Кэлтон Норт, или как я устал от призраков

–Брикс? Ты со Странником?– спросил Флекс тихо,– я думал, ты всего лишь персонаж мультика.

Кэлтон обернулся, и смотрел несколько секунд на Флекса.

–Помолчи, или ударю тебе этой рукой, как там её?

–Рукой духов,– помог Флекс.

–Да, будет у тебя фингал духов,– Кэлтон был сдержан. Словно он не испытывал злость.

Вскоре пришел и сам Финиас. Он смотрел, как Кэлтон собирает все свои вещи в сумку, и Флекс ничего не понимая, просто смотрит на Кэлтона.

–Ударь его Кэлтон. Прошу тебя, врежь ему от меня!– сказал Фин.

Кэлтон ничего не отвечая, пошел к выходу, и у самой двери обернулся.

–Странник прощает тебя Флекс. Никому не говори о том, что было, ни об этом разговоре, ни обо мне. И… пожалуйста, никому не причиняй вреда, или Странник снова придет к тебе, но назовет себя Монком. И прячь запасной ключ надежнее.

Кэлтон сказал это, даже с какой-то жалостью, без криков, и эмоций, и просто бросил перед ним запасной ключ, после чего просто вышел из квартиры, да и из дома. И сел в машину, положив сумку в багажник. За ним следом шел и Финиас:

–Почему ты его не ударил Кэл? Доставил бы мне массу удовольствия.

–Зачем Фин? Зачем его бить? Он больной человек, не псих, и не извращенец, он просто болен. Его лечить нужно, или жалеть, ни никак не бить. Вот из-за того, что его лупили в детстве, издевались и шутили, и все из-за того, что он глупый, или не такой как все, мы видим его— человека, который в ужасе от своей настоящей жизни, выдумал свою собственную жизнь, и в ней живет. Мы видели куклу, но мы не видели через сколько слез и страдании он пришел к этому. Кошки у него не спроста Фин, только они его не обижают. И хорошо, что он их любит, а не вымещает злобу. Может не все потеряно, и я не хочу поступать с ним, как поступил со мной Странник, не хочу добивать добитого, его пожалеть нужно, Фин, пожалеть.

Кэлтон замолчал, и все замолчали. Что-то в его словах было, он думали о Флексе как об извращенце, им и в голову не приходило, что он может и не виноват в том, кто он есть. И слова Кэлтона, отчасти пробудили во всех просителях, небольшое презрение к самим себе.

Как бы странно все это не звучало, но во Флексе, Кэлтон увидел себя. Не извращенца, или человека который живет двумя жизнями, а скорее всеми одинокого и всеми презираемого. Вероятно, детство у Флекса было тяжелым, он был не таким как все, а дети жестокие, потому что для них что-то не нормальное— это уродство. Конечно, не дети виноваты в таком своем суждении, поступки детей— это увиденное у родителей, а если и не увиденное, то именно родитель должен следить, что бы его ребенок, не был жестоким к тем, кто от него отличается.

Да и люди, уже взрослые люди, разве все относятся нормально к человеку, который болен? Нет, пожалуй, проще посмеяться, поиздеваться, ведь так веселее. Так было и у Флекса, так было и Кэлтона. Первое время, Кэлтон пытался общаться с людьми, и они из вежливости относились к нему нормально, и с уважением, но вскоре начались слухи за спиной, которые потом перерастали в шутки. После того как он, прекратил куда-то выбираться с коллегами, и не потому что не хотел, просто не мог. Боль становилась сильнее, она не стояла на месте, Кэлтон не мог противоречить ей. Тогда то и началось к нему соответствующие отношение, в компаниях он становился мальчиком для битья и шуток. Тогда он и решил, уйти от общественной жизни, и стал тем, кем он стал. И беда в том, что он не гордился, и не был счастлив в такой жизни, и увидев во Флексе причины его безумия, увидев то, что он пострадал от самого страшного на свете зверя— человека, он не смог не посочувствовать ему.

И не смотря на то, что дорога назад была молчалива, Финиас понял, о чем думал Кэлтон. Понял не сразу, но все-таки понял.

–Помнишь Кэл, когда мы ходили в кино, услышав какую-нибудь банальную фразу типа «Я тобой горжусь», мы всегда смеялись. Так вот Кэлтон Норт, можешь смеяться, но сейчас я тобой горжусь. Когда я пришел к тебе, я был уверен, что мой друг уже погиб, и вот остался только этот Кэлтон Норт, которого я узнал для себя заново. Но вот я вижу Кэл, что ты не погиб, ты просто ранен, прячешься и боишься вылезти наружу. Прячешься потому что, люди тебя загнали в этот угол своим отношением, но знаешь, не одни только люди виноваты. Да, они поступили плохо, но ты только смотришь на одну сторону медали. Но знаешь что на второй?

