Самолет на озеро Мервин. «Зона-51». Книга вторая

–Вообще странно все это, – сказал он. – Некто, назвавшийся фамилией члена комиссии Уоррена, в очередную годовщину смерти Джей-Эф Кей совершает угон самолета. Потом прыгает в озеро и исчезает при загадочных обстоятельствах.

–Думаешь, это как-то связано?

–Понятия не имею, но… Ты тут сказал про ребят из Лэнгли. Они очень заинтересовались этим делом. Джей-Эдгару уже оборвали телефон.

–А им-то что за интерес?

–Формально, попытка преступника пересечь границу Штатов и оказаться в Мексике – самостоятельное основание для вмешательства Управления в ход следствия, – объяснял Дадли. – Но на практике обычно их это не беспокоит. Мало ли наркоторговцев, насильников, гастарбайтеров и прочей швали ежедневно снует туда-сюда? И что, всякий раз Лэнгли встает на дыбы? Да ничего подобного. А в этот раз почему-то решили. Я задумался об этом, а еще о том, почему именно меня отправили расследовать исчезновение Купера. И волей-неволей все ниточки свелись именно к далласским событиям и их последствиям, что твой покорный слуга вынужден был разгребать 7 лет назад.

…Эти мысли не давали Роджеру покоя весь день. Вечером, оказавшись в гостинице, он позвонил в Вашингтон, своему шефу, Клинтону Стернвуду, чтобы поделиться с ним своими сомнениями в исходе этого дела. Кратко введя начальника отдела в курс бесперспективных, как ему казалось, поисков Купера, Дадли перешел к самому острому, интересующему его вопросу:

–Скажи, Клинтон, почему я?

–Что-ты?

–Почему именно меня ты назначил вести следствие по делу?

–Ну ты давно у нас на хорошем счету, мы поручали тебе самые сложные дела, связанные даже с работой комиссии Уоррена…

–Вот-вот. Именно об этом я и хотел поговорить. Преступление, совершенное в день смерти Кеннеди. Преступник называется именем члена комиссии – как будто играет с нами, как будто хочет что-то нам донести, сказать. Потом совершает прыжок и словно растворяется. Все это попахивает «Голубой книгой» и теми белыми пятнами, что остались в нашем со Стивенсом следствии, законченном по инициативе Энглтона 7 лет назад…

–Что ж, если ты сам все знаешь, то зачем спрашиваешь?

–Действительно…

Минуту помолчав, Стернвуд добавил:

–Ты верно рассуждаешь, мальчик. Но одними предположениями сыт не будешь. Надо провести следствие как положено, отыскать следы преступника и прояснить все, что возможно. В этом деле белых, как ты выражаешься, пятен быть не должно.

–Сложно найти иголку в стоге сена…

–Что ты имеешь в виду?

–Местные с ног сбились в поисках этого Купера. Даже розыскные собаки не могут взять след. А я…

–А ты сможешь! – отрезал Клинтон.

–Откуда такая уверенность?

–Но ведь ты же… медиум!

Глава третья

20 апреля 1971 года, Даллас, штат Техас

Утром сегодняшнего дня Дадли поймал себя на мысли о том, что жизнь состоит из парадоксов – он, 7 лет назад занимавшийся следствием по делу о причастности к смерти Кеннеди сотрудников американских спецслужб, ни разу не был на месте происшествия. Хотя следовало бы – посмотри он своими глазами на расположение стрелка, кортежа, оцени окружающую обстановку не по отчетам Бюро, а лично, он раз и навсегда смог бы сформировать мнение о том, кто на самом деле убил Джей-Эф Кей. Конечно, возможно, что, рассуждая так, он преувеличивал собственные аналитические способности, излишне возносил себя в своих же глазах, но сегодня агенту навязчиво казалось, что все именно так, и он как будто сквозь время видит всю мизансцену трагических событий 22 ноября 1963 года.

Около 10 часов утра Роджер Дадли стоял на узеньком тротуаре под железнодорожным мостом на Мейн-Стрит, откуда главная улица расходилась в три направления: правый рукав ее образовывал Коммерс-Стрит, по центру продолжала движение сама главная улица Далласа, а слева пролегала Элм-Стрит. Квартал, соединяющий последние две улицы, назывался Дили-Плаза. Это был красивый зеленый парк с бассейном, газоном и кустарниками, который упирался в Хьюстон-Стрит и на котором в тот день стояли десятки людей с кинокамерами и фотоаппаратами, желающие увидеть и запечатлеть своего Президента. По ту сторону Дили-Плаза, через дорогу от Элм-Стрит, располагался так называемый «Травяной Холм» – невысокая насыпь с таким же газоном и маленькими деревьями, по площади значительно меньше предыдущего места. Здесь в тот день тоже стояли люди, правда, не так много – значительную территорию холма «съела» отделенная от него изгородью парковка офисного здания, на шестом этаже которого и располагался знаменитый Техасский склад школьных учебников, место работы Ли Харви Освальда. Поначалу Дадли думал войти туда и оттуда вызвать мысленным взором картину преступления. Именно в действиях Освальда, думал он, кроется разгадка не только гибели Чарльза Уильяма Томаса, но и гибели Президента, которая – вне всяких сомнений – связана с расследуемым им инцидентом. Однако, недолго подумав, Дадли решил поступить иначе.

