Опора Мироздания. Мировое древо и Скала Времён в традиционной культуре

«Мировое Дерево (лат. Arbor Mundi, “древо жизни”, “древо плодородия”, “древо центра”, “древо восхождения”, “небесное древо”, “шаманское древо”, “мистическое древо”, “древо познания” и т. д.) – один из наиболее интересных и красноречивых примеров того, как мифологическое сознание осваивает мир, организуя его и отвоевывая тем самым у Хаоса» (Юдин, 1999, с. 36).

Таковы общие предпосылки исследования. Однако, говоря о мифе в контексте отражения им пространства как одной из составляющих Мироздания, мы оказываемся в некотором затруднении. Миф – не только и не столько символ, как полагал А. Ф. Лосев. Миф – нечто гораздо большее.

«Одна из важнейших функций мифа – способствование нахождению человеком своего места-в-мире, формирование его путем моментального схватывания-осознания, заставания себя-в-мире в определенном месте и в определенной ситуации, раз и навсегда данным. Миф – способ вписывания себя в мир, нахождение в нем своего топоса, изначально и естественно человеку присущего (топос человеческого – “естественное место” человека). Способ вписывания – отождествление себя со своим местом-вмире, и собственно с миром (предельный случай – мифологема тождества микро- и макрокосма). Миф, в том числе миф о происхождении, есть способ этого отождествления» (Саврасов, 2000, с. 84).

Почему интересен именно древнейший пласт мифа? Если вновь обратиться к параллелям из области психологии, он в известной степени тождествен моменту индивидуации, тому, можно сказать, катарсису, который испытывает человек в миг осознания себя как думающей, мыслящей личности. При этом личности не только отдельной, но и такой, которая является частью сообщества (семьи, рода, племени или иного объединения людей). Именно в таком соединении человек и становится тем, чем он в значительной степени является: отдельной индивидуальностью и частью большего целого[1 - Авторы сознательно оставляют в стороне метафизическую сторону вопроса, полагая, что каждый должен разбираться с нею самостоятельно. Мы вправе лишь обращаться к свидетельствам и источникам, сопоставлять их, по мере сил анализировать и предлагать выводы, которые кажутся нам верными.]. Полагаем, подлинный – если угодно, изначальный – миф оказывается тем инвариантом, который органично, естественным образом, объединяет несоединимое, позволяя находить взаимосвязь множества процессов и явлений. Это, с одной стороны, позволяет отличить обрывки мифов и доподлинно архаичные мифологические сюжеты от современных подделок под них, а с другой открывает возможность проследить те или иные реалии окружающей действительности, осмысление которых приводило к складыванию мифа.

Вообще объяснять появление мифа какой-либо одной причиной, скорее всего, бесперспективно. Миф описывает совокупность явлений, которые представляются в рамках мифологического сознания связанными между собой, пусть даже с точки зрения научной они не родственны.

Хотя «в основе мифа, так и в основе так называемой научной данности лежит некоторый изначальный, первичный, более или менее или же совершенно скрытый таинственный факт, исходный момент – “вещь в себе”, “изначало”» (Ильин, 1930, с. 13), миф и наука видят многое по-разному. И ещё очень большой вопрос, какое именно описание и в каких случаях ближе человеку – мифологическое или научное.

На наш взгляд, любой мифологический образ является многоуровневым. Не всегда схожие понятия воплощают одно и то же явления. Такова характерная черта подлинного мифа. Однако внимательное изучение и обобщение представлений о различных «Древах» – Мировом, Жизни, Смерти и т. п. – показывает их глубинное сущностное единство. По крайней мере, с точки зрения смысловой нагрузки (ось, центральная точка Вселенной) это представляется очевидным, хотя из индоевропейских мифологических источников наиболее или менее целостное и полное представление мы вроде бы имеем только об Иггдрасиле – благодаря сохранившимся текстовым памятникам.