–Знать не хочу,– ответил Кэлтон.

Просители не вмешивались, понимая, что сейчас идет разговор, который был начат до их присутствия, и сейчас их мнение будет совершенно лишним.

–На второй стороне ты Кэлтон. Ты сдался, ты всегда любил одиночество, и когда ты только подумал о жизни отшельника, ты не отпустил эту мысль. Приличия ради, ты сделал мелкие попытки борьбы, но все таки сдался, потому что хотел этого. Ты сам отчасти виноват в том, какую жизнь ведешь.

–Ты на меня наехать решил?

–Нет Кэл, просто ты сейчас сделал то, что должен был сделать я. Ты проявил человечность, и я хочу, чтобы после того как я пропаду, или просто не смогу быть с тобой, ты таким и оставался. А для этого ты должен знать, почему ты стал таким, каким стал. Пускай это и звучит неприятно.

–Спасибо за урок Финиас, но у нас тут проблемы поважнее ваших нравоучение.

–Вот я про это и говорю. Тебе это неприятно.

–Мне неприятно, что мы так ничего не узнали, только поняли, что тот, кто тебя убил, был человеком богатым, бедный себе такую машину не позволит. Конечно, ведь ничего не бывает просто, особенно с тобой, как только ты появился, все усложнялось день за днем. Даже на скамейке посидеть и то не могу! У нормальных людей, убийцу нашли бы давно, нашелся бы и свидетель, который указал пальцем на убийцу и сказал….

–Опять я виноват. Опять всего его проблемы, сейчас перейдут на меня.

Кэлтон резко завернул на парковку, где остановил машину. Он словно впал в глубокие мысли, в этот момент его что-то осенило, и он понял, что нужно немедленно остановиться, и обмозговать это как следует.

–Что случилось? –спросил Фин,– сейчас наверное начнет ругаться.

Это он добавил просителям, но Кэлтон его не слушал.

–Пальцем указал,– проговорил Кэлтон.

–Что?– не понял Фин.

–Пальцем. Тот малый, помнишь, он на меня пальцем указал.

–И что?

–Ну, и что дальше?

–Да ничего, ты оказался Бриксом.

–Но до того как я понял, что похож на персонажа мультика. Что было?– глаза Кэлтона словно горели, когда он говорил, если бы они конечно были видны.

–Да ничего. Ты никак не мог просто уйти. Все боялся…

–Вот именно!– перебил Кэлтон Финиаса вскриком,– я не смог уйти, мне это покоя не давало!

Никто не понимал, о чем говорит Кэлтон. Но его вид, говорил о том, что то, что он сейчас говорит, невероятно важно. Но как бы важно это ни было, его опять же, никто не понял, и заметив это, Кэлтон рванул с парковки.

–Куда мы?– спросил Фин.

–В аптеку, надо снотворно, чтобы поговорить кое с кем. Хотя нет, Монк, мозг не будет работать, тогда сразу в номер, все пойдете прочь. Мне нужна будет тишина и покой, нужно заснуть. Сегодня я не выспался, думаю, с этим проблем не будет.

–Ты о чем?– Финиас ничего не понимал. Как и просители, но они боялись что-то спросить.

–Потом Фин, потом. Нужно сначала поговорить с ним. Это очень важно.

В номере, Кэлтон выгнал всех просителей, они стояли наружу, и перед ними была поставлена одна задача— не мешать ему, и никого не пускать к нему. И якобы от этого зависит исполнение их просьбы, и как не удивительно, все с невероятным рвением принялись за эту задачу.

Финиас один проходил в номер, и пытался что-то узнать, но Кэлтон выгонял и его. Делать было нечего, оставалось только повиноваться, и ждать, когда ему хоть что-то прояснит его друг.

Ну а Кэлтон лежал на кровати, заткнувши уши берушами, и в своей маске для сна.

–Ну же, ты же знаешь, что мне нужно с тобой встретиться, и это в твоих силах. Так что давай, пригласи меня к себе,– говорил Кэлтон, ворочаясь в постели.

Заснуть он не мог долго, и не потому что, не хотел спать, а из-за возбужденного состояния. Но, природа взяла свое, только через час, или два, а может и больше, он не знал, он просто заснул.

VI

Человек