Мой город 7: Дарья

Ведь вселенная – это весь материальный мир, разнообразных форм, которые приобретает материя и энергия. А пространство и время это и есть вселенная необъятной вселенской материи пересекающиеся во вселенной друг с другом и составляющее одно целое единого пространства вселенной.

Итак, что же увидел Дмитрий в своем зеркальном отражении? Впрочем, надо задать иной вопрос; ничто, а кого он увидел в своем зеркальном отражении? Впрочем, надо задать иной вопрос; ничто, а кого он увидел в своем зеркальном отражении? Вы думаете, что после сна он увидел в своем зеркальном отражении Черта или до того неузнаваемую личность, что и узнать-то ее не представлялось никакой возможности, а если увидев ее, то просто испугавшись разобьешь зеркало, и в осколках его остатка, лицо превратится в рожу, на которую просто страшно было бы смотреть. Нет, ничего подобного он в своем зеркальном отражении не увидел. Но то, что он улицезрел, для него было неожиданностью. И все-таки, Вы спросите, что же он увидел? На него смотрел взгляд нечего не понимающей и недоумевающей оттого, что было видно в зеркальном отражении женщина лет тридцати – тридцати пяти, стоявшая в одной ночной рубашки. Она была красива и чертовски привлекательна. У нее были длинные черные волосы, продолговатое лицо, карие глаза, прямой маленький нос. Ее окружность груди были достаточно упитанны и даже сквозь ночную рубашку было видно, что они привлекательно – сексуальная с явным ви?дением женских сосков.

В этот самый миг Дмитрий посмотрел на себя и увидел, что его глаза не лгут. Он действительно был в ночной рубашке и к тому же у него появилась женская грудь. В этот самый миг его охватила паника, и он неожиданно для себя быстрым движением правой руки ухватил себя между ног, пытаясь нащупать между ног свой мужской фамос, но так и не обнаружив его там, а поняв, что вместо него у него между ног ничего нет, он тупо посмотрел в зеркало, а затем посмотрев на себя, подумала: «Очевидно, мне сон снился, и я его с реальностью спутала»; эта мысль была не лишена доли правды. Ведь бывает, что иногда сон спутывается с реальностью, и мы выдаем желаемое за действительное.

Что если этой девушки все только снилось? Что если все, что происходило, до сих пор было нереально? Вполне возможно. И поймав себя на этой мысли, она вышла из ванной комнаты и пошла в свою комнату. По дороге в комнату она увидела бежащих к ней трех девочек. Они мет семи – девяти. Они подбежали к ней и обняв ее кто-то из них сказала:

– Мама, мы думали, что после вчерашнего…

Женщина поинтересовалась:

– Что вчера?

Тут женщина услышала женский голос внизу. Она посмотрела вниз и увидела, что внизу какая-то женщина накрывала стол.

– Что, проснулась. – проворчала она. – Целую ночь где-то шлялась, под утро вернулась, шлюха.

Женщина тотчас же отпарила:

– Я не шлюха. – тут она поняла, что у нее голос был немного низок, словно мужской. Тут она поймала себя на мысли, что не у всех женщин высокий голос, есть и низкий, да и вообще, любой.

– Мама, – сказала старшая дочь. – не обращай внимание. – затем добавила. – Мы любим нашу мамулю, и крепко обняли ее все трое.

Женщина ответила:

– Я вас тоже люблю. – затем она сказала. – Идите вниз, а я пока у себя оденусь.

– Хорошо. – заверила ее старшая дочь. – Конечно. – и все трое побежали вниз, а женщина пошла в свою комнату. Тут она снова услышала женский голос:

– Не забудьте Дина, сегодня к нам гости пожалуют, – затем добавила, словно напоминая ей о ее забывчивости. – так что дома быть, ясно.

Дина пробурчала:

– Да пошли Вы…

– Что там ляпаешь? – голос был грозный и недовольный. – Быть дома. – грозно сказала она и добавила. – Ясно.

Дина бросила:

– Ясно, ясно. – она вошла в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

Стоявшая внизу женщина, которая накрывала на стол, коса посмотрела коса на дверь Дины, и затем продолжила накрывать на стол.

Итак, Дина вошла в свою комнату. Она осмотрелась, и, увидев стоя?щий у одной стены гардероб, подошла к нему. Открыв одну из дверей, Дина увидела полон гардероб новых платьев. Дина выбрала одно из них и положила на стоя?щий неподалеку кресло. Затем она подошла к другой части гардероба, и открыв дверь, выдвинула ящик и взяла из него нижнее белье. Она сняла ночную рубашку, и, надев нижнее белье, увидела лежащий на диване женский халат. Она посмотрела сначала на выбранное ей платье, затем на домашний халат, задумалась.

