Волею богов

А после совета Уэмак ещё рассказал о стрелах, ломающихся в воздухе и летучих мышах-кровососах. Мог ли бывший первосвященник объяснить произошедшее? Все знания, накопленные за годы, здесь оказались совершенно бесполезными. Ведь Истаккальцин и понятия не имел ни о местных обитателях, ни о богах, ни о духах, ни о тоуэйо, ни о том, куда и сколько ещё идти по гиблому проклятому лесу. Мог бы он обратиться к предкам, тогда они, наверное, послали бы видение. Но сейчас нет ни точных сведений, ни книг, ни откровений, даже карта больше не помогала, ведь в такую даль никто ещё не забирался. Что же оставалось? Только ждать. Быть может, дальнейшие события прольют свет на происходящее под пологом раскидистых крон болотных кипарисов. Но сколько же жертв потребуется? Неужели каждый день должен забирать всё новые и новые жизни? Ответов не было. Уэмак решил готовиться к возможной атаке. Молодому вождю казалось, будто тот обстрел являлся лишь первым предупреждением, акцией устрашения, а теперь тоуэйо готовят серьёзное нападение с участием большого количества воинов. Да, растянутая колонна слишком уязвима, но и останавливаться нельзя. Вдруг Кецалькойотль всё же выслал отряд преследователей? Им ничего не стоит по следам отыскать изгнанников. Значит, нужно идти вперёд, продвигаться любой ценой и не сворачивать с выбранного пути.

Да, вчерашний день оказался богат на события, но утро принесло ещё одну новость, и именно она теперь не давала покоя верховному жрецу более всего. Гряда кончилась, и путники снова вступили в воду, но промокшие сандалии и плащ мало заботили Истаккальцина. Возжигатель копала всё прокручивал в голове рассказ старого жреца, ночевавшего в одной палатке с Несауальтеколотлем: «Я уже в том возрасте, когда совсем мало спишь, – начал он, улучив момент, когда с первосвященником можно было переговорить наедине. – Обычно я неподвижно лежу, отдыхаю, восстанавливаю силы после тяжёлого дня, но всё вижу и слышу, что происходит вокруг. Вчера посреди ночи Несауальтеколотль поднялся и вышел из палатки. Поначалу я не подумал ничего дурного. Сами понимаете. – Старик улыбнулся. – Я даже немного задремал, но вскоре почувствовал неладное. Знаете, почему? Я не слышал привычного дыхания Несауальтеколотля. Это меня насторожило. Я открыл глаза – так и есть, парень пропал, а ведь прошло уже довольно много времени. Может, стоило поднять тревогу, но как же искать человека в кромешной тьме, не зная, куда и зачем он отправился? Да и вообще, неизвестно, покидал ли он лагерь или нет. Быть может, он в соседней палатке, тогда меня на смех поднимут. Я решил дождаться утра. И вдруг в палатку заходит Несауальтеколотль и ложится на своё место. Я уже было успокоился, но потом почувствовал, что мальчик весь дрожит, у него даже зубы стучали, а ещё он постанывал и дышал очень тяжело и часто, будто ему пришлось бежать от кого-то. Я хотел его расспросить, но потом подумал: раз он сам ничего не сказал, то и лезть лишний раз не нужно. Была бы опасность, наверное, он разбудил бы весь лагерь. А тут, верно, что-то другое. Ежели вы желаете, то сами расспросите его, вы же верховный жрец, он обязан вам подчиняться».

Вот теперь Истаккальцин думал, стоит ли беспокоить мальчика или следует оставить его наедине со своей тайной. Нет, верховный жрец определённо не подозревал младшего товарища ни в чём порочном, но юноша, странный во многих отношениях, может натворить что угодно, не зная, к чему это может привести. Да и вообще покидать лагерь одному ночью в таком опасном месте – просто верх губительного безрассудства. С другой стороны, Несауальтеколотль обычно болезненно воспринимает вторжение в свои дела. Он часто агрессивно реагировал даже на самые безобидные вопросы. Истаккальцин всегда жалел своего подопечного и вопреки традиционным методам воспитания не хотел ломать его. Интуиция подсказывала священнику: здесь нужно действовать по-другому. Скорее, верховному жрецу следовало завоевать доверие обладающего незаурядным чутьём паренька и тем самым превратить его в верного союзника как в тонких играх с богами, так и постоянной борьбе среди высшего духовенства.

