Битва за Ленинград

Генерал-майор Н. М. Головацкий за оставление Пскова и потерю частей 118-й дивизии был осужден судом Военного трибунала и приговорен к высшей мере наказания. Генерал был расстрелян 3 августа 1941 года, а определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 8 декабря 1958 года реабилитирован за отсутствием состава преступления. Командира 41-го стрелкового корпуса генерал-майора И. С. Кособуцкого приговорили к 10 годам заключения (освобожден в 1942 году, войну закончил в звании генерал-лейтенанта). Головацкий во время следствия ссылался на устный приказ комкора, а также на невозможность получить письменный приказ в тех условиях. И. С. Кособуцкий на суде факт устного приказа не подтвердил. Также в июле 1941-го по приговору трибунала Северо-Западного фронта был расстрелян начальник инженерной службы 41-го стрелкового корпуса военинженер 2-го ранга Головлев.

Дорога на Ленинград была практически открыта. На пути немецкой группы армий «Север» остался только Лужский рубеж.

В это время школьники Ленинграда по всему городу собирают пустые бутылки. Нет, никто не искал легкого заработка. Это ленинградские предприятия получили задания ежедневно поставлять в войска 9 тысяч бутылок с горючей смесью для поджога танков противника. С 10 июля началось массовое изготовление этих стеклянных гранат на предприятиях города и в мастерских высших учебных заведений: Педагогическом им. А. И. Герцена, Текстильном им. С. М. Кирова, Электротехническом институте связи им. М. А. Бонч-Бруевича и других ленинградских институтах.

В саду возле Института холодильной промышленности (ЛИХП) и в Апраксином Дворе проходил обучение личный состав 3-й дивизии народного ополчения. Вчерашние рабочие, студенты, инженеры выполняли приемы строевой подготовки, учились колоть штыком чучела из мешковины. Все это походило на плохо поставленный спектакль, но ленинградцам не до смеха. 12 июля на ипподроме, где совсем недавно проходили скачки, дивизии будет вручено Красное знамя, вскоре она примет участие в боях на Олонецком направлении. 2-й Приморский полк дивизии будет отправлен на Лужский рубеж. А на месте ипподрома после войны построят Театр юного зрителя.

Человек, впервые взявший в руки оружие две недели назад, еще не готов убивать. В глубине души он не верит, что винтовка, оттягивающая плечо, будет стрелять. И так же в то, что будут стрелять в него. Вот стоят эти люди на ипподроме, переминаются. Греет солнце. Скрипит песок под ногами. Очень хочется жить. Многие из них скоро погибнут, защищая свой город, свою страну. Но сейчас, вот в этот самый день 12 июля 1941 года они все еще живы, в каждом скрывается непостижимый мир – целая непознанная вселенная. И их невстреченные возлюбленные, их неродившиеся дети пока еще с ними…

Бои за Лужский рубеж 12 июля 1941 года начинаются… Так же, как в мирное время, сберкассы выплачивают выигрыши. Только за один этот день по шестому тиражу Государственного займа Третьей пятилетки сберкассы Ленинграда выплатили 6200 выигрышей на общую сумму свыше 800 тысяч рублей.

Восемнадцатого июля погибают дети Ленинграда.

Накануне вечером на станцию Лычково Демянского района Новгородской области прибыл эвакуационный поезд, вывозивший из Ленинграда детей, а также сопровождавших их педагогов и медицинских работников. Всего около двух тысяч человек. На станции поезд отвели на запасной путь, ожидая подхода новых групп детей из Демянска, которые и прибыли во второй половине дня 18 июля. Примерно в эти же часы на соседний путь прибыл санитарный поезд с ранеными красноармейцами. И в этот момент появляется немецкий бомбардировщик.

Вот как вспоминает последствия налета очевидец, а впоследствии писатель Валентин Динабургский: «Фрагменты детских тел висели на телеграфных проводах, на ветвях деревьев, на кустарниках. Стаи ворон, чуя поживу, с гвалтом кружили над местом трагедии. Солдаты собирали изуродованные тела, быстро начавшие разлагаться под влиянием жары. От смрада тошнило и кружилась голова.

