Бар

Эта фраза тут же рассмешила всех участников застолья. Никто не стал развивать эту тему, все лишь деликатно переглянулись, и дядя Антон поднял бокал.

– Дорогие племянники, пусть ваши достижения растут, а окружающий мир, подкидывает побольше обстоятельств, которые этому способствуют.

– Аминь, – поставила точку Лиза.

Мы допили последнюю бутылку домашнего вина и начали собирать продукты со стола. Скоро все переместились в дом, чтобы отдохнуть от насыщенного дня и побыть наедине с собой.

Я оповестил остальных, что собираюсь полистать книгу в своей комнате на втором этаже. Дядя Антон не обратил внимания, он смотрел поздние аналитические передачи и был вовлечен в них с головой. Лиза молча прошла мимо в сторону уборной, думая о своем. До этого она уже успела перемыть всю посуду и законно игнорировала все, что происходило вокруг нее, включая мое присутствие. «Что ж, и вам хорошо провести время», – подумал я.

На втором этаже было тихо и таинственно. Я нащупал выключатель, и тусклая лампочка подсказала дорогу к моей комнате. Внутри оказалось очень тесно. Какие-то незнакомые мне вещи переполняли комнату: коробки, горы одежды, старый компьютер и башни из цветочных горшков. Все, что я здесь узнавал, находилось в углу у окна. Здесь стояла моя кровать и небольшая тумбочка, на которой пылился виниловый проигрыватель, подаренный мне отцом в далеком детстве. Приоткрыв крышку проигрывателя я, к своему удивлению, обнаружил пластинку, оставленную там неизвестно кем и когда (возможно, мной, пять лет назад): «Deep purple – The house of blue light», на второй стороне. Удержаться было сложно, я настроил тонарм напротив первой дорожки и нажал «Пуск». К сожалению, ничего не произошло. Диск не раскрутился, хотя все провода тянулись к розеткам. Осмотрев аппаратуру, я попытался разобраться в чем дело, но, не имея большого опыта и желания, пожал плечами и быстро отбросил эту затею.

Отвлекшись, я еще раз огляделся по сторонам. Книг здесь не было, должно быть их переставили в соседнюю комнату. Я сделал шаг в сторону выхода, но, опомнившись, понял, что здесь слишком темно, чтобы читать с бумаги, и решил попросту воспользоваться «читалкой» на телефоне. Тем более, там у меня был брошенный пару месяцев назад роман Ирвинга. В нем рассказывалось о необычайно насыщенной жизни американского писателя, о его пристрастиях, взглядах и семье. Чтение давалось легко. Я запросто мог спроецировать главного героя на себя, примерить его кожу, увидеть мир так, как видел он. Мы были похожи и близки. Именно поэтому вечерний процесс чтения удался – я дочитал книгу за несколько часов, так и не вспомнив, почему бросил роман на трети. Глаза были перенапряжены и терлись от утомления. В конце концов веки сдались, и я провалился в сон.

Я проснулся, испугавшись какого-то щелчка, звонко распространившегося по комнате.

«Интересно, сколько я проспал?»

Телефон валялся на полу. Похоже, он меня и разбудил. Я провел пальцем по слипшимся ресницам и приподнялся, опираясь на локти. В комнате ничего не изменилось, кроме входной двери, которая теперь была прикрыта. По всей видимости, время уже было позднее, и все легли спать. Полоска лунного света проникала в комнату, разрезая мою кровать надвое. Вокруг этого места кружили маленькие безобидные комары, которых я попытался разогнать. Они оказались быстрыми и без проблем увернулись от моих медлительных взмахов.

Снова этот щелчок.

Я вздрогнул от неожиданности, тут же забыв о маленьких кровопийцах. Теперь я понял – что-то ударило в окно. Через несколько секунд моего недоумения – снова. Я встал и, одернув занавеску, распахнул створки. Плотный поток свежего воздуха мягко ударил по лицу и вернул мне бодрость.