Несауальтеколотль, как обычно, шёл рядом. Только теперь мальчик выглядел каким-то смущённым: всегда косился в стороны, старался избегать взглядов Истаккальцина и всячески пытался скрыть внутреннее беспокойство, тем самым только сильнее выставляя тревогу на показ. А ещё он, определённо, казался бледнее обычного. Или просто верховный жрец старается разглядеть то, чего нет? Но почему сегодня Голодная Сова вставил в волосы красные перья попугая ара? Во время путешествия никто, кроме Уэмака и нескольких высших аристократов, не носил никаких украшений. Жрецам, лишённым связи с богами, надевать ритуальные головные уборы совершенно ни к чему. И сам юноша ещё вчера имел обычную причёску. Красные перья. Истаккальцин знал им много разных применений, но чаще всего их надевали, дабы привлечь внимание богов. Ведь они, как огонь, который видно далеко во тьме.

«Нет, эта неопределённость сводит меня с ума, – подумал мужчина. – Если я сейчас не выспрошу всё, то так и буду терзать себя весь оставшийся день». «Несауальтеколотль», – негромко позвал он мальчика. Тот сделал вид, будто не слышит. «Несауальтеколотль», – повторил возжигатель копала и положил руку на худенькое, костлявое плечико.

– Да, господин, – парень повернулся и испуганно взглянул на первосвященника.

– Давай отойдём в сторону, – сказал Истаккальцин, подталкивая юного жреца.

– Ты ничего не хочешь рассказать мне, Несауальтеколотль? – спросил бывший служитель Тескатлипоки как можно жёстче.

– Нет, господин, – отвечал тот дрожащим голосом.

Главный жертвователь сильнее нажал на плечо мальчика и почувствовал, как кожа собеседника буквально загорается. Уж что-что, а скрывать обман тот совсем не мог.

– Ты не умеешь врать, Несауальтеколотль, и никогда не научишься, так что и не пытайся, – несколько смягчив голос, произнёс Истаккальцин. – Расскажи мне всё, не скрывай. Ты же знаешь, я – твой друг, я не сделаю тебе зла.

Он заметил, как тело юноши подрагивает, и отпустил плечо, пристально посмотрев в глаза собеседнику в ожидании ответа.

– О чём рассказать, господин? – Несауальтеколотль захотел для начала проверить, что уже известно Хозяину Белого Чертога.

– О том, куда ты ходил сегодня ночью, – ответил мужчина. – Только не пытайся скрыть, ведь я сразу пойму, и мне придётся наказать тебя, понимаешь?