Через пару дней на Лычково нахлынули матери несчастных жертв. Простоволосые, растрепанные, они метались между путей, искореженных взрывами бомб. Они незряче бродили по лесу, не обращая внимания на минные поля, и подрывались на них… Неудивительно, что некоторые тронулись разумом. Меня одна женщина, улыбаясь, спрашивала: не встречал ли я ее Вовочку? Она только сейчас вела его в детсадик и оставила вот здесь… Зрелище страшное: истерики, вопли, обезумевшие глаза, растерянность, безысходность…»

Из вагонов выбегают дети в белых панамках, плачут от ужаса, пытаются спрятаться в поле, не понимая, что белые панамки прекрасно видны с высоты на зеленом фоне. Отбомбившись, летчик делает второй круг. Он видит, что перед ним маленькие дети. Он все прекрасно видит. И продолжает методично расстреливать их из пулемета. Ориентир – белые панамки.

Этот немецкий летчик… Я пытаюсь представить, какой он, как выглядит, о чем думает, злой ли он человек? Или он обычный светловолосый парень, улыбчивый, белозубый, с красивыми и правильными чертами лица, любящий свою мать, пишущий нежные письма жене о том, как уничтожил в течение минуты… не детей, нет, недочеловеческих личинок. Как он рассказывает об этом случае в полку и его друзья, его боевые товарищи Фрицы, Гансы, Густавы весело смеются. Я не знаю, погиб ли этот летчик во время войны или, наоборот, прожил долгую счастливую жизнь, растил детей, нянчил внуков. Но я точно знаю, что советский солдат – самый милосердный солдат в мире. Потому что после Лычково у него появилось полное моральное право уничтожать немцев, как нацию. Но советский солдат не стал этого делать.

Ирина Алексеевна Зимнева помнит хронику тех событий лишь по рассказам старших товарищей. Жизнь ей, трехлетней крохе, спасла кукла – памятный подарок мамы, врученный на перроне перед самым отправлением рокового эшелона. Торчащая из груды детских тел игрушечная рука привлекла внимание тринадцатилетнего лычковского мальчишки Алеши Осокина. Он потянулся за ней, услышал душераздирающий детский плач и понял – здесь лежит живой ребенок. Семья Алеши приняла девочку как родную, но вскоре нашлись родственники и Ирина вернулась обратно в Ленинград, прямиком в кольцо блокады. В 1984 году Ирина Алексеевна вернулась в эти земли – вместе с мужем они купили в соседнем поселке дачу, решили обустроить хозяйство; перво-наперво – построить баньку, для чего и пригласили местного плотника. По завершении работы супруги разговорились с мастером. И вдруг он начинает описывать события того дня: разбомбленный фашистами поезд, кукла, маленькая девочка… Плотником оказался Алексей Осокин.

От Кингисеппа до Луги, от Балтики до озера Ильмень протянулась линия обороны. Немецкая группа армий «Север» впервые с начала войны завязла в районе Луги, не в силах прорвать оборону советских войск. Сводки боев второй половины июля похожи на книгу славы, что ни день, то подвиг и чудеса самоотверженности.

Вот балтийский летчик старший лейтенант Н. И. Митин. Идет на таран и сбивает немецкий самолет PZL P.24, корректировавший огонь артиллерии по Ленинграду. Самолет Митина загорелся и начал падать, но сам он успел выпрыгнуть с парашютом над территорией, уже занятой противником. Его уже считали погибшим, но через три дня Митин перешел линию фронта и вернулся в полк.

А вот неизвестный солдат. Два кубаря. Лейтенант. В районе Сольцов его взвод залег под огнем немецкого пулемета. Немец долбит яростно, страшно. Головы не поднять. Жара. Липкий пот пропитал гимнастерку. Пить хочется. Жить хочется. Лицо в траве, душисто пахнет осокой. Жучок ползет по травинке. А подняться надо. Зачем? Зачем подниматься, когда так хочется жить? На этот вопрос не может быть внятного, не вызывающего сомнений ответа. Позади Ленинград, Родина. Да, но ведь жить хочется… Как же страшно вставать… Жена, дочь. Смотрят откуда-то ему в глаза. Откуда они смотрят? Отчего так обжигает их взгляд? Эх, надо вставать… Поднимается лейтенант, успевает заорать во всю грудь: «За мной, мужики!» Делает шаг и ловит пулю на вздохе. Но взвод уже поднялся, уже бежит вперед. Десять метров до врага, пять, три… Врукопашную, штыком в брюхо, саперной лопаткой под кадык. Бой яростный и короткий. Все. Сольцы отбили. 8-я немецкая танковая дивизия отрезана от основных сил. Лейтенант лежит на поле. Взгляд его стеклянен и светел. Жучок переползает с травинки на лицо.

