Трэш. #Путь к осознанности

– Я знаю, кто ты, но это больше не имеет никакого значения.

– Почему?

– Потому что твоя прежняя Игра закончена.

Она снова улыбнулась. В ее глазах он увидел глубину Вселенной, которая звала его и неслась навстречу его Вселенной, проникая каждым атомом и наполняя новым светом все его существо.

– Знаешь, я сам решаю, когда мне начинать игры и когда их заканчивать. Я хозяин своей жизни и своей реальности.

– Я рада, что ты так думаешь, иначе новая Игра не состоится…

– Откуда ты вообще взялась? – Олег на секунду обернулся на очередное похлопывание по плечу, и, когда вернулся взглядом к собеседнице, ее уже не было…

«Куда подевалась, откуда взялась?» – бормотал про себя Олег, когда вдруг почувствовал, что пол под его ногами начинает трещать. Старые паркетины скрежетали и разъезжались. Старинный дуб лопался с треском по швам, обнажая старые металлические балки и остовы кирпичного фундамента там, где только что был вымытый пол. Олег еле держался на ногах. Со всех сторон были слышны крики. Кто-то провалился под пол и пытался выбраться. «Главное, чтобы не обрушились колонны и потолок, тогда точно капец», – пронеслось в голове у Олега. В это же мгновение он почувствовал, как тонны штукатурки посыпались с потолка, затрещали старинные колонны, половица под ним треснула, погас свет, и он полетел вниз, в бездну…

Олег подскочил как ужаленный с постели.

– Что с тобой? – испуганно спросила Катя, проснувшись от его резкого подъема.

Он сидел на кровати, вытаращив глаза на стену, щупая свои ноги под одеялом. «Слава Богу! Сон! Просто сон!» Выдох облегчения вырвался из груди. Он сидел на кованой кровати, в своей просторной квартире. Рядом лежала Катя. За окном был слышен колокольный звон, доносившийся из монастыря, а по реке плыла, ревя и чихая, какая-то водная посудина. В квартире тишина. Дети еще спали.

«Все отлично! Все по-прежнему!»

– Все в порядке, солнце! – произнес Олег и упал обратно на кровать, обняв Катю. – Просто сон. Дурной сон.

Он обнял ее и прижал к себе. В такие минуты ему хотелось сказать ей, как он счастлив, что они вместе, что столько пережили и теперь все хорошо. Он лежал, и на его губах блуждала улыбка блаженства и радости. Он ничего не сказал. Знал, что Катя все равно ответит не так, как ему хотелось бы. Лучше оставить себе иллюзию ее ответа, чем разочаровываться. Катя была очень практична. «Я абсолютно не творческий человек!» – любила повторять она с какой-то внутренней гордостью. «Ты такой романтичный, Олег, – говорила она ему. – Я лишена романтичности напрочь. Ничего не могу с этим поделать». Он знал, что с этим, и вправду, ничего не поделаешь. Много лет он пытался удивлять ее различными сюрпризами и творческими подарками, пока наконец не понял, что хороший шопинг она оценит гораздо выше.

Олег вздохнул. Ничего не изменишь. Выбор сделан, и все идет, как идет. Лучше думать о хорошем. О том, что нас объединяет, о пройденном вместе пути, о предстоящих путешествиях. Ведь любовь – это решение, это выбор, а никак не чувства… А чувства я раскачаю как-нибудь сам. Олег знал это точно. Он взял на себя ответственность за их отношения еще много лет назад, когда решил к ней вернуться, поняв, что он сам является источником любви и только от него будет зависеть, как будут развиваться их отношения.

Он вышел в кухню-гостиную. Она была сделана в прованском стиле. Рельефная штукатурка теплых желтовато-бежевых оттенков, кухонная мебель из тонированного дуба с гнутыми элементами, вставками, вытяжка с куполом под медь, газовая плита с латунными ручками…

Они приобрели эту квартиру недавно. Раньше это была коммунальная квартира, в которой жили пять семей. Сейчас даже трудно в это поверить. Их-то одной семье она уже не казалась очень уж огромной. Это была квартира мечты. Их мечты. Он всегда хотел иметь квартиру с видом на воду. Она хотела в центре Питера и с видом на какой-нибудь собор или храм. Не то что набожность, просто так красиво. И вот за окном река и монастырь, и они в центре Питера. После приобретения квартиры он полгода делал в ней ремонт, проводя с нуля все коммуникации и работая над полной перепланировкой. Все материалы и цвета подбирались с такой любовью. И детишкам – каждому по спальне! Все, как они хотели и мечтали.