Юноша вздохнул и поправил налобную повязку, закреплявшую груз. Жрецы пошли рядом с основной колонной на расстоянии пяти шагов, и Несауальтеколотль нехотя начал рассказ: – Как только мы пришли сюда, я сразу понял, за нами наблюдают. Нет, не крокодилы, не пумы, и не тоуэйо, а создания из мира невидимого. Ощущение такое же, как когда мы призывали предков. Помните, вы говорили: «Чувствуешь, Несауальтеколотль, великие здесь, и они смотрят на тебя». Так вот, теперь я ощутил то же самое. Я всё время пытался установить с ними контакт, с теми незримыми духами. Но никто не отвечал мне. Они хранили молчание. Когда умирала женщина от укусов крокодила, стало ясно, они переключились на неё. Вы ведь видели огромную птицу, опустившуюся на лужу крови? Сова ведь их посланник, правда? По крайней мере, мне так показалось. А ещё появилось предчувствие: скоро грядёт столкновение с ними, духи не могут не дать о себе знать. Можно сказать, я уже готовился к неминуемой встрече. Вы ничего не говорили, но я знал, вы думаете то же самое. Однако я сомневался, могу ли поделиться с вами своими соображениями. – Парень говорил всё увереннее, а Истаккальцин внимательно слушал и не перебивал. Все его подозрения начали подтверждаться. В душе молодой первосвященник радовался – теперь он не одинок. – Я и сейчас не знаю, поверите вы мне или нет. В вашей власти наказать меня, но события прошедшей ночи подтвердили мои предчувствия. С самого начала мне не спалось. Сердце колотилось в груди, смутная, беспричинная тревога не отпускала, назойливые мысли кружились в голове, дышать становилось всё тяжелее. Вскоре из всех этих разрозненных ощущений родилась странная необъяснимая сила. И она толкала меня немедленно выйти из палатки. Не понимаю, почему я так решил, наверное, виной тому зов, неслышимый призыв таинственного существа, с которым предстояло встретиться. Стоило только покинуть убежище, как я сразу же увидел его – богато одетого мужчину в роскошном уборе из перьев. Факел, который он держал в руках, полностью освещал его фигуру. Почему-то срезу стало ясно, его вижу только я. По крайней мере, сидящие у костра люди совершенно не замечали чужака. Судя по богатой, изысканной одежде, он – точно не тоуэйо. Свободной рукой мужчина поманил меня к себе, а я пошёл, не испытывая никакого страха. У меня и в мыслях не было кого-то предупреждать. Честно говоря, я вообще ни о чём не думал в то время, просто шёл ему навстречу, и всё. Странно, я совсем не разглядел его лица и не запомнил никаких деталей одеяния, только помню, выглядел он точно как жрец или правитель в праздничном облачении. Когда я поравнялся с незнакомцем, он всё так же без слов жестом велел следовать за ним. И я пошёл. Его факел освещал путь. Мы шли прямо, ни воды, ни деревьев, ни пышных папоротников не встретилось по дороге. Сейчас я даже не могу сказать, шли мы по песку, камню или грязи. Тогда я просто следовал за ним, не задумываясь, не обращая внимания ни на что другое. Вы знаете, господин, я всегда стараюсь быть осмотрительным. Верно, тот человек, если его можно назвать человеком, подчинил меня своей воле. Ушли мы не далеко от лагеря, хотя точно не скажу насколько. Он привёл меня на широкую поляну, окружённую кипарисами. В её центре стоял большой камень, сплошь покрытый мхом. Ночной гость подозвал меня к нему. Он поднёс факел ближе и осветил изваяние, а второй рукой провёл по поверхности камня. Нет, он ничего не соскребал и не счищал, но в мгновение ока весь мох отстал и осыпался вниз, а я увидел изысканную резьбу – красивые рельефы с символами планет и звёзд, Солнца, Луны, войны, жертвоприношения и многими другими не знакомыми мне обозначениями. Мужчина поднял мою руку, а я безропотно подчинился. Он достал заострённую кость и сделал надрез. Потекла кровь, а я даже боли не почувствовал. Незнакомец взял руку и начал разбрызгивать драгоценную влагу над алтарём. Потом он повернулся ко мне, и тут я обмер. Теперь его лицо превратилось в череп, весь красный с белыми зубами, а из носа торчал кремневый нож. Страх мгновенно овладел мною. Я вырвался, да он меня и не держал, и бросился наутёк. Я уже не помню, как добрался до лагеря. Знаю только, мне не пришлось плутать в ночи, а ещё всё то время, пока я бежал, я ощущал его тяжёлый взгляд, который буквально буравил мне спину. Дрожа от ужаса, я вернулся в палатку, меня всего колотило от испуга. Но зато заснул я быстро и никаких сновидений не видел. А утром от страха не осталось и следа. Я же жрец, и кому как не мне знать, что у вестников богов или самих божеств часто бывает череп вместо головы – знак выходцев из места лишённых плоти. Великие принимают порой самые ужасные образы, и мы должны быть готовы ко всему в общении с ними, ведь так? И теперь я пытаюсь вновь наладить с ним связь. Да, мой зов не услышит никто из духов. Зато они следят за нами, наблюдают каждый миг, и красные перья должны показать, я готов снова предстать перед ними, если они захотят, и я постараюсь подавить любой страх в сердце.

– Поразительно! И как ты ещё хотел от меня скрыть такое? – негодовал Истаккальцин. – Но будь осторожен, Несауальтеколотль. Мы до сих пор слишком мало знаем. Пока сделаем так. Никому не рассказывай о случившемся, кто бы тебя ни спросил. И как верховный жрец я приказываю тебе: если почувствуешь, что кто-то из великих вновь хочет связаться с тобой, немедленно сообщи мне, если сможешь. Постарайся не предпринимать никаких действий без меня. Ты понял? – Мужчина пристально посмотрел в глаза юноше.