Группа армий «Север» прекращает наступление на Ленинград 19 июля. В приказе Гитлера об этом говорилось: «Продвижение в направлении Ленинграда возобновить лишь после того, как 18-я армия войдет в соприкосновение с 4-й танковой группой, а ее восточный фланг будет обеспечен силами 16-й армии»

. Неизвестный лейтенант и тысячи таких, как он, подарили Ленинграду еще один месяц.

Двадцать второе июля – ровно месяц с начала войны. «Ленинградский горком ВКП(б) дал указание секретарям райкомов в трехдневный срок подобрать для каждого домохозяйства политорганизатора. В его обязанность входит массово-политическая работа среди населения, повышение бдительности и укрепление противовоздушной защиты дома. Одним словом, бороться за превращение каждого дома в крепость… по примеру Москвы с 12 часов 23 июля на крышах и чердаках вводятся круглосуточные дежурства для тушения зажигательных бомб […]

И еще 27 июля 10 815 ленинградцев ушли из города. Ушли, чтобы занять уже оборудованные позиции. Это были бойцы только что сформированной 1-й гвардейской дивизии народного ополчения»

. Это уже пятая по счету дивизия народного ополчения.

В этот же день солдат 324-го немецкого пехотного полка Фриц Курт, воевавший под Свирью, пишет в своем дневнике: «Сегодня мы шли в атаку. Русские подпустили нас поближе, а потом открыли такой огонь, что из нашего отделения унесли ноги только я да Ганс. Когда все это кончится?»

28 июля Фриц Курт был убит.

Идут жестокие бои в районе Сабска. 36-я немецкая мотопехотная дивизия захватила плацдарм на правом берегу Луги. Не хватает вооружения, боеприпасов, людей. Линия обороны на этом рубеже напоминает тонкую нить. В Ленинграде мастерские Института киноинженеров (ЛИКИ) переделывают учебные винтовки и пулеметы в боевые. В этом коротком предложении весь ужас нависшей катастрофы.

Профессор Горного института А. Н. Кузнецов разрабатывает рецептуру взрывчатой смеси, которую можно производить в Ленинграде из имеющихся в городе реагентов. Новое взрывчатое вещество – синал – оказалось вполне пригодным для снаряжения ручных гранат, противотанковых мин и осколочных авиабомб. Выпускать его начали предприятия, также не имеющие никакого отношения к военной промышленности: суперфосфатный завод, завод «Автоген», кирпичный завод № 1, Алюминиево-магниевый и Горный институты.

Все окна в городе заклеены бумажными лентами, но при бомбежках стекла все равно вылетают. 31 июля штаб Местной ПВО настоятельно рекомендовал жителям города по сигналу воздушной тревоги открывать окна. Это помогло сохранить стекла до наступления холодов.

«Уходит июль. В течение этого месяца город дал фронту около 250 танков и бронемашин, 200 орудий для дотов, 185 – для танков, 300 полковых минометов, много пушек, винтовок, снайперских прицелов. Только предприятия местной промышленности отправили на фронт в этом месяце 710 тысяч противопехотных мин»

.

На Карельском направлении тяжелые бои 3 августа идут в районе поселка Хийтола. Высоту обороняет 6-я рота 14-го мотострелкового полка внутренних войск НКВД СССР. Это к вопросу о бытующем мифе, что чекисты якобы служили только в заградотрядах, в атаку не ходили и расстреливали штрафников пачками. В этот день в 6-ю роту прибывает пропагандист полка старший политрук Николай Руденко. Но в роте не до бесед, не до политинформации. Идет бой. Убивают пулеметчика и Руденко ложится за пулемет. К исходу дня он остается единственным, кто еще в состоянии удерживать высоту. Остальные бойцы тяжело ранены или убиты. После эвакуации раненых к нему присоединился санинструктор Анатолий Кокорин. Финны сражаются яростно. Еще год назад это была их земля, и они намерены ее вернуть, дойти до старой границы у реки Сестры. Руденко приказал Кокорину держаться в стороне и все время менять позиции, чтобы у противника создалось впечатление, будто высоту обороняет большое количество солдат. «Сгущались сумерки. Бой не затихал ни на минуту. Во время одной из атак вражеским солдатам удается окружить Кокорина. Они хотели захватить его в плен. Тогда санинструктор достал гранату и с криком: “Чекисты в плен не сдаются” – взорвал себя и окруживших его врагов»

. За этот подвиг ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно.