Стены в гостиной были частично покрыты декоративной штукатуркой, частично оставлены кирпичными и покрашенными светло-бежевым цветом. Столько мороки было с этой стеной… Подбор материалов, оттенков… Переделка…

Теперь ему периодически хотелось выть на эту стену. В нем жила боль, поделиться которой он не смел ни с кем. Спокойный, успешный, доброжелательный внешне, он порой ощущал себя лжецом по отношению к людям, считавшим его образцом для подражания. Да, он достиг многого и всего добился. Его интересы были настолько широки и разносторонни, что все удивлялись, как ему хватает времени на все. Он делал бизнес, писал новую книгу, продюсировал спектакль по своей книге «Две Буквы», занимался йогой, проводил мастер-классы по живописи, постоянно открывал для себя все новые и новые сферы интересов… Но глубоко внутри он понимал, что хочет большего. Ему хотелось больше времени тратить на творческие проекты, на познание возможностей своего тела, но Катя придерживалась другой позиции. Она считала, что все свободное время он должен посвящать ей, и если этого не происходило, начинались звонки, упреки и нервотрепка, которой он, как ему казалось, не заслужил. Он создал для нее все условия, которых она хотела. Теперь он хотел идти дальше и развиваться, но постоянно слышал порицания с ее стороны. Она ревновала его, проверяла и контролировала. Он не понимал, как он это создал в своей жизни и чем заслужил. Но ничего, ничего не смог с этим сделать. Бессилие и тупик. Он постоянно чувствовал себя чем-то обязанным и вечно виноватым во всем. За столько лет общения он так и не привык к ее эмоциональным перепадам. Он реагировал на них не менее эмоционально, но держал все в себе. Только глаза. Глаза, полные невыразимой грусти, периодически выдавали его с потрохами.

Глава 2. Елки-палки

Этим вечером предстояла поездка в Москву. Он должен был провести собрание кредиторов по одному из банкротных предприятий. Его юридическая контора в последние годы специализировалась на антикризисном управлении. Десятки предприятий, управляемых им или его помощниками, защищались всеми возможными способами от кредиторов. Защита получалась надежной и верной, за что ему и платили хорошие деньги. На сей раз предприятие, которое он банкротил, располагалось в пригороде Московской области. Представители банка возили Олега туда на машине, и на обратном пути, который должен был занять не менее трех часов, он решил организовать небольшую встречу для своих читателей. Вычленив в списке своих друзей тех, что живут в Москве, он разослал им сообщения о том, что с двадцати до двадцати двух будет в ресторане «Елки-Палки», напротив Ленинградского вокзала, и с радостью пообщается и ответит на их вопросы.

Москва жужжала, гудела, летела, брызгала, толкалась, чихала… Люди хотели быстрых результатов. Точнее даже так: люди хотели «СРОЧНО!» быстрых результатов. Это было видно по всем, кто направлялся куда-то по делам. Торчащие из ушей провода, «воткнутые в подбородок» смартфоны, стремительные движения шин и ног, уносящих каждую секунду своих владельцев из мест, где «уже не хочется быть», в места, где «еще не так хорошо, как хотелось бы». И только «ветераны броуновского движения» – дворники – смотрели на всю эту суету с пониманием того, что все, к чему сегодня так хочется прийти, рано или поздно будет разбито отбойными молотками и снесено тяжелой строительной техникой, закопано, пущено под пресс, сметено метлой, отвезено на свалку… Они флегматично, со знанием дела выполняли работу Вселенной, сметая прошлое в маленькие кучки, для того чтобы эти кучки превратились в горы, а затем снова в ничто – основу всего сущего.

Олег зашел в ресторан. Очень милый интерьер. Огромное «древо» посреди округлого зала, телега с яствами под ним, а вокруг разнокалиберные столики. Все по-домашнему. Тепло, со вкусом. Олег занял столик побольше (человек десять отписались и должны были прийти на встречу) и сделал заказ. Драники с семгой. М-м-м-м-м. То, что нужно! В его рабочей сумке лежали десять книг. Для тех, кто захочет купить.