– Да, господин, – ответил Несауальтеколотль.

– Не упрекай себя. Рассказывать обо всём мне – твой долг. Ты молодец, – одобряюще проговорил первосвященник. – Мне же предстоит подумать над твоим рассказом. Пока мы не знаем, кто играет с нами и чего он хочет. А значит, сейчас важно всё, любая малейшая деталь. Чем больше сведений мы соберём, тем скорее сможем воссоздать более-менее чёткую картину происходящего. Знаешь… – Возжигатель копала ещё раз многозначительно взглянул на собеседника. – Я очень боюсь за тебя. Не наделай глупостей. – Несауальтеколотль кивнул. – А теперь пойдём присоединимся к остальным.

Но Истаккальцину не удалось поразмышлять об услышанном. Кто-то окликнул его по имени. Жрец обернулся. Перед ним стоял уже знакомый слуга Уэмака. Видно, он бежал вдоль всей колонны, разыскивая жертвователя, и теперь запыхался. Парень почтительно поклонился и сбивчивым голосом произнёс:

– Господин, наш правитель, просит вас немедленно прийти к нему. Дело исключительной важности.

– Хорошо, иду, – ответил священник, уже гадая, какую ещё новость готовит судьба.

Оказалось, вернулись разведчики, посланные вперёд до отбытия из лагеря, два молодых воина в хлопковых доспехах с копьеметалками и макуауитлями. Мужчины были сильно возбуждены и, кажется, напуганы. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу перед лицом правителя. Уэмак отвёл их подальше от колонны, пригласив только Истаккальцина и Косицтекатля, ведь такой рассказ не должен стать достоянием лишних ушей.

Возжигатель копала приветствовал друга, как тлатоани. Слуга поспешил немедленно удалиться.

– Теперь рассказывайте, – приказал Уэмак, когда тот, отошёл достаточно далеко от собравшихся. Бойцы переглянулись, решая, кому начинать. – Быстрее, – нетерпеливо произнёс царевич.

– Мы уже отошли далеко от лагеря, – процедил один из разведчиков. – И успели добраться до большой прогалины. Здесь кипарисы не росли, видимо, глубина тут больше, чем в других местах, как вдруг из леса на каноэ выплыл воин тоуэйо. Увидев нас, он начал стрелять из лука, но, к счастью, промазал. Мне же удалось попасть в него из копьеметалки. Дротик пронзил дикарю шею. Он упал поперёк лодки, которая осталась на плаву. Мы уже было решили доплыть до него, забрать дротик и лук со стрелами, как вдруг увидели странную птицу, огромную сову с пёстрыми перьями. Возникла она как будто из ниоткуда, бесшумно опустилась рядом с каноэ и тут же превратилась в ужасное создание – скелет, череп и конечности которого были зелёного цвета. Вместо стоп и кистей у него торчали когтистые птичьи лапы. В скатавшихся чёрных волосах на голове виднелись вырванные из орбит человеческие глаза и кремневые ножи. Я видел таких созданий на рельефах в храмах, но этого ещё покрывала трава. Длинные листья росли на голове и спине, такого мне встречать ещё не приходилось. Мы глядели на него, как завороженные, не в состоянии сдвинуться с места. А он просто стоял на воде и не тонул. Вдруг скелет поднял вверх свои руки и широко, как только можно, раскрыл рот – тут же из мёртвого тела в воздух поднялся поток крови. Извиваясь, словно змея, струя направилась прямо в рот чудовищу, которое не без удовольствия поглотило драгоценную влагу всю без остатка. Труп тут же побелел. Должно быть, в нём уже не осталось ни капли крови. А скелет посмотрел на нас, снова превратился в птицу, та поднялась в воздух и улетела. Мы уже не стали подходить, а побежали скорее к вам. Клянусь, господин, всё это правда. Мы оба видели, своими глазами видели. Нам незачем врать.

Уэмак многозначительно посмотрел на Истаккальцина – тот молчал. Затем царевич обратился ко второму воину:

– Тебе есть что добавить?

– Нет, господин.

– Тогда ступайте оба. И помните, проговоритесь – останетесь без голов!

Раскланиваясь и обещая молчать, воины, поспешили удалиться.