На улице стояла глубокая ночь. Стрекот кузнечиков, казалось, разносился на километры. Луна освещала оконный проем и участок земли подо мной, и как раз на том месте стоял неподвижный силуэт человека. Я пригляделся и увидел, что из его ладони выпала горсть камней. Человек был одет в темную мешковатую кофту с капюшоном, прикрывающим голову и лицо. Я видел, что его телосложение не походило на взрослого мужчину. Возможно, это был мальчик или щупленькая женщина. В затененных участках, куда из-за деревьев не добрался лунный свет, виднелись зеленые светлячки, кружившие вокруг силуэта. Выглядела эта картина сюрреалистично, и на секунду мне показалось, что это сон. Но все было взаправду.

– Простите, какого хрена вы делаете? – я спросил приглушенным голосом, всячески соблюдая тактичность в интонации.

– Бросаю камни в ваше окно, – услышанный мною тонкий голос был не совсем женским и уж точно не мальчишеским – он был детским. Внизу стояла девочка школьного возраста, может быть, класс седьмой или девятый, не старше.

– Это я заметил, ты меня разбудила и напугала. У тебя какие-то проблемы? Тебе помощь нужна?

– Нет. Я просто поболтать захотела. Ночью скучно. Днем хотя бы можно понаблюдать за людьми, а как солнце зайдет, только и делаешь, что звезды считаешь.

– Прости, но я не думаю, что смогу сейчас тебя развлечь. Я уже спал, так что…

– У тебя зрение хорошее? – она пресекла мою попытку увильнуть от разговора.

– Довольно хорошее, хотя врачи говорят, что нужно начинать делать профилактические упражнения, иначе может сесть.

– Круто, а у меня плохое. Ну, если честно, не очень. Чувствуется, что могло быть и лучше.

– Я не вижу на тебе очков. Ты линзы носишь?

– Нет, просто мои очки уродливые. Мне все об этом говорят. И я надеваю их только в особых случаях, – она начала неуклюже шарить в кармане своей толстовки. Пока она отвлеклась, я разглядел ее затертые джинсы и старые кеды. На ее голову был наброшен капюшон, и я заметил, как из его глубины проявлялись темные пряди волос. Ее рука дотянулась до носа, и на лице возникли забавные квадратные очки в фиолетовой оправе. Такие носил герой американского мультсериала моего детства, не помню, как его звали, кажется, мальчик Чакки. – Ну, что скажешь?

– Вполне мило, мне нравится. Не стесняйся их. Раз они – часть тебя, пусть люди к этому привыкают.

– Надо же, ты и вправду довольно любезный.

– Что значит «и вправду»? Ты меня знаешь, что ли? – я высунулся из окна сильнее, демонстрируя свое любопытство.

– Теперь немного знаю, но мы бы в любом случае познакомились, – она ухмыльнулась, и мне показалось, что девочка сама удивлена тому, что сказала.

– Ты странная. Рассказывай, что тебя сюда привело?

– Я живу неподалеку, там, через несколько домов в сторону кладбища, – она указала большим пальцем влево. – Не могла заснуть и пошла посмотреть на тебя. Луна сегодня полная и яркая. Красота! – Девочка снова сломала линию разговора, моментально сменив тему.

– Луна действительно красивая, но…

– Ты знал, что на разных участках луны разные силы притяжения?

– Нет, – задумчиво протянул я.

– Это из-за особенностей ее внутреннего строения. Там, где лунная порода вулканическая, притяжение несильное, а там, где порода плотная, состоящая из поглощенных небесных тел, притяжение гораздо сильнее, – девочка перебрала пальцами по дужке очков и продолжила. – Когда миллионы лет назад луна была сгустком магмы, она поглощала астероиды, которые в нее врезались. Отсюда и кратеры, видишь? – Она подняла голову вверх и посмотрела на светящийся в небе шар.

– Честно говоря, никогда не интересовался астрономией, но звучит интересно, – я немного помедлил и все же решил вернуть курс разговора с небес на землю. – Так что насчет тебя? Кто ты? И чего здесь…

Я не успел даже закончить мысль. «Hard Lovin' Woman» завелась с такой громкостью и скрежетом, что все мои органы в момент опустились к полу, чуть не выдавив из меня ужин. Пластинка трещала от пыли, а расстроенный стробоскоп придал веселым духовым инструментам атмосферу Хичкоковского «Психо». Я резко рванул к проигрывателю и, не успев сделать шага, влетел в открытую створку окна. Разбитое стекло посыпалось на пол с оглушительным звоном. Не медля ни секунды, я дотянулся до кнопки питания и вжал ее с такой злостью, что она начала хрустеть. Пластинка остановилась, и я стал постепенно приходить в себя. Я заляпал кровью половину комнаты, а из руки, все еще не останавливаясь, струился багровый ручеек.