К назначенному времени начали подтягиваться гости. Пара: двадцати пяти-двадцати семи лет, несколько мужчин в возрасте от двадцати двух до тридцати пяти, несколько девушек от двадцати до тридцати. Все приятные, заинтересованные, увлеченные. Олег привстал, чтобы поприветствовать гостей, поправил свой бордовый свитер, который был немного мал и задирался, приоткрывая небольшой деловой животик. Под свитером была его любимая рубашка в оранжевую полоску. Брюки серо-синего цвета с мелким рисунком и бордовой строчкой зигзагом вдоль заднего кармана приятно сидели на теле. Все вещи были брендовыми, и он приобрел их во время последней поездки в Париж, в галерее бутиков. Ему нравилось, как он выглядел. Его не смущали ни живот («комок солидности»), ни округлившееся лицо. Он знал, что для многих людей он являлся образцом успеха, и с радостью делился с ними главными секретами того, как же стать успешным.

О своем пути и своих открытиях он честно поделился в книге, которая к этому времени уже стала бестселлером, при том что не продавалась ни в одном из магазинов. Он создал свою сеть распространителей (представителей), которые закупали у него книги оптом и продавали в розницу. Он целиком и полностью, от подошв своих ботинок до элегантного воротника рубашки, был доказательством работоспособности тех принципов, которые излагал в своей книге.

Он мог ответить на любой вопрос дотошных читателей, мог подчеркнуть примером из личной жизни любую фразу, на которой настаивал его главный герой, легко объяснял то, что казалось кому-то непонятным, с уверенностью гуру он наставлял желающих «на путь успеха» … Но он боялся только одного. Одного простого вопроса. Слава Богу, что его никто не задавал ему ни разу, потому что ответ казался очевидным каждому. Все: как он себя вел, как широко улыбался, какие примеры из своей жизни приводил – давало ему страховку от того, что кто-то вообще когда-нибудь задаст его. И эта страховка действовала без отказа. Никто никогда не спросил его: «А счастлив ли ты?» И дело даже было не в том, что он не нашел бы ответа. Ведь самого себя он тоже давно убедил в том, что счастлив. Проблема была в том, что он не знал, что такое счастье. И это действительно стало проблемой именно в последние годы. Нет, он никогда не чувствовал, что живет счастливо, и раньше. У него были «счастливые моменты» в жизни. Как и у всех, наверное. Даже безумно счастливые! И рождение детей, и их развитие, и общение с ними, и новые вехи в бизнесе, и новые путешествия, и новые хобби, и покупка каких-то новых приятных вещей… всего этого было предостаточно. Любой нормальный человек давно бы уже успокоился, поставив себе жирную «галку» в графе «счастье». И он тоже «ставил» всякий раз, когда улыбался этому кратковременному ощущению. А потом она вдруг внезапно «слетала», когда его вырывал из разговора раздраженный звонок Кати, когда он видел упавших духом «побежденных» его компанией «противников», когда утром ему вновь не хотелось вставать, когда Катя всем своим видом давала ему понять, что все, чем он занимается помимо бизнеса, – это детские шалости, которые нужно как можно скорее пережить. Он боялся признаться ей в том, что ужасно хочет закрыться в мастерской, взять краски, и мазать там холсты, что он хочет играть на сцене, хочет научиться кататься на виндсерфе, летать на параплане, хочет уехать в чужую страну и проехать ее автостопом без гроша в кармане.

Он знал, что это вызовет бурю гнева у его супруги. Она не раз давала ему понять, с каким пренебрежением относится к мужчинам, которые ведут себя в зрелом возрасте «как дети». Любой подобный персонаж, проходящий мимо или увиденный в кино, тут же бывал жестко осмеян. Он не раз затевал разговор о том, какую роль творчество сыграло в его жизни, о том, как все изменилось, когда он повернулся лицом к миру и начал заниматься благотворительными проектами. Он пытался логически доказать ей, что все, что есть хорошего в их жизни и в их отношениях, – это результат тех открытий, которыми ему сейчас тоже важно делиться.

Когда он с воодушевлением рассказывал ей о встрече с интересными людьми, она прерывала его вопросом: «А там девушки были?» и, если он отвечал утвердительно, уточняла: «Симпатичные?», «А сколько им лет?», «Тебе понравились?»… Ревность… Пульсирующая в висках кровь. Гнев… Он не мог сдержаться от срыва, когда она переводила разговор в это русло. «Катюша! Да мне никто не нужен, кроме тебя! Неужели это не понятно? Неужели я этого не показываю тебе? Неужели нельзя просто доверять мне?! Я тебе хочу рассказать о важных для меня вещах, а у тебя все мысли только об одном!» Это всегда заканчивалось ссорой. У него начинала раскалываться голова. Иногда он выходил из дома, хлопнув дверью, чтобы прогуляться. Все чаще во время прогулки ему хотелось купить бутылку пива или «маленькую» коньяка, чтобы забыться в этом дурмане и расслабиться, сказав самому себе и всему миру: «Да мне по х…» А потом все сглаживалось. Она извинялась. Он по инерции еще сердился какое-то время. Потом она извинялась и вела себя довольно мило и нежно, он смотрел на прекрасных сыновей, и становилось понятно, что ради их счастья стоит забыть об этих дурацких ссорах и амбициях и помириться.