И вот, дверь открылась и из комнаты вышла Дина. На ней было надето обтягивающее красивое платье серебристого цвета, подчёркивающее ее стройную фигуру. На ногах были надеты колготки и аккуратные туфельки на высоком каблуке. Волосы были распущены. Гордым непринужденным шагом она спустилась по лестнице на первый этаж, и увидев женщину, которая, очевидно, невыносима ее, поинтересовалась:

– Ну, как я выгляжу?

Женщина посмотрела на Дину и небрежно бросила:

– Опять гулять собираешься? – затем она добавила. – Когда же наконец моя дочь за ум возьмется? – затем она взмолилась. – О боже, когда?

Дина с явным язвительным тоном, отпарила:

– А может быть, мне нравится такая жизнь. – затем она утвердила. – Жизнь, которую я себе сама выбрала.

Мать посчитала слова своей дочери за оскорбление в ее адрес. Дело в том, что мать Дины была женщиной рациональной. Она смотрела на жизнь под своим углом – точки зрение. Прожившая всю свою сознательную жизнь в СССР, она знала, что если не придерживаться каноном партии и вообще жизненных устроив общества, коих в мире насчитывается много множество, то и жизнь не проживешь. Погибнешь, не начав жизненный путь. Сейчас, когда я пишу эту историю, она была в бальзаковском возрасте. Она была рослая женщина с когда-то пышными формами своего тело. И хоть сейчас она была в бальзаковском возрасте, она еще не теряла свою сексуальность и сексапильность. У нее было немного кругловатое лицо, вьющиеся длинные волосы, голубые глаза, маленькие красивые губки. Ее грудь хоть уже не была той красивой грудью, которую она была в двадцать – тридцать лет, она не потеряла свою привлекательности и сексуальности. Хотя не исключено, что ее размер D, был сделан искусно; до здравствует силикон, а может быть все свое. Кто знает, кто знает, кто знает. Ее руки были не рабочие, они никогда не держали в своих пальцах, вещь тяжелее чем авторучка. Сегодня, отпустив свою прислугу, она была вынуждена накрыть на стол сама, и это у нее неплохо получалось. Дело в том, что сегодня к ней должна была прийти ее подруга, Клавдия Ивановна Мщэртц, с которой она проработала в ЦК много, много, много лет. Но об этом позже, а сейчас пора познакомиться с этой женщиной, которая ждала в гости свою подругу по партии. Звали эту женщину. Ядвига Самуиловна Штерн.

Ее дочь, с которой Вы уже знакомы, Дина Георгиевна Штерн выросла из девочки в красивую и сексуальную женщину, которая в отличие от своей матери, имела свое личное политическое мнение. Если ее мать Ядвига Самуиловна Штерн всю жизнь жила по законам и постулатам партии дедушки – Ленина, то ее дочь Дина Георгиевна Штерн жила по-новому. Ветер перемен ударил ей неожиданно в лицо, когда она была в 1989 году во Франции, куда она ездила по делам связанные с ее профессией модельера. Да, она работала в доме моды, что находиться на проспекте Мира. Так что если говорить о ее стиле и меняющейся как женщина моде, то с этой стороны все было в порядке.

Ее мать не приветствовала занятие своей дочери, и попросту считала ее шлюхой.

– Жить надо так, чтобы за свою жизнь не было стыдно. – ответила Ядвига Самуиловна Штерн. – А что у Вас за жизнь дорогая моя дочурка. – вопрошала она. – Всю свою жизнь с тряпками возиться, а для родины ничего не делать. – возмутилась мать. – Что, это и есть принцип нынешней жизни? – затем она пришла в неистовство. – Что, – вопрошала она. – только и карманы набить больше, – злилась беспомощно она. – больше и больше, толстосумы чертовы. А кто за страну-то постоит, а?

Дина сев за стол ответила:

– Если каждый будет думать о других, то на себя времени не останется.

– И это правильно. – утвердила мать. – Сначала надо думать о других, а не о себе.

– И к чему это привело?

– О чем разговор?

– СССР пал. – заявила Дина Георгиевна Штерн. – Людям надоело жить по-старому, – сказала она, и они захотели жить по-новому.

Ядвига Самуиловна Штерн психанула. Она держала в руках нож, который она кинула на стол с той долей ненависти и желанием убить кого бы то ни было, растерзать на сотни маленьких кусочков ту мерзость, которая, по ее мнению, привело СССР к распаду. Она однозначно заявила:

– Он не пал, его предали. Предали такие, как Вы – нынешняя молодежь.

На что Дина Георгиевна Штерн осторожно заметила.

– Новые времена – новые веяния. – затем она добавила. – Молодежь не стоит на месте. Она требует перемен. Старое рушится как ненужное, и на его месте воздвигается новое.

Мать заметила:

– Хорошо, если это новое не приведет к чему-то худшему, и может быть, Вы наконец поймете, что старое лучше, чем новое-новое. И я права. Права на сто процентов. И дай бог, если это ни так. А я права! Права, права. – затем она спросила свою дочь. – Есть будем или будем болтать?