Лиза вбежала в комнату в старой ночнушке. Вид ее был ошарашенный, но когда она увидела готическую композицию, в центре которой стояло мое бездвижное тело, на ее лице отразился ужас, и она нервно выпалила:

– Что тут произошло, Артур?!

– Не подходи, здесь могут быть осколки. Я просто… Просто я решил подышать воздухом, и меня напугал проигрыватель. Я дернулся и разбил стекло. Все в порядке.

– Ты кровью сейчас истечешь, быстро пошли в ванную.

– Да иду, – собираясь с силами, я выглянул в окно, ожидая, что странная девочка в фиолетовых очках растворится во тьме, соблюдая все каноны фильмов ужасов, коими для меня явились последние десять минут. Не тут-то было. Девочка стояла на том же месте и держалась за очки, перебирая пальцами дужку. Я задержал внимание на ней чуть дольше, чем хотел, и она успела что-то чуть слышно произнести:

– Открой первый конверт, Арти.

– Там что, кто-то есть? – Лиза начала движение в мою сторону.

– Я же говорю, здесь осколки! – я чуть повысил голос, и она остановилась, глядя на меня с недоверием.

– Пойдем уже в ванную, нужно срочно промыть рану! И больше не шуми, не хочу будить дядю Антона.

Я не стал смотреть в окно снова. Эта фраза наверняка мне послышалась. Если она и вправду что-то сказала, то это было настолько тихо, что я физически не смог ее расслышать. Да и Лиза не обратила внимания на чужой голос. «Это была игра воображения… – думал я, – завтра мы последний день гостим в доме родителей, а утром уже договорились с Лизой купить билеты обратно. Так что, возможно, это попросту было мое подсознание, не готовое отпускать родные места. Дэн вбил мне в голову какую-то нелепую навязчивую идею, и я не собираюсь идти у него на поводу. Это бред, и никакие школьники, гуляющие по ночам, не смогут меня в этом переубедить».

Я шел в ванную, оставляя после себя капли крови. Я никогда так сильно не ранился (не считая случая с велосипедом), и мне было не по себе. Я попросил сестру налить мне бокал вина, но она принесла виски. Я выпил пару рюмок и абстрагировался от всего. Окунувшись в себя, я видел лишь глаза девочки, обрамленные фиолетовой квадратной оправой. Они были мне знакомы.

Ты открыл его. Эта мысль греет мне душу. И хотя сейчас я нахожусь в неведении, я чувствую, что ты это сделал – и это правильный выбор. Знаю, ты читаешь мое письмо с большим недоверием и ищешь здесь нотки шизофрении и психического расстройства. Но хочу заранее признаться, подобное содержание больше присуще письму «номер два». Сейчас же я постараюсь направить тебя в нужную сторону. Кстати, немного отступая от содержания, скажу, что письма не предназначались именно тебе, Артур. Твое имя фактически наложено на шаблон. Как я уже наверняка говорил, ты не был единственным кандидатом на роль человека, с которым я хотел бы поделиться своим секретом, так что без обид, если не почувствуешь своего «присутствия» в моем изложении. Я написал эти письма пару лет назад и в течение этого времени перечитывал их почти каждый день, и почти всегда корректировал, так что можно назвать их моим трудом. Но писатель я никудышный и вряд ли заработаю этим себе на старость. Однако, ты, надеюсь, все усвоишь и проникнешься.

Что ж, я отвлекся.

Для начала хочу напомнить и немного раскрыть подробности одной истории.

Когда для меня все началось, мне было двадцать три. В тот день я закончил учиться. Я уже, в прямом смысле, стоял на пороге во взрослую жизнь, когда мне позвонила молоденькая сотрудница морга – гребаный «вестник смерти» в юбке. И вот, только что я думал о выпускном вечере и сиськах Розы, с которыми буду развлекаться, когда напьюсь, а в следующую секунду эта девчонка, одной лишь монотонной фразой, заставила забыть о празднике, попросту сказав, что моего отца больше нет.