И ведь наверняка так происходило у многих. И никто не считал это проблемой. Все это легко исправлялось красивыми статусами в соцсетях, яркими фото, значительными событиями. «Стена» в социальной сети становилась единственным достаточным доказательством счастья и успеха. И с этой стеной у него тоже все было в порядке. И на нее тоже периодически хотелось завыть или залезть. Но не получалось. Там все было слишком гладко.

Эти размышления и воспоминания были тем фоном жизни Олега, который был не заметен окружающим. Он даже старался не думать об этом лишний раз. Поэтому сегодня он встал, как обычно, с открытой и дружелюбной улыбкой, поправил свитер и поприветствовал гостей встречи.

– Здравствуйте, друзья! Безумно рад вас видеть здесь! Благодарю вас за то, что нашли время для нашей встречи. И это означает, что, скорее всего, вам не наплевать на собственную жизнь. И это очень отрадно. Многие сейчас уже сидят дома и попивают пивко, а вы здесь, и это означает, что вы хотите двигаться и развиваться, и у вас есть какие-то вопросы ко мне.

Дальше все проходило более-менее одинаково, но всегда трогательно и эмоционально. Многие приходили просто поблагодарить его за книгу, рассказать о том, как она чудесным образом попала к ним в руки, как изменила их жизни. Истории были невероятно красивые: кто-то начал бизнес с нуля, кто-то наладил отношения с близкими, с которыми не общался много лет, кто-то построил отношения и создал семью, кто-то начал путешествовать, кто-то уволился с нелюбимой работы, кто-то начал заниматься творчеством и нашел себя в этом. Олег искренне радовался каждому такому слову. Он понимал, что только ради этого стоило написать книгу. Это давало ему энергию и решимость, помогало справиться с негативными эмоциями, обрести твердость в своих дальнейших поступках.

Еще один приятный момент состоял в подписывании книг. Он смотрел в глаза человеку, который протягивал свой экземпляр, и пытался почувствовать, а чего не хватает именно этому человеку, а чего ему хочется пожелать? Он писал первое, что придет в голову, и очень часто видел загорающиеся глаза: «Ой! Прямо в точку! Именно этого и не хватает!»

Время встречи подходило к концу. Несколько человек уже попрощались и ушли, сфотографировавшись с ним и книгой на память. Смартфон показал входящий звонок, и Олег снял трубку.

– Алло, Олег, здравствуйте!

– Здравствуйте, а с кем я говорю?

– Это София. Я сейчас еду с работы. И, если вы еще не ушли, забежала бы. Мне нужны три книги.

– Заходи, Софи, мы еще в «Елках-Палках».

Софи прибежала через несколько минут. Точнее было бы сказать – «впорхнула». Такая легкая и воздушная. С теплой улыбкой на лице, угольками карих глаз, каштановыми волосами, острым кукольным личиком и миниатюрной точеной фигуркой, она двигалась грациозно и плавно, словно танцевала. Но танцевала не движениями тела, а внутри. И этот танец не мог не прорываться наружу в каждом движении бедер, рук или ног. Ее лицо показалось Олегу знакомым. Она тоже смотрела на него, как будто знала уже тысячу лет. По крайней мере, ему так показалось. Есть такие люди, которые одним лишь своим появлением заставляют все вокруг искриться и создают атмосферу праздника. София была именно такой. Подписи для ее книг родились быстро и легко. Фото на память. Скорее всего – первое и последнее. Дружеское объятие. Пожалуй, более чем дружеское. Он успел почувствовать ее запах и ощутить энергию ее страстного тела. О, боже, до чего же это была пьянящая и горячая волна. Но она схлынула очень быстро. «Спасибо за книгу! Она просто чудесная! Пишите еще!»

