Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)

– Ты ошиблась, женщина. И я не верю ни одному твоему слову. Если не в силах сказать, старый или молодой спит за стеной, то способна ли ты предсказать судьбу на много лет вперед? Так что лучше помолчи и сама не испытывай терпение Фригг!

– Фригг? Это кто? – не понял Рюрик.

– Она супруга Всеотца, коего мы на своем языке именуем Одином. Ей одной и ведом удел каждого.

– Продолжай, прошу тебя! Что же было дальше?

– Услышав мои слова, вельва, казалось, оцепенела. Сидела и мычала под нос. Я хотел было растолкать женщину, как вдруг она очнулась:

– И все же я сообщу о твоей судьбе, Одд, – сказала мне вельва. – Ты проживешь дольше других людей и объездишь много стран и морей. На всех берегах, куда ни пристанешь, слава о тебе будет идти впереди. Но все-таки умрешь ты здесь – в Берурьеде. В конюшне стоит старый конь по имени Факси, от сего любимца тебя и настигнет смерть.

Тут я не сдержался и за такое пророчество залепил ей пощечину, и столь звонкую, что дядьке пришлось выплатить виру. С тем колдунья и убралась. О пророчестве прознали все местные, и дня не проходило, чтобы не зашел какой-нибудь бонд и не стал бы расспрашивать – а жив ли ещё тот Одд, коему нагадали помереть от коня.

И, чтобы положить сему конец, мы с побратимом отвели сивого Факси на берег за холмы. Там я нанес коню смертельный удар и, вырыв яму в два его роста, спустил туда труп. А сверху завалил все камнями.

Родичи решили, что предсказание вельвы о том, как этот конь причинит мне смерть, уже не сбудется. Но я подозреваю в словах колдуньи некий скрытый смысл, который мне, хотя я с пеленок учился у самого Ингьяльда Мудрого, пока не удается разгадать. И до тех пор я стараюсь держаться подальше от родного мне берега. А потому, Рюрик, охотно поплыву с тобой за море.

– Тогда, чтобы дело удалось, нам следует принести жертвы богам! – предложил Рюрик.

– Не у вас ли, вагров да ругов[8 - Руги, они же руяне, – прибалтийская русь, владевшая о. Рюген и примыкающим к нему побережьем.], в ходу пословица, что на богов можно надеяться, но самим бы не оплошать. Жертвы, наверное, достойное и важное дело, но не бывает плохой погоды, если ты хорошо снаряжен. Будем же верить больше в свои силы, чем полагаться на помощь бессмертных, – предложил Одд. – У них и без нас дел полно.

– Но судить все одно им! – заключил князь.

…Вот боги и рассудили тот спор. Но пади на Рюрика хоть вся немилость богов, решения своего не изменит.

Он тряхнул головой, стараясь навсегда прогнать эти воспоминания, от которых вдруг защемило сердце. Тувара с Сиваром смерть уже не отпустит, жены и дети давно пребывают в царстве Морены, а он… он должен жить во что бы то ни стало. Боги не прощают слабости, тем более князьям.

* * *

Когда одноглазый шагнул в лодку, та заскрипела, закачалась. Добря обеими руками ухватился за борта, беззвучно молил богов, чтобы посудина не перевернулась. Когда в руках Лодочника появилось весло, мальчик не заметил. С великим страхом наблюдал, как этот странный человек с обветренным лицом одним движением оттолкнул лодку от берега, как спокойные воды речушки враз превратились в медленный, но очень сильный поток, понесли.

Водчий стоял спиной, изредка опускал весло в воду, но казалось, не лодкой правит, а рекой. По берегу спешной рысью мчался Сребр. Язык высунут, болтается, как красная тряпица, но морда у волка довольная, радостная. Помощник одноглазого исчез, лишь впереди показалась просторная гладь озера и крики чаек стали оглушающе громкими.

Добродею сперва не верилось, что жуткий Лодочник решился доставить его в Русу. Воображение рисовало страшные картины, казалось, будто плывут не в город Вельмуда, а прямиком на тот свет. А куда ещё может везти приспешник водяного царя? Но одноглазый вел себя как самый обычный человек, да и разговоры вел обычные, особенно вначале.

– Ты, значится, из Рюрикова города? – нарушил молчание он.

– Ага, – ответил мальчик осторожно.

– А правда, что князь ентов собственноручно Вадиму голову оторвал?

– Да… – выдохнул Добря.

Одноглазый усмехнулся. Мальчик отчетливо видел, как под истертой рубахой вздулись мышцы.

– И воинов Вадима покалечил?

– Всех до единого. Покалечил и прибил.

– А мужичье, стало быть, отпустил?

Добря стиснул зубы, кулаки сжались сами по себе. А одноглазый продолжал равнодушно:

– Да, беглецам самое место в Киеве. Тамошний князь – Осколод – Рюрика не жалует. Хоть и родня.

– Родня?! Как так?

Удивление в голосе Добри прозвучало до того громко, что Лодочник даже обернулся. Бросил на мальчика испытующий взгляд, продолжил:

– Пасынок, говорят, от первой жены, – и добавил, сдерживая смех: – Ее, видать по всему, Вадим на кол посадил. А после и сам, того, сел…

Добря похолодел до самых пят.

– Осколод этими водами как-то проходил, местных за собою на Киев звал, повезло ему, что князь русский – Вельмуд – при Гостомысле тогда был. Чего там Киев – аж на Царьград зазывал. Много молодых увел. Говорили ещё, что поклялся он отчиму, Рюрику стало быть, в верности и дружбе, а тот самолично дал Осколоду лодьи и благословил в дорогу. Купились.

– Так почему же тогда Осколод Рюрика не жалует?

Лодочник молчал довольно долго, а после махнул рукой, сказал:

– Не поймешь. Мал ты ещё. Скажи лучше, точно ли, что в Рюриковом городе и в Славне меня кличут прислужником водяного царя, а?

– Не… Не слыхал такого, – соврал Добря.

– Ну, в таком случае давай договоримся. Коли услышишь, не спорь. И приврать можешь, мол, так и есть. А я тебе за это тайну открою.

Добродей замер, во все глаза разглядывая собеседника, покраснел.

– Да ты не бойся, Добря! Не бойся. Вот как думаешь, что такое волшба?

– Волшба… она и есть волшба, – буркнул Добря.

Губы Лодочника растянулись в улыбке:

– А давай поспорим? Вот ты скажи, для того, чтобы дом построить, волшба нужна?

– Конечно, – пробормотал мальчик смущенно, глянул на хитрую физиономию лодочника, добавил поспешно: – Ну там, обереги в основание заложить, жертву принести звериную, а то и человеческую…

– А дальше?

Добря насупился, чуя подвох:

– Что? Дальше – знай себе работай. Дом построить трудно! Тут умение нужно! И ого-го какое! Я-то знаю!

– А для того, чтобы хлеб испечь, волшба требуется?

– Конечно, нет! Только разве что квашню от злого глаза укрыть, чтобы не скисла.

– А без паруса против течения пройти? – Голос одноглазого стал хитрее лисьего прищура.