– А ты что скажешь? – спросил Уэмак у Истаккальцина.

– Похож на вестника богов, – заметил первосвященник, – но кто именно его послал? В одном кодексе я видел такого. Если твои разведчики его точно описывают, то это, должно быть, скелет Малиналли[41 - Скелет Малиналли – один из персонажей, изображённых в кодексе Борджиа на 75-й странице. Его роль в пантеоне богов науа доподлинно неизвестна.]. Только вот зачем его послали? Безусловно, явление спутника бога – прежде всего, знак нам. Понятно, детям Дарителя Жизни всегда нужна кровь. Но почему им просто открыто не потребовать её у нас?

– Главное, он не напал на наших ребят. Наверняка таких не берут ни стрелы, ни дротики, – добавил Косицтекатль.

– Если бы ему хотелось как можно больше крови, то он мог бы убить и их. Но вот если бог желает постоянно получать от нас жертвоприношения, то ему действительно нет никакого резона лишать жизни наших воинов. Будем считать пока так. И если я действительно прав, то скоро тот, кто за всем этим стоит, должен показаться и объявить свою волю.

– Ты уже давно мечтаешь, чтобы нашёлся бог, который бы захотел получать от тебя жертвы в обмен на своё покровительство, – усмехнулся молодой командир. – Если такой тут есть, он бы давно пришёл и потребовал от нас драгоценной влаги, копала, пищи и драгоценностей. Но сколько мы идём, никто не сделал нам такого предложения. Ты прекрасно понимаешь, Великим мы нужны равно как и они нам. Да, боги заботятся о нас, посылая урожай, долгожданный дождь, предсказания будущего и военные победы. Но и мы кормим их кровью и сердцами людей. Где источник их могущества, кроме как в жертвах? Как поступали наши предки с богами, которые не проявляли должной благосклонности? Они просто переставали им поклоняться. Так вот я и говорю: если ни один из великих за столько дней не выказал своих намерений, то такого здесь попросту нет. Наверняка все местные боги благоволят тоуэйо.

– Не богохульствуй! – сквозь зубы процедил раздражённый первосвященник. Речь воина-ягуара настолько озлобила его, что жрец сжал кулаки, и ногти больно врезались в ладони.

– Прости, Истаккальцин, я не хотел тебя обидеть. Все мы сейчас немного не в себе, – смягчился Косицтекатль, – Видишь ли, я просто хочу оградить тебя от неоправданных надежд. Когда у тебя есть мечта и ты думаешь, будто вот-вот она осуществится, можно любое совпадение и всякую мелочь трактовать как знак судьбы. Но чем сильнее уверяешься, тем большим ударом становится крушение надежд. Мне кажется, дело обстоит вот как. Здесь есть существа божественной природы, которые пьют всякую пролитую кровь. Они не ждут жертвоприношений на красивых алтарях и высоких пирамидах. Духи берут своё здесь и сейчас, рыщут по лесу, словно падальщики. Живущие тут варвары не могут обеспечить своим покровителям ни нужного количества жертв, ни достойных культовых обрядов. Вот и приходится здешним богам полагаться самим на себя.

– Но дети Дарителя Жизни так себя не ведут, – отрезал Истаккальцин.

– Прости ещё раз, – продолжил молодой воин, – но ты ни разу не имел дела с религиями варваров. В твоих бесценных кодексах не написано о вере и обрядах низменных диких людей. Их же писали обитатели больших каменных городов. Поправь меня, если я не прав, но вы, жрецы, общаетесь только с равными себе. Вы вступаете в теологические споры с такими же, как вы, служителями культа из других крупных столиц. Но вам ни к чему знать о богах диких народов, ведь если сами они пребывают в таком убогом состоянии, то и покровители их, наверное, не обладают сколько-нибудь значимым могуществом.

На такой аргумент у первосвященника не нашлось ответа. Он действительно никогда не считал нужным изучать религию варваров. Слова друга потрясли возжигателя копала. Да, он ещё молод и не может похвастаться опытом нескольких десятков лет служения, но всё же его выбрали первосвященником вполне заслуженно. И за всё время карьеры никто ни разу не упрекнул Истаккальцина в неправильном подходе или недостаточной компетенции. Наоборот, несмотря на свой возраст, верховный жрец всегда являлся непререкаемым авторитетом в вопросах веры. А за последние дни на него буквально обрушился шквал сомнений, пришлось несколько раз убедиться в поверхностности и неполноте своих знаний о богах. И вот теперь воин, который не получил такого исчерпывающего образования, высказывает идею, ещё раз пошатнувшую наработанную поколениями систему представлений о детях Дарителя Жизни. Воистину, если смотреть на вещи всегда под одним углом, перестаёшь замечать многие очевидные факты.

