– Не исключено, но вперед нельзя.

– Почему?

– Я о том отрезке пути слышала… Ни толковых ответвлений, ни залазов, ни заныров. Даже жалкий отстойник проискать можно с час. Максимум пара вентиляционных шахт. Не факт, что будет куда забиться, если поезд тронется. А он обязательно тронется, как только они разберутся, что нас там нет.

– А следующий поезд? – озабоченно спросил Корнелий. – Мы же идем ему навстречу! И если движение восстановится, то…

– А говорят еще, что все гении передохли! Я же сказала: шевели нижними конечностями! Больше молчи и быстрее топай! – кратко ответила Варвара.

– Ты можешь попытаться не грубить хотя бы три минуты? – мягко спросил Корнелий.

– А ты можешь три минуты не дышать?

– Нет.

– Вот и я не могу!

И снова в луче фонаря замелькали белые ребра шпал. Варвара не бежала, но шагала широко и решительно, шаря фонарем по стенам тоннеля. Пытаясь успеть за ней, Корнелий посбивал о шпалы носки новых туфель и отбил пальцы.

Минут через пять он ощутил вибрацию.

– Слышишь? – спросил он.

– Угу.

– Что это?

– Встречняк! – кратко ответила Варвара. – А заныра всё нет. От короба держись подальше, ботан!

– Что будем делать? Побежим назад?

– «В назаде» мы уже были. Шустрее давай, зоркоглазик!

Оглянувшись на Корнелия, она перешла на бег. Луч фонаря прыгал. Пес большими скачками несся впереди, возбужденно поскуливая. Дрожь становилась назойливее. Нечто огромное, грозное, беспощадное мчалось им навстречу, пока оставаясь невидимым.

– Мы бежим навстречу поезду! Мы бежим навстречу поезду! – неуклюже прыгая и не веря сам себе, повторял Корнелий.

– Ага! Тарань его лбом прямо под прожектор. Там самое уязвимое место! – услышал он насмешливый совет.

Пес, унесшийся далеко вперед, остановился и глухо гавкнул, точно кашлянул в бочку. Крупные собаки всегда лают неохотно, оставляя это удовольствие визгливой мелочи.

Варвара подбежала и направила фонарь. Справа в стене, утопленная на одну ступеньку, помещалась низкая четырехугольная решетка. Ее замыкал небольшой, но очень вредный с виду замок. Он висел и ехидно покачивался от вибрации. Рельсы плясали. Поезд был уже где-то совсем близко.

Корнелий еще только собирался извлечь флейту и снести его маголодией, а Варвара уже мгновенным движением извлекла из сумки внушительный гвоздодер. Тесак она на этот раз пожалела.

– Олухи! Вечно всё варят, а где не варят, там замки вешают! – сказала она сквозь зубы.

Не связываясь с самим замком, она атаковала гвоздодером одну из петель, сорвала, пнула решетку тяжелым ботинком и сразу же на четвереньках полезла внутрь. За ней, пыхтя и паникуя, нырнул Корнелий.

Пёс скользнул последним. Его черная шерсть на секунду озолотилась. Ослепляющий зрак завывающего поезда пронесся по тоннелю. Бетонные стены дрожали. Корнелий зажал руками уши. Связному света чудилось, что по затылку ему барабанят молотом. Грохот втискивался не только в уши, но и в легкие. Все тело сотрясалось.

Поезд уже промчался, а Корнелий все еще жадно заглатывал воздух, уткнувшись лбом не то в бок пса, не то в подошву высокого ботинка Варвары.

– Ты как? Очки не потерял? Иногда бывает, что и волной одной убивает. Как-то вылезла я, где электрички на Мытищи ходят. А там два пацаненка банки на рельсы подкладывают. Поезд близко промчался, и их волной шарахнуло. Один встал, а другой лежит. Мертвее мертвого, а на теле ни одной раны! – услышал Корнелий голос из темноты.