ТРЮШКИНА
Училась в университете студентка Трюшкина. Маленького роста, глаза горят, вдохновенная и курит трубку.
Однажды она пришла к профессору Щукину, когда он пил чай, и швырнула перед ним толстую папку с рукописью.
– Нате вам, читайте! – сказала она и толкнула стул, на котором сидел Щукин, ногой.
Профессор Щукин вытер с лица капли чая и послушно стал читать:
«А.Трюшкина. Фантастический роман „Последний феминист“.
Синопсис:
22 век. Компьютерные игры нового поколения необратимо повлияли на мужской мозг. Все вновь рожденные мальчики умеют только разговаривать, относительно дружелюбны, но не способны научиться ни писать, ни читать. На всех правительственных постах женщины. В армии и полиции тоже только женщины. Мальчики учатся в особых школах, где все учителя женщины. С мальчиками все нянчатся и кормят их с ложечки. За одно и то же выполненное задание мальчики получают оценки выше, чем девочки, в силу того, что они хоть немного постарались. Мальчиков обучают простейшим навыкам и трудоустраивают на несложные работы. Денег за работу им не платят: взамен они получают компьютерное время.
Роман начинается с того, что у одной женщины рождается мальчик, который смог научиться читать и не подвержен влиянию компьютерных игр. Мальчик понимает, что должен скрывать свое умение от женского правительства, иначе будет уничтожен…
Внешность героя: голубоглазый блондин с темными бровями, мускулист, строен».
Профессор Щукин оторвался от рукописи и вернул ее Трюшкиной.
– Держи! – сказал он.
– Что, читать не будете? – мрачно набивая трубку, спросила студентка Трюшкина.
– Неа, – сказал Щукин. – Во-первых, внешность героя – жуткое клише. Что это за блондин, извините, с темными бровями? На какую это аудиторию? Во-вторых, как девочки получают оценки выше, если учатся в разных школах и программы, видимо, разные? В-третьих, жанр. Это не фантастика. Это реализм. Откуда взялся 22 век? Ты описала практически наш филфак.
СКИТАЛЕЦ КОРОБКИН
У Щукина был друг инженер Коробкин. Он по духу был скиталец. Работал только месяц в году на прокладке труб, зарабатывал какие-то деньги, а остальное время скитался. Тратил он очень мало и ему хватало.
Когда-то инженер Коробкин оказался в одной далекой республике. Там он заблудился в горах и чуть не умер от жажды. Крупа у него какая-то еще была, но с водой он не рассчитал. Потом вышел в долину. Там было много коров и совсем не было людей. На Коробкина набросились огромные псы и чуть его не разодрали. На крики приехал пастух на «Ниве» без номеров, стал стрелять поверх голов псов и спас Коробкина.
Так Коробкин оказался гостем небольшого народа. Этот народ Щукин и Коробкин потом нашли в википедии, он был очень маленький, и сам себя называл совсем не так, как его называла википедия. В большом мире об этом народе почти ничего не слышали. Он уже много лет враждовал с другим более сильным народом, на современной территории которого проживал, и временами все его мужчины переходили на осадное положение, пока старшие все разруливали.
Коробкин провел у них два месяца. К нему пригляделись. Коробкин починил одному мужику трактор, другому тоже что-то починил. У него были хорошие руки. Все-таки он был инженер.
Однажды к нему подошел мужчина, которому он починил трактор и сказал: «Оставайся у нас! Женись на моей дочери. Она третьекурсница медицинского факультета, но мы ее забрали, потому что ей это вредит. Давай свой паспорт и телефон… Телефон – это как выкуп за невесту. А мы вам дадим пять коров, а потом еще дадим».
Коробкин посмотрел невесту издали, и она ему понравилась. Тихая такая, но глаза хитрые. Они даже о чем-то один раз разговаривали.
Коробкин согласился жениться, но ночью ему вдруг стало страшно, что придется отдавать паспорт и телефон, вдруг это хитрость какая-то с их стороны, и он сбежал. Шел дня три и вышел на трассу.
С тех пор прошло уже лет пятнадцать. Коробкин всем рассказывал эту историю. Больше с ним ничего интересного не происходило. Заметно было, что он очень страдает, что когда-то пожадничал отдавать телефон за невесту-третьекурсницу и за пять коров. И что где-то там, в горах, осталось его счастье.
– А что за телефон? – спросил Щукин.
– Нокиа 3110, – ответил Коробкин.