«Нет, – думал он, – идти надо в обратную сторону, навстречу кортежу Президента. Тогда картина будет яснее. Стоя на позиции стрелка, не видно, ни куда прилетела пуля, ни какова была ее траектория. Увидеть и представить это можно, только, если пуля летит прямо в тебя. Только вообразив и геометрически рассчитав ее трассер, можно понять, откуда она взяла разбег, могла ли быть она выпущена с этого места или с другого, какие препятствия возникли на ее пути и так далее. Стрелял ли Освальд в Президента или нет, а, если нет, то кто стрелял и почему киллер попал сюда в этот день, можно понять, только идя навстречу выпущенной в Джека пуле…»

С момента выстрелов в Далласе прошло 8 лет. Непонятно, на что Дадли рассчитывал, пытаясь простым созерцанием и силой воображения, пусть даже основанного на доскональном знании материалов дела, вызвать картину случившегося, но упрямство вело его в эту минуту как никогда раньше.

Погода была почти такая же, как в тот день, только жарче. Оно и понятно – на дворе стоял апрель, все цвело и пело. Трава была зеленее, чем в конце ноября, кустарники цвели гуще и солнце освещало каждый миллиметр этой, дышащей весной и свободой, земли, так ярко, что, казалось, даже самой мельчайшей детали не скрыться от этого всепроникающего и жизнеутверждающего света.

Дадли свернул с главного тротуара налево, на Элм-Стрит и пошел навстречу дорожному движению. Именно по этой траектории пролегал маршрут президентского кортежа 22 ноября. Выйдя из-под сени железнодорожного моста, агент оказался на «Травяном холме» и вскоре уперся в ограду парковки офисного здания – так мало было там свободного места. Народу здесь было немного – в основном городские бездельники проводили свое время на Дили-Плаза, вблизи бассейна, пользующегося особой популярностью в это жаркое время года. Улица, в отличие от Мейн-Стрит, была узкой, односторонней, и машины по ней ездили нечасто. Дадли встал на возвышении холма и окинул взглядом дорогу. Ничего примечательного. Потом перевел взор на склад школьных учебников. Как и в тот день, окно на шестом этаже было открыто настежь… И снова он пошел не туда. Он развернулся на каблуках туфель и уперся в забор.

«Черт возьми, – снова подумал агент, – если бы стрелять отсюда, то попадание было бы почти стопроцентным: возвышение дает отличный обзор едва ли не всего маршрута следования кортежа. Да и скрыться можно запросто за этой вот оградой. То ли дело – склад. Выстрел в затылок президенту – это как игра наудачу. И не попасть можно, и бежать с шестого этажа тыльного здания практически бесполезно».

Рассуждая таким образом, Дадли прислонил к забору руки и лоб и… его как будто током ударило! Какая-то странная, невероятная сила словно бы отбросила его от ограды парковки к кустарникам. Почувствовав ее воздействие и, в то же время, не поняв, откуда она исходит, Роджер стал вертеть головой по сторонам. К его удивлению, все вокруг изменилось.

В мгновение ока и «Травяной холм», и Дили-Плаза оказались заполненными людьми с фотокамерами и видеоаппаратурой. Кругом сновала полиция, женщины и девушки с флажками и портретами Кеннеди, выпившие на радостях мужчины. Слышен был рокот полицейских раций, щелчки затворов фотоаппаратов, а солнечный свет иногда затмевали магниевые вспышки профессиональных журналистов. Дадли встряхнул головой, ничего не понимая. Он посмотрел на дорогу – вся она была обнесена полицейскими кордонами, которые теснили со стороны холма и Дили-Плаза восхищенные толпы народа. Этого просто не могло быть…

Земля двинулась под ногами Роджера. Конечности как будто сами пошли – но не в сторону дороги, чтобы попытаться спасти президента, а в сторону злосчастного склада. Он был недалеко оттуда – так, что, подняв глаза, смог увидеть силуэт человека в открытом окне на 6 этаже. Но очень смутно. Тот то подходил к окну, то вновь прятался в глубине комнатного проема. Агент попытался ускорить шаг, но ничего не выходило – та самая сила, что погрузила его в мир собственных фантазий, как будто регулировала его скорость и темп всего, происходящего снаружи. Как будто говорила ему: «Чему быть, того не миновать, но кое-что ты все же узнаешь!» На расстоянии примерно десяти футов от входа в здание, в котором размещался склад, он остановился как вкопанный и услышал разговор, происходящий в кафе на первом этаже. Это было странно – услышать речь людей за стеной, да еще на таком удалении, в жизни было бы практически невозможно. Но ведь и стать свидетелем убийства Президента 8-летней давности тоже невозможно. А тем не менее…

–Послушай, мне кажется, мы должны расстаться, – нервно говорил молодой человек, одетый в военную форму без знаков различия, своей юной спутнице, сидевшей за столом напротив него.