Видный антрополог Ю. Берёзкин, в целом скептически относящийся к утверждениям о широком распространении мифологемы Мирового древа, указывает:

«…Мировое древо есть мотив, специфический для Северной Евразии от Скандинавии до Нижнего Амура и отсутствующий в большинстве других регионов планеты. Помимо древних скандинавов, данный образ был определенно известен чувашам, мордве, селькупам, алтайцам, хакасам, якутам, эвенкам, удэгейцам, нанайцам и ульчам. <…> Южная граница области распространения мифологемы мирового древа в Евразии неопределенна. В древних иранских и индийских источниках речь скорее идет о древе жизни, но его расположение на горе рядом с водоемом напоминает образы мифологии поволжских финнов и народов Сибири. Космология центральной и южной Евразии на протяжении многих веков систематизировалась и дорабатывалась религиозными специалистами и ее трудно сравнивать напрямую с финно-угорской и тем более индейской. <…> Ясно одно – во всех евразийских космологиях есть много общих мотивов, конечные истоки каждого из которых обычно трудно определить» (Берёзкин, 2003)[2 - В этой работе автор высказывает несколько замечаний, с которыми мы не согласны, но посчитали ненужным останавливаться на них здесь. Частично они рассмотрены в работе (Ермаков, 2008).].

Разные авторы не раз ставили знак равенства между образами Мирового древа и Мировой горы. Мы всё же в силах проследить присутствие в славянской мифологии и того, и другого архетипов, найти примеры их сочетания (совмещения), различия и проявления.

Незыблемым центром пространства считается Мировой камень, скала Времён, Мировая гора, а у восточных славян – Алатырь-камень. При всей яркости и, казалось бы, интуитивной понятности образа, они не так просты, как может показаться.

Прорисовка сибирского шаманского бубна. Верхний мир отделён от срединного небесными водами. По центру проходит вертикальная Мировая ось, на ней – шаман с бубном и колотушкой

«…Ни мировое дерево, ни мировой столп, ни мировая гора даже по определению не имеют внутреннего пространства. Их основное назначение – представление центральной, опорной конструкции мира. В отличие от них, в реконструированной архаической модели Вселенной существует внутреннее пространство. Помимо центральной опоры, эта модель представляет саму Вселенную как вместилище: в небесной чаше помещаются до-тварные воды, в ядре – божества: творцы и управители, под куполом неба – земной мир» (Терехова, 2007, с. 6).

А вот здесь возможно, стоило бы и поспорить. Внутреннее пространство, скорее, всё же существует у разных проявлений (символов) Мировой оси, но существует скрыто, непроявленно. Иначе то же Древо не могло бы одновременно быть и тем, и другим, и третьим. Своеобразие мифообраза как раз в том и заключается, что он непротиворечиво заключает в себе взаимоисключающие вещи… Именно многогранность делает символ неоднозначно-ёмким. Например: «В особенности лес, со свойственной ему тайной пространства, уходящего в бесконечность за пологом листвы и стволов, пространства, скрытого от взгляда, но прозрачного для действия, является поистине психологическим трансцендентом» (Башляр, 2004, с. 87).

Но зачем нужна Мировая ось?

Естественно, этот образ – следствие, во-первых, развития самой личности человека.

Осмысление человеком Мироздания всегда начинается с одного и того же: «Я хочу кушать (я сыт), мне больно (приятно), мне светло (темно), тепло (холодно)» и так далее. Это ещё не осознаваемые ощущения, скорее – инстинкты. Краски, звуки, разнообразные ощущения чрезвычайно важны, но первичны самые простые потребности и желания.

Ребёнок предельно эгоцентричен, лишь потом, по мере воспитания и научения, его «я» расширяется до пределов семьи или сообщества по роду занятий (интересам). В этом смысле вполне современный малыш отчасти повторяет путь осознания своего места в окружающей действительности народами прошлого.

На каком уровне развития индивидуума начинается абстракция «я существую», сменяющая, «я ощущаю» для нас сейчас не очень важно. Важно, что в этом эгоцентризме заложена в том числе и предпосылка к появлению идеи Центра. Центра Вселенной. Опоры Мироздания.