УСПОКОИН
Профессор Щукин взял кусок мела и подошел к доске:
– Я могу просто сформулировать, чем опасны телефоны! И почему любой человек с кнопочным телефоном и ноутбуком продуктивнее человека со смартфоном.
Вот смотрите. Для любого действия нужна волевая раскачка, волевое напряжение. Когда оно достигает критического уровня, человек может заставить себя что-то сделать. Не достигает этого уровня – ничего не делает или прикидывается больным и уставшим. Или действительно заболевает, потому что организм – хитрая машинка.
Теперь рисуем схему. Буква Д – это дела, которые нам предстоит сделать, а тире – это та самая воля, которая нужна для совершения действия.
Д_ _ Д_ _Д_ _Д_ Д_ _ _ _ _Д
Мало палок – это значит дело простое. Ну там мусор выкинуть или чашку помыть. Воли надо мало. Много палок – дело большое и противное. Ну там курсовую написать или заполнить таблицу в сто окон. Чем больше палок – тем сложнее дело. Т. е. тем больше воли нужно на него насобирать.
А телефон – обозначим его буквой «Т» – замещающее усилие. Такой легкий наркотик. Порой человек между делами начинает втыкать в телефон как в «успокоин». И не достигает рывковой массы, потому что телефон сжирает волю. Нет перехода к следующему действию.
И получается:
Д_ Т_ _ _Д_ТТ _Д_ТТТ__ Д_ ТТТТТТТ и все. Конец песенки. Все новые _ _ _ _ _ _ _ _ _ сжигаются этим ТТТТ и не достигается рывковая масса. И по факту «Д» очень мало, а «ТТТ» очень много. Т. е. пока чем больше слабеет воля, тем больше этого вялого замещения. И потом оно сжирает уже любую продуктивность.
ПРОФЕССИОНАЛЫ И ЛЮБИТЕЛИ
Доцент Воздвиженский сказал профессору Щукину:
– Чем профессионал отличается от любителя? Объясняю просто. Вот я художник-любитель. Я покупаю за 2,000 р. холст, за 3,000 р. масляные краски, за 4,000 р. раму. Пишу картину и продаю за 1,000 рублей, получив чистый убыток в 8,000 р. И совершенно счастлив до момента, пока человек, купивший картину, не признается, что ему надо закрыть дыру в обоях.
Профессионал находит в кладовке старый мешок, грунтует его и получает холст. Раму для холста обнаруживает на помойке, краски выменивает на шоколадку у девочки, которая не хочет ходить в художку, пишет картину и продает за 10,000 р, если не больше. У него уже все строго наоборот.
– Ну да, – сказал Щукин. – Это да, но этот второй вообще не профи. Это просто… гм… практик. Профессионал да, сделает то же самое. Какой-нибудь бэушный холст со своей же старой работой запишет поверх и кому-нибудь это впихнет. Но не это главное. Тут другая линия разграничения.
– Какая? – спросил Воздвиженский.
– Система ценностей, – сказал Щукин. – В ней не должно быть денег. Не в том смысле не должно, что не надо платить за съем жилья и продукты, от этого не отвертишься, а вот именно как стимул для творчества.
– А как тогда отличать?
– Ну не знаю. У меня свой маркер. Называется «центр удовольствия». Если центр удовольствия – это само творчество, то человек – творец. Если граница удовольствия уже за линией творчества (деньги, слава и всякий прочий мусор) – это уже не вариант. Это значит, что человек скоро сдуется. Или будет чужие картины перепродавать в худсалоне, что выгоднее.
– Но почему тогда профессионал лучше любителя? Ведь любитель бескорыстнее.
– А тут уже другая штука. Профессионал больше верит в собственные силы. И у него выше опыт. Он просто пишет, пишет, пишет десятки холстов и было бы странно, если бы не приобрел навыка. А любитель вечно заморачивается, подозревает, страдает, считает стоимость кисточек и рам, но картин не пишет. Опыта не приобретает. Вот и вся разница.
Глава 4
ЖЕНЩИНА ПОГУБИТ ЧЕЛОВЕКА
– Воздвиженский! – сказал Щукин. – Помнишь, как мы с тобой учились на втором курсе? Мы говорили какой-нибудь хорошенькой девушке: «Женщина погубит человека!», дергали ее за ухо и убегали. И она за нами гонялась с радостными воплями. Давай скажем это Маргарите Михайловне, а она за нами погоняется.
– Ну не знаю… Это как-то необычно… Ну пошли! – уступил Воздвиженский.