–Ну вот, – всплеснула та руками в ответ. – Я так и думала. Я была уверена, что там, на сборах, ты найдешь себе другую.

–Кэрол, ты говоришь ерунду, – стараясь держать себя в руках, парировал солдат. – Как среди толпы военных можно найти себе «другую»? Дело совершенно не в этом.

–А в чем тогда?

–В том, что ты не имеешь терпения. Служба в армии связана с частыми командировками и расставаниями, к которым девушка, влюбленная в солдата, должна относиться с пониманием. А ты? Ты так и будешь устраивать мне скандалы, то и дело требуя невозможного?!

–Значит так, да? – краснея, впадала в истерику девушка. Как выяснилось, не беспочвенно. – Значит, тебе наплевать не только на меня и на мои чувства, но и на твоего ребенка, которого я ношу под сердцем?

–Послушай, еще ничего не известно, – начиная не на шутку заводиться, повышал голос солдат. – Неизвестно, беременна ли ты вообще и кто отец этого ребенка? Вполне возможно, что это Джош Мередит. Или…

–Замолчи! – вспылила девушка. – Как тебе не стыдно?! Ты обвиняешь меня в том, в чем повинен сам – в изменах. Все знают, что лучшая защита – нападение. Ты, как видно, решил воспользоваться этим приемом. Что ж, поздравляю. Твой – и только твой – ребенок будет расти без отца, если ты на самом деле этого так сильно хочешь.

–Прекрати! Прекрати меня шантажировать, Кэролайн. Этим ты ничего не добьешься…

–Зато ты добьешься. Уже добился.

С этими словами девушка вскочила из-за столика и стремительным шагом направилась к выходу. По дороге, почти у самой двери, ведущей на улицу, она встретила знакомого, держащего в руке стакан кофе, и мимолетом бросила ему:

–Привет, Ли.

Тот пытался сказать что-то ей в ответ, но не успел – она пулей вылетела из здания, пробежала несколько метров и оказалась на Дили-плаза, в самой гуще толпы, с нетерпением ожидающей прибытия президентского кортежа. Следом за ней вылетел навстречу парню ее недавний собеседник. Увидев, что Кэролайн перешла через дорогу, солдат остался на этой стороне, на маленьком и узком «Травяном холме», взял в руки принесенный с собой фотоаппарат и приготовился снимать дорогу.

Дадли понимал, что остались считанные минуты до прибытия кортежа, но взгляд его был прикован к этим двоим и метался то по одну, то по другую сторону Элм-стрит. Кэролайн, все еще пребывающая в своих мыслях относительно парня, перевела взгляд на ту сторону улицы и скользнула им по фасаду здания, в котором работала. Ее внимание машинально привлекло открытое настежь окно на шестом этаже. Она четко разглядела в нем двух мужчин, в руке у одного из которых была… винтовка. Кэролайн оторопела и закричала, но было поздно – кортеж появился у основания улицы, люди кричали, гудели и галдели так, что разобрать ее вопля было просто невозможно.

Солдат на «Травяном холме» приступил к съемкам. Он успел сделать несколько снимков президента, его охраны и губернатора Коннелли, как вдруг прогремел выстрел. Автоматически продолжая щелкать на кнопку аппарата, солдат, вслед за всеми, кто стоял на улице в эту минуту, повалился ниц. Еще залп, третий, четвертый. Машины президентского кортежа на высокой скорости просвистели по дороге и скрылись под железнодорожным мостом, под которым Дадли стоял несколько минут назад. Пара минут – и испуганные люди стали подниматься и бежать кто куда. Солдат тоже поднялся. Он попятился назад, к забору, отделяющему парковку от «Травяного холма», – как ни странно, сегодня маленькая калитка в изгороди была открыта, и давала проход к парковочным местам, – как вдруг уперся в какого-то человека в полицейской форме.

–Я же сказал, что мне лишние тут не нужны, – грозно пробормотал полицейский, казавшийся, несмотря на весь ужас случившегося секунду назад, титанически спокойным.

–Я… мне… – пытался что-то бормотать солдат, когда к полицейскому подбежал второй, молодой и испуганный, его напарник. Он был такой же грязный и неопрятный и потрясал в руке винтовкой типа Manlicher Carcano. Видно было, что он куда более напуган произошедшим – его буквально трясло, он плакал, лицо его было мокрым, а руки дрожали так, словно его током ударило.