Но Косицтекатль не знает о событиях прошедшей ночи. Кто-то из числа великих уже связался с Несауальтеколотлем. Истаккальцина несколько раз подталкивало поведать друзьям о случившемся, но жрец взял себя в руки и сдержался. Слишком рано. Нет, он ничего не скажет, пока не будет уверен наверняка.

– Возможно, ты и прав, – вздохнул Истаккальцин.

Глава 10. Незнакомец внутри

К вечеру странники вышли к большому безлесному участку. Глубина стала существенно больше. Пришлось обходить стороной, порою по пояс в воде. Кругом виднелись большие кожистые листья кувшинок, образующие сплошной зелёный покров. По нему, словно по земле, прохаживались деловитые кулики, выискивающие длинными клювами добычу. На плавающем стволе упавшего дерева грелись ленивые черепахи. Большая белая цапля с криком вылетела из чащобы и исчезла за деревьями. Огромная панцирная щука глотнула воздуха с поверхности, выставив наружу свои длинные тонкие челюсти, и тут же ушла на глубину. Лучи заходящего солнца золотили кору расступающихся болотных кипарисов. Ветер колыхал длинные пряди пачтли на их ветвях, устроив причудливую игру теней. Здесь же в кронах на освещённых участках то тут, то там виднелись большие бесформенные наросты из причудливо изгибающихся уродливых корней, коротких толстых стеблей, похожих на луковицы и пучков лентовидных мясистых листьев. А из них на длинных стрелках тянулись к солнцу крупные нежные цветы пурпурного цвета – лелии[42 - Лелия (Laelia) – род растений семейства орхидные. Растёт в Мексике, Центральной и Южной Америке. Встречаются в разнообразных природных условиях – в низинных дождевых лесах, в горных лесах, в открытых местообитаниях, произрастают на ветвях деревьев и скалах. Цветки крупные до 20 см.], прекраснейшие из осенних орхидей. Такие чудесные краски посреди унылого однообразного серо-зелёного пространства. Неутомимые птички-колибри, блистая изумрудными пёрышками, перелетали от одного растения к другому. Жизнь обитателей огромного затопленного леса продолжалась независимо от пришельцев и без оглядки на присутствие богов. Здесь каждый занимался собственным делом, играя свою установленную на протяжении тысячелетий роль. Какое чудное место, такое земное и одновременно нереальное. Как же хотелось остаться и просто следить за выходящими, словно на сцену, персонажами огромного спектакля, непрерывно разыгрываемого природой. Но только не сейчас, изгнанники спешили. Ведь совсем недалеко должен показаться обещанный разведчиками остров, где они наконец-то смогут отдохнуть и восстановить силы для тяжёлого завтрашнего перехода.

Истаккальцин хотел навестить Несауальтеколотля в конце колонны, но был вынужден провести с Уэмаком весь остаток пути до очередного острова. Они обсуждали, как поступить с больными, которых становилось всё больше. Раненых в бою тащили на носилках. У четверых началось нагноение и лихорадка. Одному, скорее всего, не выжить. У остальных прогноз неясен. Тех, кто не мог идти, потому что вывихнул ногу или заболел, Уэмак оставлял на попечении родственников. Пусть сами решают, как распределить груз между собой. Лекарств пока хватало. Для воинов, носильщиков и пострадавших от рук тоуэйо снадобья выделялись из общих запасов. Лечение заболевших должны обеспечить главы кланов. Целителям и жрецам приказывалось не брать никакой платы. Правитель обязал их отказывать помощь любому, будь то раб или глава знатного семейства. Хотя ранг лекаря всё-таки зависел от положения пациента. Если крестьянин мог довольствоваться услугами простой знахарки, то знатный воин удостаивался внимания высокопоставленного жреца.

