Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром

– Лишняя шумиха сейчас не нужна, – ушёл от ответа собеседник. – Мы вернём мичманов позже, вместе с морпехами, которых будем выводить из аномалии через несколько месяцев.

– Что же, понятно, – проговорил профессор. – Я думал о чём-то эдаком.

– Пока нам необходимо собирать информацию. Смирнов должен организовывать разведывательные походы – нужно установить степень заселённости местности и уровень потенциальной опасности для нашей базы.

Радек хотел было что-то сказать, но Павел остановил его мягким жестом:

– Эту информацию мне предоставит полковник Смирнов. Вам не нужно выполнять его работу.

– Что с заказом Соколова? Станки, материалы? – спросил Николай.

Руководитель проекта ответил, что контейнеровоз мурманского морского пароходства подойдёт к Рогачёво завтра к вечеру.

Наконец профессор, всё ещё под впечатлением реакции начальника по поводу найденных мичманов, доложил о первом неприятном для исследователей звоночке: сегодня рано утром были замечены первые возмущения контура окна аномалии. Для стабильной работы перехода пришлось увеличить едва ли не вдвое мощность подаваемой на объект энергии.

Павел тут же связался с Москвой, объяснив, с помощью Николая, суть проблемы куратору проекта. После чего им было предложено подождать минут десять. Но они не успели даже выпить по чашечке кофе, как спутниковый телефон подал сигнал вызова. Слушая, Павел кивал и хмурил брови, произнеся лишь одну фразу:

– Технология отработана? Будет ли это безопасно?

Отложив трубку, он сообщил профессору суть телефонного разговора. Самое позднее через неделю в Рогачёво из Нижнего Новгорода доставят мини-АЭС. Это должно решить все проблемы с электричеством.

– Да, проблему с энергией надо решать быстро, – проговорил Радек. – Похоже, это и есть лучший выход.

Спустя двое суток

Станочный парк, заказанный главным инженером, предстояло ещё смонтировать в новом ангаре. Стройматериалы для него должны будут прибыть следующим рейсом контейнеровоза. Пока же шла рутинная работа первого этапа экспедиции. После долгого перемещения грузов с корабля на берег, оттуда на транспортёр и через окно аномалии в лагерь, начальник проекта продолжил сетовать на узкий вход аномалии. Из-за этого обстоятельства значительно тормозилась общая работа экспедиции в новом мире. Павел должен был обеспечить там в течение полутора месяцев стабильную работу и размещение новой группы научных специалистов и офицеров спецподразделений, которые должны будут начать вторую фазу освоения Россией новой планеты. Предполагалась работа беспилотников и зондов. Радек же должен был сделать всё возможное для расширения окна перехода. Столь малый размер коридора категорически не устраивал Москву.

Московский куратор ошарашил Павла новостью: Пекин, в лице своего министерства энергетики, негласно заявил о недопустимости сокрытия природного артефакта и предложил осваивать Объект совместно, обещая значительные инвестиции в проект. Этим выяснилось, что китайцы не до конца поняли, что происходит сейчас на Новой Земле. Также из Москвы передали, что янки знают гораздо больше китайцев, благодаря работе осведомителей. Помимо того, в Мурманске и Североморске было полно иностранных граждан, вплоть до швейцарцев, проявивших повышенный интерес к архипелагу и всему, что с ним связано.

Зато контрразведке раздолье – сколько новеньких клиентов засветилось в этот небольшой временной промежуток! Москва обещала вскоре закрыть Североморск для иностранцев, как и было до «демократизации» страны. Ну а на месте аномалии решили строить фиктивный филиал Энергетического института, – альтернативный вариант с местом утилизации радиоактивной дряни был отметён сразу. Как было и отклонено китайское предложение о совместной работе.

«Как надоели уже эти скользкие азиаты!» – подумал Павел.

