Метро 2033: Площадь Мужества

– Почему нельзя было перейти Охту сразу, у Утки? – ворчал Дима. Как только объявили приказ, он буквально рухнул на землю, бесцеремонно сбросив рюкзак. Швырнул бы и ружье, но пожалел. Все же «Бекас» был его собственностью, в отличие от рюкзака.

– Ты в своем уме? – повернулся в его сторону Воеводин. – Про выродков забыл?!

Парень прикусил язык. Он совсем упустил из виду, что на берегу реки Охты располагалась колония человекообразных тварей. Свою опасность для людей выродки продемонстрировали совсем недавно, убив двоих веганских солдат и едва не сожрав опытного сталкера Ивана Громова.

Денис огляделся и приказал отряду переместиться с перекрестка, открытого всем ветрам и глазам, в подземный переход. Спускаясь вниз по ступенькам, то и дело спотыкаясь о мусор, Дима вдруг застыл как вкопанный, увидев перед собой изящную букву «М» с выгнутыми дужками.

«Новочеркасская» – гласила надпись.

– А че мы тут не вышли? Какого хрена нужно было тащиться через весь район?! – принялся возмущаться юноша. – Только время потеряли…

Вместо ответа Денис дал ему в ухо так, что парень насилу удержался на ногах. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело, и словно бы издалека, до Димы долетел голос командира:

– Еще раз вякнешь не по делу – убью. Усек?

Соня стояла рядом, но не вступилась за Самохвалова. Лишь печально покачала головой. Девушка не доставляла никаких проблем Денису, молча выполняла все его приказы, контролировала свой сектор, шаг не сбивала.

– У-усек… – пробормотал парень, нащупал рукой стену и устало сполз на грязный пол подземного перехода.

Соня присела рядом на корточки. Потом отстегнула респиратор. Дима замычал: «Ты че, отравишься!» – но девушка лишь отмахнулась. Мол, ничего страшного. Затем придвинулась ближе и шепнула ему на ухо.

– Дим. Ну, ты че? Забыл, что выход с Черкасы перекрыли много лет назад?

Это было чистой правдой. Полковник Бодров после долгих размышлений принял решение заблокировать все спуски на станцию Новочеркасская. Юноша об этом, конечно, слышал. Но забыл.

– Дим, – продолжала Соня, строго глядя на юношу, – ты же сам сказал там, на станции, что ты – мужчина. Соответствуй.

Девушка встала и подошла к Денису. Тот сидел у противоположной стены и внимательно изучал карту местности. Наверху дежурил Федор.

Снежинки одна за другой падали с неба. Неторопливо кружились и неспешно опускались на лестницу. В подземном переходе царил зловещий, таинственный полумрак. Эдуарда все не было. Соня осталась рядом с Воеводиным. Внимательно слушала, что говорил Денис, то и дело тыкая пальцем в карту. До Димы слова командира не долетали.

Парень почувствовал едва ощутимый, но болезненный укол ревности.

«На фоне Дэна я – не мужик, не мужик, – размышлял он, тоскливо оглядывая атлетическую фигуру Воеводина. – И вообще, ни фига я не Дима. Митяй я. Соньке со мной неинтересно. Тогда, в постели… Больше пыхтел, чем дело делал. Конечно, она сказала, что все прошло прекрасно. Но я-то знаю. Соберись, Димон, утри сопли», – приказал себе Самохвалов.

Словно бы прочитав его мысли, девушка вернулась, присела рядом. Прижалась к Диме плечом.

– Ладно, Дим, забей, – произнесла она с нежностью. – Все понятно. Это твой первый рейд. Мне тоже того… Ссыкотно. И куда Эд запропастился?

Еще минут пять сталкеры с возрастающей тревогой ждали возвращения разведчика. Федор, дежуривший на верхней площадке лестницы, до рези в глазах вглядывался в безжизненные руины, окружавшие перекресток.

Ни звука. Ни криков, ни стрельбы. Ни единого признака жизни. Только снег. И тишина. И зловещая дымка, поднимавшаяся над дальними строениями. Это стлался парок над водой могучей Невы…

Время шло. Ничего не происходило.