Продукты заканчивались. Их хватит всего на несколько дней, даже если расходовать экономно. Правда, по мере убывания запасов поклажи становилось всё меньше – слабое утешение. Кто-то пытался стрелять птиц или бить рыбу острогой, но времени на полноценную охоту не хватало. Ни в коем случае нельзя задерживаться, если погоня может оказаться совсем близко. Сколько ещё выдержат изгнанники? Местность же оказалась весьма бедной – никаких съедобных растений или крупных животных.

Наконец-то обещанный остров. Измученные люди выходили на песчаный берег и отряхивали приставшую к одежде водную растительность. Кто-то вспугнул украшенную причудливыми гребнями ящерицу василиска[43 - Василиск (Basiliscus) – род ящериц семейства коритофанид. Распространены от юга США до Южной Америки. У самцов на затылке треугольный гребень, поперечная складка на горле и кожистый гребень вдоль спины. Живут у воды, на деревьях и кустарниках. Основную пищу составляют насекомые. Способны бегать по поверхности воды, удерживаясь за счёт частых ударов перепончатых задних ног.], которая, быстро перебирая ногами, убежала прямо по поверхности воды и забралась на ствол ближайшего кипариса. День прошёл без жертв, никто не попал в челюсти крокодила, никаких нападений, болезней и травм. Обрадованные долгожданным отдыхом люди устраивались на ночлег и разводили костры. Слышались звуки зернотёрок – женщины занимались привычным делом – готовили тесто для кукурузных лепёшек. Слуги расчищали места под палатки.

И тут послышались испуганные крики. В мгновение ока целая толпа собралась у высокого дерева, люди задирали головы и показывали пальцами вверх. Уэмак подошёл ближе и увидел страшную картину. Высоко на ветке среди растущих на коре кипариса бромелий и орхидей была насажена на острый сук отрубленная голова. Запёкшаяся кровь стекала по свисающим вниз прядям пачтли. На лице застыла гримаса ужаса и невыносимой боли, из открытого рта виднелись жёлтые, изрядно прореженные зубы. «Это же он!» – воскликнула одна из женщин, суеверно закрыв глаза ладонью и отвернувшись. Оказалось, голова принадлежала сбежавшему вчера рабу.

Уэмак приказал снять ужасную находку и унести подальше от лагеря. Как только слуги выполнили указание, жизнь вернулась в привычное русло. Истаккальцин, измождённый дорогой, наконец получил возможность присесть. Ноги, прошагавшие добрую половину дня, гудели, а ведь он в отличие от большинства жрецов и крестьян не нёс ничего особо тяжёлого, а потому испытывал чувство вины, глядя на то, как простые люди со вздохом облегчения снимают неподъёмные тюки с натруженных спин. Молодой мужчина сел на землю и прислонился к влажной коре кипариса. Как же хорошо! Глаза закрывались сами собою, священника клонило в сон. «Но ведь нужно ещё поесть, – думал он про себя. – Нет, пока не время засыпать». Посмотрев вверх на ветви векового дерева, возжигатель копала увидел тех самых огромных птиц, которых считал посланниками богов. Диковинные совы по двое или по трое сидели, поглядывая вниз глазами-плошками. А чуть поодаль разместились гигантские летучие мыши. Теперь Истаккальцин не видел ничего необычного в их присутствии, наоборот, он полностью свыкся с их существованием и с тем, что те сопровождают путников практически с самого начала пути по Атекуаутлану. Не они ли повинны в смерти раба? «Сидите? Смотрите?» – прошептал негромко служитель, глядя на причудливые создания. Похоже, никому в голову не приходило стрелять в них. Простые люди ведь не глупы, знают: не к чему тревожить столь необычных существ, никогда не ведаешь, чем обернётся вмешательство в дела великих. Лишь дети то и дело указывали родителям на чудищ, сидящих на ветках. Верховный жрец старался ни о чём не думать. Жертвователь просто ждал, когда поставят палатку Уэмака и он сможет растянуться на циновке, поесть кукурузных лепёшек с бобами и уснуть, более не заботясь ни о чём. Однако усталость начала брать верх, и Истаккальцин задремал, убаюканный шуршанием листьев над головой и мерным гомоном многоголосой толпы.

Кто-то тормошил его за плечо – Истаккальцин недовольно открыл глаза.