Руденко в этом бою получил три тяжелых ранения и потерял сознание. Ночью того же дня он пришел в себя и похоронил Кокорина, насколько мог это сделать, будучи израненным. В настоящее время место могилы героя неизвестно.

А в Ленинграде вечером 3 августа в Театре драмы им. А. С. Пушкина[2] нет свободных мест. В программе «Дворянское гнездо» И. С. Тургенева с народной артистки СССР В. А. Мичуриной-Самойловой в роли Марии Дмитриевны. Людно и в саду Госнардома (Александровский парк). На всеобщее обозрение выставлен вражеский самолет, пытавшийся прорваться к Ленинграду, но сбитый нашими зенитчиками. Его собрали из кусков и показали людям. Дико и омерзительно смотрелись черные кресты в Ленинграде.

«В ночь на 8 августа дальние бомбардировщики 1-го минно-торпедного полка во главе с полковником Е. Н. Преображенским совершают налет на военные объекты Берлина. Это был наш первый удар по фашистскому логову. Гитлеровцы не допускали и мысли, что над Берлином были советские самолеты. Утром немецкое радио сообщило, что минувшей ночью английская авиация совершила налет на Берлин и что при этом было сбито шесть самолетов противника. В этот же день британское командование официально объявило, что в ночь на 8 августа ни один английский самолет не появлялся над Берлином. Ложью было и то, что над Берлином сбито шесть самолетов. Все наши самолеты, бомбившие военные объекты Берлина, вернулись на свою базу»

.

Днем 11 августа началось массированное наступление немецких войск на флангах Лужского рубежа обороны: со стороны Кингисеппа и на Новгородско-Чудовском направлении. Бои идут за каждую пядь земли. В прямом смысле этого слова. Слева противник прорвался к реке Оредеж, а справа – на трассу Кингисепп – Ленинград. Лужской группировке войск грозит окружение.

К 13 августа противнику все-таки удалось прорвать Лужский оборонительный рубеж с двух сторон. Советские войска нанесли контрудар во фланг наступающей группировке в районе Старой Руссы. Контрудар под Старой Руссой до сих пор недостаточно изучен историками. Бои в этом направлении продолжались до 25 августа и задержали наступление группы армий «Север» на Ленинград. Готовящийся к обороне город выиграл еще несколько недель.

Шестнадцатого августа противник обошел Кингисепп с востока и захватил город. Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов приказал командующему отходившей с боями из Эстонии 8-й армией генерал-лейтенанту П. С. Пшенникову выбить немцев из город. 20 августа 11-я стрелковая дивизия 8-й армии пошла на штурм Кингисеппа с запада и всего за один день боев освободила его. Однако ровно через сутки под напором наступающих немецких войск город вновь пришлось оставить. Пшенников привлек к боям за город 191-ю стрелковую дивизию, занимавшую до этого оборону между дотами укрепрайона. Это позволило немцам блокировать доты и дзоты.

Вечером 22 августа командир 152-го батальона старший лейтенант А. М. Королев донес в штаб укрепрайона, что гарнизоны трех дотов ведут бой в полном окружении. Он также сообщил, что видит, как саперы противника закладывают взрывчатку под доты № 7 и 9. Это было его последнее донесение. Из окружения удалось прорваться только одному человеку – 23 августа санитары подобрали тяжелораненого и обожженного сержанта Иванова.

Дот № 17, где размещался командный пункт 263-го батальона, отбил 15 атак и выдержал сотни прямых попаданий артиллерии противника. Он продолжал сопротивляться даже после того, как все наши полевые войска переправляются через реку Лугу и взрывают за собой мост. Гарнизон дота обречен

.

