Похищение Пуха

Наконец чемодан сдался, и папа показал Лепоту свободное кресло во втором ряду у окна. Прежде чем опуститься, писатель брезгливо потрогал его и смахнул что-то рукой.

– Тут крошки какие-то! И мокро! – пожаловался он.

– Тут Рита сидела! – объяснил Костя, показывая на маленькую сестру.

– А другое место есть? – спросил Лепот.

Другого места не оказалось.

– Ерунда! – успокоил его папа. – Мы подстелим под тебя пакетик!

Он опасался, что гость заупрямится, но тот, оглянувшись, неожиданно покорно уселся на пакетик и сразу стал нервно дёргать ремень.

– Не работает! Заело! – пожаловался он.

– Не заело. Просто его надо тянуть так медленно, словно ползёт гусеница! – объяснил Саша.

– А починить нельзя?

– Мы все ужасные торопыги, а этот ремень воспитывает терпение, – сказал папа.

Он хотел уже закрыть за Лепотом дверь, но тут за спиной у него выросла та огромная женщина, у которой они расписывались на спине. Увидела детей, и глаза у неё округлились.

– Это все ваши? – спросила она у Лепота.

– Его-его! Тут ещё не все. Остальные ждут папу с дневниками, полными пятёрок! – сказал папа и, закрыв дверь, сел за руль.

Ошеломлённая поклонница осталась стоять с разинутым ртом.

– Напрасно ты это сказал… – укоризненно произнёс Лепот, всё ещё возившийся с ремнём. – Теперь она перестанет меня читать!

– Не перестанет, – утешил его папа. – Вон она даже номер нашей машины фотографирует!

– О нет! Она на форум всё выложит! – простонал Лепот. Вместо ответа папа подпрыгнул и хлопнул по своему сиденью ладонью.

– Не обращай внимания. Крыса наглеет. Не хочет подвинуться, – объяснил он.

Гость покосился на него, тревожно улыбнулся, однако переспрашивать ничего не стал. Лавируя в тесном потоке автомобилей, папа стал пробиваться к выезду из аэропорта. Миновав шлагбаум, он поехал мимо гостиницы, на площадке рядом с которой шло строительство.

Автобус ехал медленно, то и дело останавливаясь. Лепот, тревожась, поглядывал в окно.

– Надо бы… – начал он, но договорить не успел.

Три сильных удара в стекло заставили автобус дёрнуться, а Лепота испуганно откинуться на спинку сиденья.

– Поехали! Быстро! В нас стреляют! – взвизгнул он.

Дети завопили. Папа нажал на педаль газа, и автобус, втиснувшись в просвет между машинами, прорвался вперёд. Лепот торопил, вцепившись рукой в спинку сиденья. Папа бросал автобус из стороны в сторону, однако больше в них не стреляли. Метров через пятьсот папа принял вправо, остановился и выскочил из автобуса.

Он был уверен, что боковое стекло прострелено, однако пулевых отверстий не обнаружил. На стекле, в том месте, где за ним белело вытянувшееся лицо Лепота, было три пятна зелёной краски. Все пятна были расположены близко и в ряд, что демонстрировало высокое искусство стрелка.

Лепот вышел и потрогал следы краски мизинцем. Он был очень бледен, но приходил в себя быстро. Гораздо быстрее, чем папа Гаврилов.

– Что это было? – спросил папа.

– Похоже на маркер для пейнтбола. Нас обстреляли шариками с краской, – ответил писатель. – Кто-то спрятался и, когда мы проезжали мимо, несколько раз выстрелил.

– Надо вернуться! Мы его поймаем! Из-за этого болвана я мог врезаться! – крикнул папа Гаврилов.

Лепот торопливо вцепился ему в рукав.

– Умоляю тебя! Не надо! – торопливо сказал он. – Он давно уже убежал. Автобус цел. Никто не пострадал, а краска легко оттирается.

Папа Гаврилов внимательно посмотрел на своего гостя.

– Как хочешь! Целились-то в тебя, – сказал он, пожав плечами.

Лепот вздрогнул.

– Ты ошибаешься! Никто в меня не целился! Поехали! – заявил он и, вернувшись в автобус, поспешно захлопнул дверь.

Папа сел за руль.

– Кто в нас стрелял? Вы что-то видели? – спросил он у детей.

Те замотали головами. Только Костя стал утверждать, что видел какую-то штуку, которая высунулась из другой такой штучки, а потом вырвался огонь вроде лазера и всё окуталось дымом.

– Дымом? – переспросил папа.

– Ну да! Серой такой! Вроде динамита! – сразу подтвердил Костя.

Папа махнул рукой и поехал.

– Почему ты его не слушаешь? Может, он и правда что-то видел? – спросил у Гаврилова Лепот.

– Он ребёнок писателя, – сказал папа.

И, правда, они ещё не доехали до Скворцова, колбасной столицы Крыма, а Костя уже утверждал, что в них стрелял танк, а в танке сидели такие дядьки в железных шлемах, но что он увернулся и дядьки в него не попали. Когда же через час он рассказывал это маме, танк уже превратился в вертолёт, который гнался за ними и стрелял-стрелял-стрелял.

Глава вторая

Мухи, зонтики и сапоги

Разве неделю назад кто-нибудь смог бы поверить, что известнейший писатель Роман Лепот поселится у Гавриловых на чердаке, там, где до него жили только голуби и где нет ни мебели, ни даже раковины? Только старая раскладушка. Но он поселился и почти не выходил с чердака. Так как на чердаке отсутствовали и розетки, удлинитель для ноутбука Романа Лепота протянули в окно со второго этажа, и всякий раз, когда начинался дождь, приходилось спешно его втягивать, чтобы не замкнуло.

Подружившись с гавриловскими детьми, писатель попросил их сохранить его присутствие в тайне. Лучше бы он этого не делал. Рита, которая в любом другом случае даже не вспомнила бы, что у них дома живёт кто-то посторонний, в тот же день растрепала всем своим подружкам, что у них на чердаке живёт дядя. К счастью для Лепота, дети в младшей группе детского сада не были поклонниками любовных романов, да и сама Рита не выговаривала слишком много букв.

Одной подружке она сказала, что у них живёт «Бепот», другой – что «Пепот», третьей – что «Непот». Подружки, такие же мудрые, как и сама Рита, пошептавшись с ней в песочнице, тем же вечером поведали своим мамам, что у Риты есть какой-то «дядянепа», в которого стреляли из танка акварельными красками, но он почти не испачкался.