И скоро стало ясно, что Вовк не вернется.

Часть вторая

Белые начинают и…

Глава седьмая

ВЕСЕЛЫЕ СОСЕДИ

За десять дней до начала войны, альянс Оккервиль

Станция Проспект Большевиков, входившая в альянс Оккервиль, долгие годы считалась самой густонаселенной. А значит, и самой шумной. Старики и инвалиды стучали костылями по гранитным плитам. Стройным хором пели дети в помещении школы. Плакали малыши, а матери напевали им колыбельные про волчка-мутанта, который может не только укусить за бочок, но и кислотой плюнуть.

Это была дружная община, и народ здесь выглядел куда крепче, чем жители соседнего Веселого поселка. Получая огромные барыши от торговли наркотиками, Оккервиль процветал все то время, пока остальное метро медленно и печально скатывалось в пучину нищеты.

Но вот наступили трудные дни.

Транзит «веселых грибов» прервался. Сначала Империя Веган, зловещая соседка Оккервиля, объявила полную блокаду правобережным станциям, а потом и оккеры со своей стороны взорвали туннели, перекрыв тем самым прямой путь штурмовикам Вегана. Атаковать общину теперь можно было только с улицы, после кровопролитного штурма вестибюлей…

Станция Проспект Большевиков опустела. Многих жителей переселили на Ладожскую. Считалось, что там безопаснее. Школа стояла заколоченная, дети больше не пели хором, не слушали удивительные истории о жизни до Большого Капута, не решали задачки про сталкера Иванова, который тащит с поверхности мешки разной тяжести с разной скоростью. Все, кто мог держать в руках оружие, встали в строй. Не сегодня – завтра Оккервиль ожидал вторжения штурмовых групп противника…

Особое беспокойство у полковника Бодрова вызывал вестибюль станции Улица Дыбенко, ближайшей к мосту Володарского. Мост последней надежды, так его называли в народе до Катастрофы из-за самой поздней разводки. Теперь этой переправой через Неву, единственной в этой части города, с удовольствием пользовались веганцы… На станцию Улица Дыбенко отправили небольшой гарнизон, а в вестибюле разместили пост наблюдения.

– Мы – независимая станция, руки прочь! – заявили жители Веселого поселка, когда в их владения вторглись бойцы Бодрова.

Полковник не удостоил соседей ответом. Солдаты Оккервиля бесцеремонно растолкали местных жителей и принялись готовить станцию к обороне.

Одним из тех, кто отказался покидать Проспект Большевиков, был сталкер-ветеран Иван Громов с позывным «Лис» Страшные раны, полученные им в битве с армией Вегана, заживали очень медленно. Не могло быть и речи о том, чтобы снова отправить Лиса в бой или хотя бы на патрулирование. Иван и передвигался-то с трудом. Большую часть времени Громов полулежал в кресле-качалке, которое поставили прямо в середине перрона, и читал книги. Одну за другой. Нескончаемой чередой проходили через его руки Александр Сергеевич Пушкин, Лев Николаевич Толстой, Артур Конан Дойл. Особый интерес у Лиса вызывали боевики, посвященные выживанию после Апокалипсиса.

«Какой ерундой кажутся выдумки писак на фоне настоящего Ек-Рагнарека» – размышлял Громов.

– И откуда вы их берете? – спросил однажды полковник Бодров, глава общины, решивший проведать сталкера-инвалида.

– Из коллекции Рысева, – отозвался Лис. Дмитрий Александрович понимающе кивнул и больше вопросов задавать не стал.

В тот памятный вечер Дима и Соня пришли проведать Ивана вместе. Все было обычно и привычно. Кресло-качалка. Плед, которым Громов укрывал ноги. Неизменная книга в потертом переплете.

Тихо и спокойно было на станции. Лишь легкий туннельный сквозняк гонял по платформе комочки пыли, похожие на шустрых мышек. Оттуда же, из туннеля, что соединял Проспект Большевиков и Улицу Дыбенко, доносились отдаленные шаги множества ног.