Поцелуй Земли (картина Н. К. Рериха)

Далее мы можем упрощённо считать, что постепенно этот центр-точка на основе опыта развивается в представление об Оси. Вначале выстраивается иерархия центров – как только что было сказано от я-центра к семье-центру, роду-центру и т. п. Человек осознаёт мир по горизонтали. Потом появляется и вертикаль. «Третье измерение». Ось. Тем более, что и окружающее даёт для такого мнения немало оснований – как тех, что становятся вполне очевидными, стоит лишь приложить небольшие мыслительные усилия, так и скрытых, не всегда очевидных. Но главное, конечно же, это видимое вращение мира, в котором живёт человек, вокруг некой оси, что упирается в Полярную звезду.

Теперь самое время обратиться к собственно мифологическим представлениям о пространстве.

Вселенная древних славян

Хаос превращается в Космос. – Право и лево. Верх и низ. – Мир людей и Иномирье. – Явь, навь, правь и кощное царство.

Древнейшее ощущение пространства, переданное в зачине одной из былин:

«Высота ли, высота поднебесная!
глубота, глубота – акиян-море!
Широко раздолье по всей земли!»

В традиционном миропонимании окружающая действительность вне человека и даже отчасти богов воспринимается как некий Хаос (греч. chaos < chaino – «разверзаюсь»). В мифологических представлениях Хаос – зияющая бездна, наполненная туманом и мраком, неорганизованная стихия, из которой впоследствии образовалось всё существующее.

Этот хаос существует изначально, а смысл появляется в нём лишь тогда, когда боги (или Бог), выделив себя из хаоса и отделив себя от него границей, начинают творение собственно Мира, Космоса, привносят порядок в изначальное нечто, обустраивая часть «неоформленного» мира. Космогонические мифы об упорядочении сущего путём отделения света и тьмы, земли и воды и т. п. хорошо известны.

В дальнейшем хаос и порядок сосуществуют в едином пространстве Вселенной, и это обстоятельство в немалой степени определяет взаимоотношения человека со средой, в которой он обитает.

Например, поселение обычно мыслится как некая обустроенная в космическом смысле часть мира, «островок порядка». Тогда линией раздела между хаосом и космосом служит граница поселения – околица, городская стена и т. д. То же справедливо и на уровне одного дома (двора), и на уровне большей части пространства – например, в упорядоченную область включаются поля, а со временем и вся территория, занятая родом, племенем, народом – так вплоть до государственных границ[3 - Читатели, знакомые с зоологией, могут припомнить, что у многих животных также известна привычка устанавливать (помечать) границы охотничьих территорий, своего рода территорию. Нарушители границ преследуются, их стремятся изгнать и т. п. На протяжении многих лет чрезвычайно велик соблазн провести прямую параллель между такими границами и границами, проведёнными человеком. Понимаем, что нас можно упрекнуть в чрезмерном биологизме, но опровергнуть это предположение тоже пока не удаётся…]. Эта священная иерархия организации пространства прослеживается на различных созданных или обустроенных человеком уровнях по принципу «что внизу, то и наверху». «Освоение пространства осознается гораздо раньше, чем времени. Это может быть подтверждено многими аргументами. Исследователями замечено, что древний человек жил эмпирическим настоящим временем, данное явление получило название “презентизма первобытного мышления”… Уже освоив определенную территорию обитания, он все еще продолжает жить в настоящем времени. <…> Освоив пространство, человек отчуждает остальной мир, не без оснований отличая его от освоенного <…> Поначалу смерть была пространственным переходом в “чужой” мир, одновременно это было переходом в иное состояние. Точно так же последовательность статусных переходов из одного состояния в другое имела первоначально пространственный смысл (переселение из одной хижины в другую при созревании, создании семьи и т. п.), затем получила осмысление в качестве временных этапов (рождение, созревание, брак, старость, смерть). <…> Освоенное пространство иерархически организовывалось концентрическими кругами вокруг центра мира, символизировавшегося камнем, столбом, а чаще всего мировым деревом, обозначающим мировую ось, которая связывала землю и небо. Аксиологическая иерархия строилась от максимальной, абсолютной ценности мирового центра до границ-пределов освоенной территории, за которой начинался анти-мир, отождествляемый с миром смерти, загробным царством, миром антиценности со своей иерархией и центром абсолютного зла» (Пивоев, 1991, с. 76–77).

