– Инспектор Кротов, проходите!
Мне стоило немалого усилия ничем не выдать себя, и только когда я оказался внутри гостиницы и догнал ушедшего вперед Ракитина, перевел дух.
– Когда это ты успел мне карточку подменить? – насел я на него.
– Какую карточку? – ненатурально удивился Олег. – Ах, эту!.. Ну, ты же не простил бы мне, если бы я оставил тебя в вестибюле… А вступать в переговоры с охраной, с начальством, с хозяевами – нету времени, сам понимаешь!
– Так ты ее мне насовсем даешь?! – обрадовался я, рассматривая собственную физиономию с совершенно другим именем. – Кротов Денис Анатольевич, инспектор отдела биофизической экспертизы управления внутренних дел… Здорово!
– Особо не радуйся, – усмехнулся Ракитин, – закончится это следствие, сдашь обратно.
– Почему? – Я почувствовал себя ребенком, которому подарили огромный торт и тут же запретили есть сладкое.
– Потому что такие вот карточки – наш стратегический запас, так называемые «мертвые души», для всяких непредвиденных ситуаций, – пояснил Олег, пока мы поднимались по лестнице на третий этаж и шли до апартаментов «супер-люкс» для VIP-персон, расположенных в конце длинного коридора. По ходу я насчитал аж целых три (!) поста электронной защиты в виде автоматических щитов, которые в случае тревоги перекрывают коридор наглухо и способны, пожалуй, выдержать выстрел из гранатомета.
Весь коридор был погружен в полумрак, но как только мы ступили на его пол, застланный искусственным пружинистым покрытием, вокруг нас вспыхнуло кольцо молочно-голубоватого света и заскользило вместе с нами по стенам и потолку.
– Ни фига себе! – невольно вырвалось у меня, поскольку подобную технику видел раньше только в фантастических фильмах. – Сколько же такая хреновина стоит?!
– Столько мы с тобой даже на том свете не заработаем, – покосился на меня Ракитин. – А вот Ильхану и это не помогло. Как говорил мудрейший Наср-эд-Дин, на Аллаха надейся, а верблюда привязывай! – Мы остановились перед светло-коричневыми дверями VIP-апартаментов, и Олег снова приложил свою карточку к электронному глазу опознавателя. – Проходи.
– А не прищемит? – кивнул я на массивную, толщиной едва ли не в ладонь, створку двери. – Как-то еще пожить хочется.
– Не дрейфь, инспектор! – хлопнул меня по плечу бравый майор. – Здесь система идентификации совсем почти глупая, однако. Ты проходишь, лазер фиксирует, дверь закрывается. Я снова прикладываю карточку, дверь опять открывается…
– А-а, вот даже как! – закивал я с умным видом. – Тогда почему бы мне не воспользоваться своей карточкой?
– Потому что незачем лишний раз светить «липу»! Шагай, говорю! – и Ракитин буквально впихнул меня в просторную прихожую «супер-люкса».
В апартаментах оказалось неожиданно людно, как на вокзале. Кроме дежурной опергруппы здесь толклось, по меньшей мере, еще человек десять, и почти все с типичными «лицами кавказской национальности». Правда, только мужчины. Среди них выделялся один: высокий, поджарый, с молодым, но уже избитым судьбой лицом и совершенно седыми, коротко стрижеными волосами. И хотя он не отличался от остальных ни одеждой, ни поведением, все прочие «азеры» сохраняли с ним уважительную дистанцию и обращались к нему с подчеркнутой вежливостью, если не с подобострастием. Я понял, что это и есть Амиев-старший, старейшина всей сибирской диаспоры выходцев из Азербайджана, хотя на вид ему можно было дать не больше сорока лет.
Как только мы вошли в гостиный зал, Амиев прервал тихую беседу с земляками, подошел к нам, но поздоровался только с Ракитиным, проигнорировав мое присутствие. Олег тоже заметил сей демарш, покосился на меня, но я сделал вид, будто ничего не случилось, и преспокойно принялся рассматривать обстановку «супер-люкса», в котором, надо признаться, оказался первый раз в жизни.
Однако мне не суждено было удовлетворить свое любопытство. Одна из конформных дверей в правой стене гостиного зала вдруг с легким шелестом свернулась к потолку в трубочку, и взгляду предстала роскошная, нет, умопомрачительная спальня – мечта Казановы! Но всю картинку портило голое волосатое тело молодого парня с неестественно вывернутой шеей, лежавшее посреди бескрайнего лилового поля некоего сооружения, которое язык не поворачивался назвать кроватью. Думаю, что при желании на этом ложе утех и любви мог бы запросто разместиться патрульный геликоптер «гаишников», если бы, паче чаяния, вздумал совершить аварийную посадку. Из спальни показался рослый светловолосый парень, одетый в рубашку с коротким рукавом и светлые летние брюки, нашел глазами в толпе Олега и громко сказал:
– Прошу сюда, господин майор.
Ракитин тут же прервал разговор с Амиевым-старшим и направился в спальню, поманив меня за собой.
