Под откос

– Что у вас случилось? – поинтересовался Хазрат, поглаживая короткую бородку с сединой.

– Да так, – махнул рукой Витя. – Уроды.

– Что думаешь делать?

«Полупроводник» задумался, сердито поджав губы.

– Да сейчас на станции ментам нашим скажу, пусть они с ними разбираются.

– Думаешь, стоит? – с сомнением спросил Хазрат.

– А что мне, нянчиться с ними? – разозлился Витя. – Или чайку горячего почаще приносить, чтобы ублажить их величества?

– Как знаешь, – легко согласился Хазрат. – Ментам так ментам. Постарайтесь только не шуметь сильно. Со мной пожилые люди едут, им отдохнуть надо. А когда будет станция?

– Скоро, минут через пять. Только она короткая, две минуты стоянка.

– Если что – зови меня. И не надо стесняться, – Хазрат похлопал Витю по плечу, и вернулся к себе.

В купе старый Исмаил примерялся к тому, чтобы забраться на верхнюю полку, но никак не мог решить, как это лучше сделать. Наступать ногой на стол он не хотел, считая это почти святотатством, а подтянуться на руках, скорее всего, не смог бы.

– Уважаемый Исмаил! – остановил его вошедший. – Для вас нижняя полка. На верху посплю я.

– Нет, – не согласился старик. – Ты помог нам совершить паломничество, мы очень многим тебе обязаны. Почетное место принадлежит тебе.

– Исмаил-ака, не нужно спорить, – мягко ответил Хазрат. – Какой из меня будет паломник в Святую землю, если я буду спокойно спать внизу, а старик – наверху?

Он легко забросил свое тело на полку, и улыбнулся, прислушиваясь, как старик кряхтит, укладываясь на своем месте. Он мог понять Исмаила и его соседа – такого же дедка Джуму. На склоне лет они получили невероятную возможность побывать на земле Пророка, прикоснуться к Черному камню. Восторг от начавшей сбываться мечты переполнял их, заставляя совершать детские поступки.

– Уважаемый Хазрат! – подал голос старый Джума. – Я не могу придумать, как быть!

– Что случилось? – свесил голову Хазрат.

– Поезд постоянно движется. Я не могу понять, где находится Мекка, чтобы завтра правильно совершить намаз!

– Я совсем забыл! – спохватился Хазрат. Он порылся в сумке, и протянул аксакалу необычный компас. – Это специальный компас для паломников. Стрелка, как и положено, показывает направление север-юг. А вот эта метка в форме полумесяца на вращающемся циферблате – указывает направление на Мекку.

Он едва удержал смех, увидев, как старики, сталкиваясь седыми головами, разглядывают диковинную игрушку. Потом бросил взгляд на соседнюю верхнюю полку. Их четвертый спутник, казанский татарин по имени Назар, лежал на спине с открытыми глазами, но молча. Крепкий мужчина лет сорока с небольшим, он вообще не любил разговаривать. Бывший пехотный майор, он за свою жизнь успел навоеваться «досыта». А в конце концов, осел в окружении Хазрата. После того, как Хазрат предложил ему совершить Умру, Назар и вовсе замолчал, словно растворившись в своих собственных мыслях.

За окном поплыли яркие белые пятна железнодорожных фонарей – поезд прибывал на станцию.

Леха не любил детей. Нет, он не испытывал к ним неприязни, но и умиление маленькими человечками не входило в число его достоинств. Или недостатков? Он их немного побаивался. Их откровенность и непосредственность ставили его в тупик, ему все время казалось, что над ним издеваются. Сам же он к детям относился серьезно, общался с ними фактически на равных, разве что делая некоторую скидку на физическую слабость и отсутствие опыта. Почти так же, как он относился к обычным новобранцам. И, странное дело, именно за это дети любили его.

Обычно компанией детей Леха тяготился, и всячески пытался из нее улизнуть, беспомощно озираясь затравленным взглядом в поисках подмоги и спасения. А вот с этим мальчишкой, Максимом, ему почему-то было легко. Общая беда, неразделенная любовь, сплачивает мужиков, даже если один из них вчетверо старше другого.

Они сидели в тамбуре на корточках рядышком, и болтали «за жизнь».

– С друзьями у меня, честно говоря, проблема, – делился Максим. – Понимаете, мне со сверстниками не интересно. Они не знают ничего, глупые какие-то. В детские игрушки играют. С ребятами постарше мне интересно, но зато уже они меня в свою компанию не берут, потому что я маленький. Они сами боятся, что их засмеют из-за того, что с малышней возятся. Так и дружу… с книжками и Интернетом.

– Да, тяжелый случай, – согласился Леха, подивившись солидной взрослости суждений мальчишки. – У меня похоже было. С ровесниками тоже не водился. Но я хоть спортом занимался, а в секции с ребятами постарше были совсем другие отношения, равноправные, мы были членами одной команды. Да и сам я был пацан, честно сказать, хулиганистый, меня старшеклассники побаивались.

– Ну да, сила есть – ума не надо, – убийственно серьезно прокомментировал Максим. – Таким самая дорога в милицию.

Он не выдержал, и тихонько хихикнул, хитро блеснув стеклами очков.

– Уши оторву, – добродушно проворчал Леха.

– Тогда придется линзы вставлять, – горестно вздохнул мальчишка. – Без ушей очки не удержатся.

– Тебе не в физическую спецшколу, а в цирковое училище надо, – заржал Леха. – Клоун малолетний.

– Клоун, между прочим, самая сложная профессия в цирке, – назидательно ответил Максим. – И одно другому не мешает. Физика – это работа, призвание. А быть клоуном – хобби. Я вот одно время тоже в милицию хотел, бандитов ловить. Особенно, когда у папы с бандитами неприятности были. Дедушка говорил, что милиционеры не только уважаемые люди, но и обеспеченные. Их все отблагодарить спешат – и если сделал что-то, и если не сделал.

Максим изучающе поглядывал на Никифорова украдкой.

– Да вы курите, – разрешил он. – От одной сигареты мне ничего не будет.

– А кто у нас дедушка? – хмуро поинтересовался Алексей, щелкая зажигалкой.

– Бывший директор гастронома, а теперь простой российский пенсионер.

– Плохой пример тебе дедушка рассказал, – после небольшой паузы сказал Леха. – Неправильный. Обеспеченные менты не бывают уважаемыми людьми. Тут уж одно из двух. Нужными, полезными – может быть. Но не уважаемыми. Их не уважают те, кто «благодарит», и презирают свои, те, кто не берет. Вот этих уважают. Но зато у них в кармане ветер.

– А вы не берете? Никогда?

– Нет! – отрезал Никифоров. – Если ты хоть раз что-то взял… И не важно что и у кого – сто баксов у сутенера, чтоб отпустил, сто рублей у бабки, чтоб соседке досадил, халявную кружку пива в ларьке, чтоб сильно не присматривался… Все! Ты уже замазан. Ты уже им должен. А настоящий мент не имеет права быть должником. Потому что в следующий раз они попросят больше.

– Да, тяжелый случай, – повторил пацан слова Лехи, да еще здорово скопировав его голос и интонации.