При этом исследователи неоднократно обращали внимание на то, что освоение и, следовательно, осмысление пространства происходит вначале в горизонтальной плоскости, а только потом уже в вертикальной. Это позволяет строить различные предположения о древности появления образа оси, которые будут весьма противоречивы в зависимости от личных пристрастий исследователей.

Выделяются и складываются представления о благоприятных и неблагоприятных направлениях (сторонах): «…Правое полупространство ассоциируется с правильностью, истиной, логичностью, ясностью, посюсторонним светлым миром, добром, рациональным началом. Левое полупространство наделяется противоположными свойствами, являясь областью неправильности, ложности, местом нахождения потустороннего темного мира, иррациональных сил, местом пребывания демонов и стихий, не поддающихся обычному рациональному управлению и требующих для контакта с ними специально ритуализованных психических и поведенческих приемов… Соответствующие знаковые ассоциации зафиксированы в языковых формах многих народов мира (ср.: “правое дело”, но “левые доходы”; sinister (англ.) – дурной, зловещий, но right – правый, справедливый и т. д.). Учитывая особую чуткость первобытного человека к движениям собственного психического мира, а также тенденцию приписывать своим внутренним состояниям свойства объективности, можно с определенными основаниями связать эту семиотическую пространственную символику с асимметрией мозга» (Зенков, с. 231–232).

Южный Урал. Аркаим – город-обсерватория, город-святилище бронзового века, возведённый одной из ветвей арийских племён. Вид с высоты птичьего полёта. Он тоже возведён по «классической» схеме, или образцу Вселенной: центр и концентрические круги. Многие считают строителей Аркаима прямыми предками славян, хотя никаких научных доказательств тому нет. Не считать же доказательство факт его обнаружения на территории нынешней России! Впрочем, адептов этой версии не переубедишь…

Даже появлений представлений о четырёх направлениях (сторонах света) и центре оказывается не в силах изменить качественную оценку этих категорий.

Слово «пространство» (др. – русск. «пространьство») встречается в источниках, начиная с XI века. Скорее всего, образ пространства в древнейшей культуре развивается постепенно, но, как и сегодня оно, наряду со временем становится неотъемлемой частью традиционной мифологии и картины мира. Само понятие пространства – протяжённость, место, не ограниченное видимыми пределами, видимо, несколько изменялось в течение веков. С точки зрения этимологии русское слово родственно словам со значением «расстилать», «рассыпать», «грудь» и т. п. (Фасмер). И. И. Срезневский приводит следующие значения: «1) простор; 2) площадь; 3) громадность, великость; 4) приволье и т. д.».

Ещё один вид Аркаима. Здесь более чётко видна его центральносимметричная планировка и территория, вскрытая в ходе археологических раскопок

Вопреки кажущейся простоте и очевидности, понятие пространства в прошлом, как и сегодня, отнюдь не столь однозначно, как может показаться на первый взгляд.

Пространство неоднородно. Освоенные и обитаемые территории и в самом деле лучше всего сравнить с островками в опасном и сложном мире. Человек, поступая так же, как действовали в начале времён боги, по мере сил участвует в обустройстве этого враждебного мира. Он прокладывает дороги, которые связывают между собою поселения и особые священные места. Последние выступают своего рода «точками отсчёта» в пространстве, которое осваивает человек, «реперами», воплощениями Центра Мира в данной точке.

Изображение Вселенной, в том числе нескольких небес, Мировой горы и Мирового древа на ней. Эпоха неолита. Средиземноморье (по В. Евсюкову)

«Первоначально “центром”, местом, где возможен прорыв уровней, является всякое священное пространство, то есть всякое место, где возможны иерофании и где проявляются реальности (силы, Образы и т. п.) не нашего мира, а происходящие еще откуда-то, прежде всего с Неба. Идея “центра” возникла из опыта священного пространства, насыщенного сверхчеловеческим присутствием: именно в этом месте проявилось нечто сверху (или снизу). Позже возникло представление, что проявление священного само по себе означает прорыв уровней» (Элиаде, 1998).

