Даже подарок собственный, гитару,
По всей дороге и по тротуару.
Желанье слышать о тебе лишь зло,
Ни шанса на контакт, на разговоры,
Ни взгляда в направлении тебя,
Ни места даже на столбе позора.
Но я ведь точно знаю; ночью, спя,
Рукой проводит по пустой постели,
Меня ей не хватает в этот миг.
И если это так на самом деле,
Становится еще больней, старик.
Официант, налей два виски-сода.
Ты смотришь на часы? Уже пора.
Семья. Да, знаю. Завтра в шесть утра
Тебе вставать. В школу детей. Работа.
Завидую? Нет не завидую. Хотя…
По правде говоря, ты молодчина.
Старик, клянусь, ты истинный мужчина.
Что до меня, то так не смог бы я.
Желание попробовать бывает.
А что потом? Как говориться, волк
Линяет, но привычек не меняет.
Давай. Последний за тебя глоток.
Ты друг мой. Друг и в нищете и в блеске.
Иди, прощай, и обними своих.
А я, верхом в мой верный Харлей, и
Себе деваху зацепить, на Невский.
ВОЛХОВ
Леон поднялся. Виски не допитый
Поставил сверху щедрых чаевых.
Последний взгляд на ресторан закрытый,
Барменов, от усталости немых.
Благодаря, кивнул им головою.
Дверь, придержав у входа за собою,
Ещё помедлил, нет ли из друзей
Кого на улице. Нет, лишь один – Харлей.
Сел на него мотор не зажигая,
ЛЕОН
Поехать к черту, хоть куда нибудь.
ВОЛХОВ
Вблизи прошла машина дорогая.
Леон взглянул, куда то держит путь.
Его глаза. Он заподозрил что-то.
Автомобиль вдруг повернул в ворота
Михайловского парка, шаркнув зад
О чугунину распашных оград,
И бампером оставив след на лавках.
ЛЕОН
Упёртый Брабус. Или кокаин
Лопатой добавляют на заправках