Контрудар в районе Старой Руссы развития не получил. Основные силы советских войск – 34-я армия Северо-Западного фронта под командованием генерал-майора К. М. Качанова – были к середине августа рассечены надвое и частично отброшены к реке Локоть, частично были взяты в плен или были уничтожены. Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб оценивал обстановку как чрезвычайно серьезную. Он был вынужден перебросить с Новгородского направления дивизию СС «Мертвая голова», затем 3-ю мотопехотную дивизию, управление LVI моторизованного корпуса. Более того, А. Гитлер приказал приостановить наступление на Москву и дополнительно передал В. фон Леебу из состава 3-й танковой группы армий «Центр» части XXXIX моторизованного корпуса. Командующий 3-й танковой группой генерал-полковник Герман Гот впоследствии писал в своих мемуарах: «Таким образом, в то время как ОКХ еще предавалось надежде в конце августа нанести решающий удар по Москве, Гитлер снова под влиянием одной неудачи группы армий “Север”, имевшей местный характер, 15 августа принял решение: “Группе армий ‘Центр’ дальнейшее наступление на Москву прекратить. Из состава 3-й танковой группы немедленно передать группе армий ‘Север’ один танковый корпус (одну танковую и две моторизованные дивизии)[3], так как наступление там грозит захлебнуться”. Что же послужило причиной так неблагоприятно оценивать обстановку в группе армий “Север”?

Один из двух корпусов 16-й армии, продвигавшихся южнее озера Ильмень на восток, а именно Х армейский корпус, был атакован значительно превосходящими силами русских (восемью дивизиями 34-й армии) и оттеснен на север к озеру. В ответ командование группы армий “Север”, стремясь облегчить весьма тяжелое положение X армейского корпуса, решило выделить для нанесения контрудара одну дивизию СС и одну моторизованную дивизию, которые до этого принимали участие в боевых действиях под Лугой и в районе озера Ильмень… Сейчас же группа армий “Центр” была ослаблена на половину танковой группы, и это в момент, когда оставалось сделать последний шаг к достижению цели операции, то есть к овладению Москвой»

.

Возможно, именно этих соединений немцам не хватило в начале декабря под Москвой. Итоги контрудара под Старой Руссой были неутешительные. Советские войска потерпели поражение, окончательно определившее окружение Лужской группировки войск. 23 августа командующий Северо-Западным фронтом генерал-майор П. П. Собенников был отстранен от своего поста.

11 сентября в деревне Заборовье по решению уполномоченных ГКО СССР армейского комиссара 1-го ранга Л. З. Мехлиса и генерала армии К. А. Мерецкова «во внесудебном порядке за дезорганизацию в управлении артиллерией армии и личную трусость» был расстрелян перед строем личного состава штаба 34-й армии начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии В. С. Гончаров. На следующий день Мехлис подписал приказ № 057: «За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании Приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии»

. Приказ был составлен уже после расстрела. Вот как описывает эти события Ю. В. Рубцов в книге «Alter ego Сталина. Страницы политической биографии Л. З. Мехлиса» со ссылкой на очевидца этого события, полковника в отставке В. П. Савельева: «По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены в одну шеренгу. Уполномоченный Ставки быстрым, нервным шагом прошел вдоль строя. Остановившись перед начальником артиллерии, выкрикнул: “Где пушки?” Гончаров неопределенно махнул рукой в направлении, где были окружены наши части. “Где, я вас спрашиваю?” – вновь выкрикнул Мехлис и, сделав небольшую паузу, начал стандартную фразу: “В соответствии с приказом наркома обороны СССР № 270…” Для исполнения “приговора” он вызвал правофлангового – рослого майора. Тот, рискуя, но не в силах преодолеть душевного волнения, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат…»

Под Старой Руссой немцы впервые захватили образец РСЗО «Катюша».

Тем не менее, как пишет А. В. Исаев, контрудар 34-й армии «сыграл важнейшую роль в начальной фазе сражения за Ленинград. Этим ударом были оттянуты от Лужского рубежа подвижные соединения как 4-й (LVI корпус), так и 3-й (LVII корпус) танковых групп вермахта. Были лишены эшелона развития успеха в лице моторизованных дивизий как группа “Луга”, так и группа “Шимск”, нацеленные на Лужский рубеж. В условиях крайне жестких сроков, в рамках которых было возможно использование подвижных соединений в группе армий “Север” до их рокировки в сентябре 1941 г. на московское направление, даже минимальные задержки давали переход из количества в качество. С этой точки зрения роль контрудара под Старой Руссой в сражении за Ленинград трудно переоценить»

.

Двадцать седьмого августа «в Ленинград прибыл последний поезд. По железной дороге подвоз продовольствия и всего остального, необходимого городу, прекратился»