Постепенно разошлись все гости. Улыбки на лицах. Напутственные слова. Все книги разобрали. И даже не всем хватило. Олег пошел на вокзал. Весенняя Москва дышала легкой влажной прохладой. Запах поездов. Крики таксистов и грузчиков, возгласы встречающих и прощающихся. Олег пришел заранее, чтобы спокойно сесть в поезд. Поезд отходил в начале первого часа ночи и уже стоял у платформы слева. Внимание Олега привлекла компания из двух молодых мужчин, провожавших третьего. Они стояли у окошка поезда с правой стороны перрона и жестикулировали друг другу, периодически взрываясь хохотом. Вдруг на весь вокзал заиграл гимн России. Один из мужчин, едва услышав звуки музыки, начал танцевать, выделывая поистине балетные па. Олег даже не думал, что можно танцевать под гимн России. Когда музыка закончилась, Олег аплодировал от всей души этой творческой импровизации. Мужчина засмеялся и поклонился. Еще несколько человек поддержали шутника аплодисментами.

Глава 3. Стук колес

Олег зашел в вагон, купе номер три, поздоровался с соседом, запрыгнул на верхнюю полку, разделся и попытался заснуть. Но не мог. «Пазл не складывался». Он чувствовал огромную разницу между состояниями. Одно из них – его состояние, когда он живет «обычной» жизнью, решает бизнес-задачи, приходит в офис, дает задания помощникам, находит новых партнеров, выполняет функции мужа. И это, вроде, не плохое состояние. В нем все знакомо и понятно. Есть результаты в материальном мире, которые можно «пощупать». И есть понимание своей профессиональной востребованности. Но оно – словно пустое. Словно это маска, под прикрытием которой спрятана огромная черная дыра, засасывающая его время и душу. Второе – практически божественное! Когда он садится и пишет новую книгу, когда он смотрит на зрителей и актеров во время спектакля, поставленного по его книге, когда он ведет мастер-классы по живописи для ребят с ограниченными возможностями здоровья или пишет картины сам, когда он встречается с людьми творческими и странными, скроенными по совсем другим выкройкам, чем «деловые», и тут появляется жизнь. Словно душа спит, пока деловая половина Олега ведет свои дела, а в моменты «ничегонеделания» – просыпается и ликует. Он не понимал, что с этим делать, потому что сейчас он считал себя ответственным мужчиной, который не может себе позволить отвлекаться по пустякам и упустить самое главное – обеспечение материального уровня своей семьи. В своей книге он описал свою мечту: как он делегировал свои полномочия партнеру по бизнесу, а сам получал пассивный доход. Он стремился к этому и в своей жизни. Конечно, он не бежал к девяти утра в офис, он не вскакивал по будильнику и мог, практически в любое время, взять себе выходные дни или отпуск, но все равно долгожданная свобода от получения учредительских дивидендов так и не наступала. Его партнер, Валера, взял на себя большинство вопросов и довольно грамотно их разруливал, но все чаще между ними возникало недопонимание. Валера предлагал ему тратить больше времени и усилий на то, чтобы делать работу компании все более и более совершенной, а Олег все чаще находил повод не брать на себя дополнительные задачи. Бизнес не превращался в пассивный доход. Это его беспокоило. Это не соответствовало его плану. Это бросало вызов его принципам и просто злило. Олег понимал, что, если перестанет заниматься активно делами компании, он не сможет поддерживать тот же уровень жизни и обеспечивать все увеличивающиеся материальные запросы Кати и подрастающих детей. Кате хотелось красиво одеваться и шикарно отдыхать, детей хотелось баловать, а всем вместе – путешествовать.