Он был обрадован известием о том, что Москва не допустила китайского партнёрства. Они, верно, надеялись, что Россия, опасавшаяся влияния американцев, бросится в объятия Пекина. Ан нет! Сегодня китайцы предлагают вместе изучать что-либо, а завтра тут от них будет не продохнуть. И через энное количество лет они объявят ненцев китайским народом, а Новую Землю исконной территорией Китая, отторгнутой от Поднебесной русскими поморами в результате очередных неравноправных договоров. Вот уж родня великого Ломоносова в гробу заворочается!

Кстати, что-то они в последнее время раздухарились. Снова требуют землю у Хасана, пока, правда, через свою прессу и приморские СМИ, с радостью подхватывающих слухи, закидываемые Пекином. Если берег реки Туманной всё же отдадут, то Приморье окончательно захиреет, когда китайцы рядом с ним свой порт отгрохают. Да они и сам Владивосток уже давно своим объявили, Хэйшеньвеем кличут. Эх, вот радость-то – жить во времена перемен! При Сталине такого не было. Павел когда ещё слышал байку про то, как великий кормчий Мао просил красного монарха Союза ССР поселить двадцать миллионов китайцев на Дальнем Востоке. Виссарионыч тогда ему отлуп дал, мол, у меня свои миллионы имеются. А сейчас от Пекина кусками русской земли откупаются. Вон на Дальнем Востоке уже скоро сами русские в тотальном меньшинстве будут: откупаться не придётся, всё само Китаю в руки свалится, как груша перезрелая. То-то они совсем скромность потеряли…

Днём Радек планировал увеличить подачу энергии на окно аномалии, воздействуя на контур, чтобы заставить его расширить свои границы. Это была не его идея, – Павел Константинович требовал от профессора провести этот опыт. Выяснилось, что нижегородцы запаздывают с мини-АЭС, их подводили смежники из подольского «Гидропресса». Поток грузов для экспедиции же не иссякал, и на площадке перед переходом скапливались ждущего своей очереди погрузки на транспортёр штабеля материала, оборудования и всего прочего.

Профессор несколько опасался заставлять аномалию раздвигаться – ведь её природа ещё не была изучена и понята и всякое воздействие чревато противодействием. Хотя у него был небольшой и успешный опыт в этом деле, ему же удалось раздвинуть окно на некоторое расстояние. И прошло это вполне безболезненно, лишь увеличилось количество энергии, идущей на поддержание работы перехода. Значит, всё дело в мощностях. С прибытием мини-АЭС все проблемы будут решены.

Находясь в ангаре у пультов управления работающего с аномалией оборудования, Николай ощущал небольшой дискомфорт, но всё же заставил себя успокоиться и прогнать мысли о возможной неудаче. Ведь, в конце концов, это и есть работа учёного-исследователя. Он должен пробовать, идти вперёд, сомнения – помеха делу! Если бы учёные сомневались в своих силах и не занимались якобы опасными исследованиями, то, возможно, и мир вокруг нас был бы другим. Менее динамичным, менее развитым.

«Так что вперёд!» – Радек кивнул своему помощнику и тот принялся задавать алгоритм работы аппаратуры.

Увеличение мощности воздействия поначалу ничем себя не проявляло – подсвеченная аномалия продолжала мерцать и вибрировать, как обычно. Но по прошествии нескольких минут её границы начали-таки раздвигаться в стороны, удалось выиграть ещё примерно до двадцати сантиметров. Павел с жаром поздравил Радека, с искренней улыбкой пожав тому руку.

– Это великолепно, Николай Валентинович! – воскликнул он. – У нас всё впереди! Мы сделаем тут полноценный коридор!

Профессор вяло улыбнулся. К счастью, ничего страшного не произошло. Аномалия, оказывается, имела свойства растягиваться. Недалёк тот день, когда можно будет использовать на той планете и технику. Цикличность аномалии уже давно была остановлена. А накопления возмущения её контура не замечено. Это значило, что пробой, организованный людьми на архипелаге, не критичен. А значит, не опасен. Теперь Радек мог с чистой душой сделать такой вывод. Доложив о нём Павлу, он тут же услышал предложения снова попробовать увеличить окно перехода. На этот раз Николай решительно отказался:

– Павел Константинович, – твёрдо сказал профессор, голосом, не терпящим возражения. – Это вам не в игрушки играть. Всё-таки я буду отвечать, если что-либо произойдёт. У нас может не хватить мощности на поддержание контура.