Каждая часть пространства обладает, если можно так выразиться, некой долей самостоятельности, населена своими видами живых существ. Лишь центр является общим для всей их совокупности.

«Такое пространство может быть описано как ряд вложенных друг в друга изоморфных и изофункциональных локусов, моделирующих, в конечном счете, центральный для всех этих локусов объект, который выполняет в ритуально-мифологической традиции роль мирового центра (мировое дерево, мировая гора, храм, город и т. п.)» (Байбурин, 1977).

Древнейший обычай не очень различает «вертикаль» и «горизонталь». Они словно бы смыкаются где-то там, в далёком далеке, в «тридевятом царстве». И тогда дойти в Нижний мир можно, не спускаясь в некую яму, но просто двигаясь на закат или за море, куда простирается и Навий шлях (то есть Млечный Путь). Нижний мир в представлениях славян нередко соединяется с Верхним, а Ирий, где обитают души усопших, пребывает за морем, но одновременно предстаёт и как Верхний, и как Нижний мир.

Действительно, древние считали, что Вселенная разделена по меньшей мере на три уровня: мир Срединный, мир Нижний и мир Верхний. Их описания могут несколько разниться (а проявления во многом зависят от географических условий), однако общие черты присутствуют в представлениях всего населения, например, Евразии в такой степени, что невольно хочется, перефразируя следующее высказывание: «Мы не исключаем возможности, что множество мифологем, содержащихся в одном произведении искусства, есть результат распада одной прамифологемы, пока недоступной исследованию» (Бурштейн, Левит, 1985), сказать – мы не исключаем возможности того, что множество мифологем Евразии действительно восходит к единой изначальной мифологеме. Впрочем, вопрос о мере доступности её для исследования сейчас не входит в область нашего внимания.

Пространство неоднородно не только в горизонтальной плоскости, но и «по вертикали». Можно сказать, пространство словно бы скручено, замкнуто само на себя и в то же время самопроницаемо. Иначе говоря, оно обладает внутренним вращением, двигается относительно центра Мира или относительно культурного героя или его водчего-Бога (Богини-проводницы). По ряду признаков и прямых указаний можно сделать вывод, что точки перехода между мирами обычно тесно связаны с Мировым древом, ствол которого отождествляется с Мировой осью, и почитаются как особые священные места. Проявления точек могут быть различны, но между ними всегда будет обнаруживаться нечто общее.

Ещё один вариант изображения трёхуровневой Вселенной на шаманском бубне. Не менее выразительна и Мировая ось, которая здесь явно человекоподобна. Вообще всё изображение довольно прозрачно для внимательного зрителя и легко «прочитывается»

Срединный мир доступен смертным, он им даже в некотором роде принадлежит, люди осваивают его и несут за него ответственность. Он им понятен и привычен. А вот с мирами «Нижним» и «Вышним» не всё так просто. Это иные части Вселенной, Иномирье.

Иномирье – слово загадочное. Оно привлекает внимание любого человека, неравнодушного к загадкам нашего мира. Но что такое «иномирье» с точки зрения русского обычая? Пойдём от обратного – обратимся собственно к понятию «Мир». Синонимами к слову «мир» в современном русском языке являются «свет», «вселенная», «земля», а в более раннее время «этот (белый) свет», «явь» (или исторический аналог этого понятия). Всё это – воплощения видимого мира (отсюда «ходить/бродить по свету» «видать на свете»).

В языческом понимании понятие «свет» многозначно, оно связано и с богами высшего мира, а через это – с истиной, правдой, порядком, очевидностью. Согласно «Голубиной книге», Свет произошёл от Божьего Суда. Кроме того, по некоторым преданиям о сотворении мира, Свет наряду с Тьмой выступают как – две первоосновы Творения[4 - Их, видимо, можно осторожно попробовать сопоставить с Белобогом и Чернобогом, известными по ряду первоисточников.]. Свет способен отвращать от смертного проявления Тьмы, обладает жизнеутверждающей силой, рассматривается как противоположность Тьме (ср. в «Слове о полку Игореве», 1185 г.: «Тьма свет покрыла»).