И было очень грустно осознавать, что у них с Катей абсолютно разные подходы к жизни. Он видел, как маска отношений ее родителей между собой ложится на их отношения, и ничего не мог с этим сделать. Его теща, мама Кати, очень властная и жесткая женщина, жила чужими проблемами, смаковала их и очень любила жаловаться на жизнь и своего мужа. Тесть был уважаемый в своем деле человек, врач от бога, и только на работе он чувствовал себя востребованным и оцененным по достоинству. Теща же при любом удобном случае, наедине или при гостях оскорбляла его и обвиняла во всех смертных грехах, а он, здоровенный мужик, потупив взор, отвечал ей, то огрызаясь, то обижаясь, но все больше искал утешения в кругу друзей, где спиртное текло рекой, а после второй стопки жизнь уже казалась не такой уж и отвратительной на вкус, по сравнению с горькой. Эту же модель Катя перенесла и в их отношения. Она все чаще позволяла себе устраивать истерики в компании друзей, а он ничего не мог ответить. В нем включалась автоматическая реакция. Трясясь все детство над матерью, которая была для него и богом, и примером, он абсолютно не умел быть жестким с женщиной. Он ничего не мог поделать со своей «мягкотелостью», хоть и видел, что ни к чему хорошему она не приводит. Он часто отказывался от своих новых затей, проектов и планов, потому что знал, что Катя будет недовольна. Ему очень хотелось исправить эти перекосы. Хотелось, чтобы было о чем поговорить, кроме деловых вопросов и сплетен про друзей и подруг. Как-то раз ему даже удалось вытащить ее на тантрический семинар одного из старейших в Питере мастеров. Он видел, что все происходящее воспринимается ею либо как несусветная дикость, либо как сносное зрелище. Они делали вместе практики, дышали, массировали друг друга, но, было понятно, что все происходящее она скорее терпит, чем принимает. Она контролировала его каждую секунду – куда он посмотрел, с кем пообщался. Все, происходящее на семинаре, было ей тяжело и совершенно не нужно. А ему хотелось продолжать. Но он даже и думать не мог о том, чтобы пойти на подобный семинар без нее. Он общался с женатыми мужчинами его возраста и видел, что у большинства из них та же самая история. Для большинства брак уже был просто компромиссом, необходимым для совместной деятельности, редких удовольствий и «воспитания» детей. Воспитание тоже получалось «так себе», так как дети с малых зубов видели отношения родителей между собой и записывали «на свои жесткие диски» эти модели поведения. Периодически такая пресная жизнь заправлялась перчинкой какого-то боевого «левака», который потом с удовольствием обсуждался с друзьями. Отдельной историей было «сокрытие следов преступления». Отдельные электронные ящики. Зашифрованные имена в телефоне. Удаляющаяся история переписки. Пароли на все. И страх: а вдруг не вовремя позвонит или пришлет смс? И ведь забавно то, что известная всем пословица «хороший левак укрепляет брак» работала на все сто процентов. После нее уже не замечались такие мелочи, как раздражение жены, появлялась такая снисходительность ко всему. Небольшое чувство вины заставляло лишний раз сделать что-то хорошее для жены. При этом мысли об уходе даже не возникало. Зачем? Там все равно будет все то же самое…

Ложь. Фальшь. Компромисс. Жизнь. Жизнь? Разве это единственно возможный вариант? А может ли быть по-другому? А можно ли это исправить? Часто эти вопросы Олег адресовал Небу, но Небо молчало, продолжая погружать его и всех его друзей и знакомых в эту едкую серую паутину лжи. И ведь он понимал, что обвинять в этом кроме самого себя некого! Не Катя виновата, что она такая, а его нерешительность и его воспитание.

Но вдруг, иногда, как солнце из-за туч, возникали ситуации, когда все становилось на какое-то время замечательно. И Олег с Катей говорили друг другу слова любви. И казалось, что все еще можно улучшить… И Катя вновь была такая нежная, красивая и сексуальная. Может, он просто не нашел подходящих ключей ко всем ее потайным дверям? Ответа не было…

Мысли стали путаться и затухать под мерный стук колес. Образы Кати, Валеры, детей кружились в каком-то диком хороводе. Конечно, ничего не надо менять. Все идет, как идет. Его вариант не самый худший еще, а, наоборот, для многих даже пример для подражания.

Глава 4. Первое письмо

Питер только начинал просыпаться в то время, когда Олег вышел из вагона на перрон Московского вокзала. В это время в Москве все уже несколько часов стоят в длинных пробках по дороге на работу. Такси быстро домчало Олега до дома. Катя еще спала. Он бросил вещи, принял душ, переоделся и пошел в офис.

В рутине рабочего дня все становится на свои места. Есть срочные и важные задачи. Есть какая-то динамика. Есть взаимные обязательства, договоренности, звонки, встречи. Все это спасает от «дурных» мыслей. Удобное кресло паркетника «Инфинити», аудиосистема, заряженная любимой музыкой или аудиокнигами. Комфорт. Обеды в хороших ресторанах. Улыбчивые официантки, глядя на которых, снова чувствуешь себя мужчиной. Встречи с потенциальными партнерами, обсуждение «серьезных» вопросов. Нервяки. А как же без них?! Кто-то подвел, что-то пошло не так в суде. Внезапно появившиеся новые игроки, изменения законодательства. И день пролетает незаметно.

А потом домой, к детям. Старший в компьютере, младший с няней несколько дней в неделю. Катя позвонила и сообщила, что встречается с подружками. Олег заварил в глиняном чайничке «Да Хун Пао» и открыл свой макбук. Зашел в соцсеть. Несколько десятков непрочитанных сообщений, в том числе от новых читателей. Приятно. О! Софи!