– Ясно-ясно, – тут же сдался начальник. – Это ваша епархия, товарищ Радек.

– Давайте дождёмся этих ваших АЭС для начала, – договорил профессор. – А потом будем снова пытаться.

После обеда к руководителю проекта подошёл капитан БДК Фёдор Сартинов:

– Вас можно поздравить, Павел Константинович? – с улыбкой проговорил он, приподнимая солнечные очки.

– Да, Фёдор Андреевич, – Павел пригласил его жестом к своему домику. – Поговорим, чайку попьём?

– Можно, – кивнул каперанг. – Но я к вам по личному делу, так сказать.

– Слушаю вас, – улыбнулся Павел.

Как оказалось, Сартинов хотел осмотреть колонизируемую планету:

– А то одно дело слушать рассказы морпехов, а другое – увидеть самому! Вы не будете против, Павел Константинович?

Тот несколько смутился и ответил, что, дескать, раз уж мы тесно сотрудничаем, то тайны тут нет никакой.

– Да и формы допусков мне сверху не спускали, – сказал Павел. – Так что, я думаю, большой проблемы тут нет. Идите, конечно, это того стоит.

– Вот и отлично, – пожал ему руку Сартинов. – Мы с офицерами на пару-тройку часиков тогда отлучимся.

Павел недовольно посмотрел ему вслед – да что их туда тянет-то? Только что рабочие выпросили провести там время до окончания светового дня, теперь моряки. А завтра что, туристов туда водить? Надо будет спросить у куратора о формах допусков.

Вечером, после очередного телефонного переговора с Москвой, Павел Константинович, поглядывая на часы, направился к ангару над аномалией. Рабочие, оставшиеся на той планете, явно испытывали его терпение, не возвращаясь обратно к оговоренному сроку. Опаздывал и капитан Сартинов, что особенно удручало Павла. Уже подходя к двери ангара, он едва не столкнулся с помощником Радека, буквально выскочившего оттуда. На лице его было глубокое изумление и тревога.

– Что с вами? – начальник проекта остановил его возле дверного проёма. – Что случилось?

– Аномалия! – воскликнул он. – Она закрылась!

– Что?! – Павел схватил его за грудки.

Поначалу всё шло отлично, профессор, удостоверившись в стабильной работе перехода, оставил своему помощнику необходимые указания и ушёл снова на новую Землю. Аномалия до поры ничем себя не проявляла. Лишь около десяти минут назад неожиданно произошло помутнение контура перехода и она стала расширяться, выпуская в разные стороны языки плазмы. Резко подскочило потребление электроэнергии на поддержание работы аппаратуры. Постепенно увеличивая до возможного максимума подачу мощности, специалисты сдерживали контур. Однако события развивались слишком стремительно. Переход будто сгущался, темнея изнутри. В конце концов он попросту исчез, внезапно, разом, выплюнув кабель связи. На месте висящего марева не осталось ничего, что напоминало бы об аномалии. Исчезли и вибрации.

– Заходить пробовали? – срывающимся голосом проговорил Павел, находясь уже внутри ангара.

– Конечно, – ответили ему. – Ничего не происходит. Переноса нет!

Чёрт побери! А ведь завтра утром их ждали на организованной видеоконференции с Москвой на борту «Профессора Штокмана». Они только что разговаривали с куратором проекта об этом. Смирнова и Радека нужно было предупредить об этом.

Решив самостоятельно проверить отсутствие аномалии, Павел прошёл сквозь это место. Ничего не произошло. Его ботинки с хрустом давили бетонную крошку на полу.

– Господин помощник профессора! Вы же обещали мне стабильную работу аномалии и её цикличность! Что теперь скажете? – лицо руководителя проекта исказилось в гримасе отчаянья.