– Закрой дверь, – бросил он стоявшему возле нее сержанту в форме патрульного. – Никого без моего разрешения не впускать и не выпускать.
– Слушаюсь, господин майор, – вытянулся тот, и дверь развернулась буквально перед носом какого-то тощего и небритого «азера», попытавшегося было просочиться в комнату вслед за нами.
– Димыч, познакомься, – повернулся ко мне Олег, – это лейтенант Павел Сергеевич Велесов, наш новый командир опергруппы и талантливый сыщик, несмотря на молодость и небольшую практику.
Русый гигант кивнул и утопил мою немаленькую ладонь в своей лапище.
– А это, Паша, – продолжил представление Олег, – и есть тот самый Дмитрий Котов, который дважды помог нам выйти на серийного убийцу, Нурию Саликбекову, хотя, вообще-то, он журналист и бабник, да и выпить не дурак. И не его вина, что эта бестия оба раза ускользнула от нас.
Мне показалось странной такая интерпретация событий почти годичной давности, но я счел за лучшее промолчать. Пока. А там уж – как масть пойдет. А может, и не надо бы новому сотруднику забивать голову всякими мистическими и магическими заморочками? Как говорится, есть история, а есть историография – и это две большие разницы. Первая – порождение времени и закона причины и следствия, вторая же – суть насквозь прагматичная и сиюминутная, в угоду текущему моменту и тому, кто этот момент создает.
Поэтому я стоически выдержал железобетонное рукопожатие нового знакомого и даже выдавил необходимую дежурную фразу:
– Рад познакомиться. Надеюсь, сработаемся.
– Взаимно, – голос у лейтенанта был, что твоя труба иерихонская. – Разрешите доложить, господин майор? – повернулся он к начальству.
– Валяй, только покороче, – важно кивнул Ракитин, закурил и двинулся по комнате в обход, с интересом разглядывая многочисленные технические прибамбасы, усеявшие стены и обстановку спальни.
Я тоже закурил и пошел в противоположную сторону по направлению к лоджии, скрытой от глаз полупрозрачной, бликующей радужными пятнами гардиной.
– Сегодня, в двенадцать ноль пять, поступил сигнал из гостиницы «Северная» об убийстве управляющего этой гостиницей Амиева Ильхана Расуловича, тридцати пяти лет, родного брата президента Ассоциации азербайджанцев Сибири Амиева Гейдара Расуловича. Дежурным нарядом на месте был обнаружен обнаженный труп мужчины с признаками насильственной смерти путем перелома шейного отдела позвоночника, в котором Гейдар Амиев опознал своего брата в присутствии понятых…
Я не выдержал и прыснул. Ракитин, тоже пряча улыбку, быстро глянул на меня и поинтересовался:
– В трупе или в позвоночнике?
– Что? – не понял Велесов.
– В ком Амиев признал своего брата?
– А… ну да, простите, действительно глупо вышло. – Лейтенант покраснел как рак, откашлялся в свой пудовый кулак и продолжил уже нормальным человеческим языком: – Короче, по словам охраны, вчера около полуночи Ильхан Амиев заявился сюда в апартаменты в компании с девицей, которую бодигарды ранее не видели. Но, поскольку «слово шефа – закон», обыскивать ее не стали, тем более что и досматривать-то особо было нечего: девчонка и так уже была почти голая…
– А сумочку? – перебил я.
– Смотрели, а что толку? – кивнул Велесов на труп. – Ежу понятно, оружие тут ни при чем. Шеи у нас сворачивают исключительно руками…
– Можно и ногами, – возразил я, отдергивая гардину.
– Это как? – удивился лейтенант.
– Потом покажу, – пообещал я и вышел на лоджию, укрытую от непогоды полным тонированным стеклопакетом с кондиционером и обшитую натуральной «вагонкой» из розоватого кедра.
– Так вот, возникает вопрос, – сказал Велесов, и я его прекрасно услышал из лоджии (ну, и связки у парня!), – даже два. Кто убил и куда он делся?
– А разве эта «ночная бабочка» не могла Амиеву шею свернуть? – подал голос наконец Ракитин, останавливаясь у открытой двери в ванную комнату.
– Да что она, Шварценеггер или Мата Хари какая-нибудь?! – искренне изумился лейтенант. – Шалава! Соплей перешибить можно.
– Ты ее видел? – уточнил Олег.
– Н-нет, но…
– А Мата Хари, между прочим, пользовалась ядом и пистолетом, но не руками, – злорадно добавил я: этот большой простофиля начинал меня понемногу раздражать.
– Что у вас еще есть нам сообщить, лейтенант? – спросил Ракитин голосом, не сулившим молодому сыщику ничего хорошего в обозримом будущем.
– Ну, девица эта ушла рано утром, сказав охране, что их шеф просил не беспокоить его до полудня – устал очень, а те и поверили. Уж больно девчонка несерьезно выглядела, – закончил несчастный Велесов и умолк, поглядывая то на майора, то на меня.