Карьера мятежника

Так муравей может реагировать на глядящего с высоты человеческого роста энтомолога.

– Придется сидеть без костра, ха-ха, – буркнул Макс.

Ну да, деревьев тут нет, а рубить эти здания я бы не стал и под страхом смертной казни. Слишком хорошо помнил, что случилось с бриан, которые сунулись в одно из них, и попытались сломать стену.

Кто знает, может эти строения сами по себе разумные существа?

– Что эт-то? – зубы Веррада лязгали, казалось, что вот-вот, и он напустит в штаны. – Кто-кто п-п-построил этот город?

– Какая разница? – я поднял забрало и вытер мокрое от пота лицо. – Тут опасно. Смертельно опасно – это мы знаем. Так что давай поедим, и возьмемся за дело.

Я жевал сухпаек, не ощущая вкуса – так, хрустело что-то на зубах, проваливалось в желудок. Попутно смотрел мануал по бронезащите, пытаясь разобраться с подогревом, ведь точно помнил, что он упоминался.

Ага, отлично… только в продвинутой версии, которая у меня.

И то для нее нужна специальная батарея, которая вставляется в специальный паз на пояснице. А батареи имеются только на складах у интендантов Гегемонии, и эти склады нам сейчас доступны примерно в той же степени, что и курорты Кипра.

– Черт, – сказал я. – Придется мерзнуть.

Нахохлившиеся бойцы сидели кучками, почти никто не разговаривал, туман колыхался, завывал ветер.

А на меня навалилась ужасная тоска по дому, по родным, по маме и жене, по Сашке. Отдал бы всю эту экзотику, чтобы вернуться в обычную жизнь, где все скучно и банально, но зато не надо сражаться и убивать, не надо скакать из мира в мир и бояться, что тебя самого прикончат.

И тут же я перестал слышать ветер, по телу расплылось приятное тепло, в голове что-то дрогнуло. Я увидел Юлю, сидевшую в кресле, стену за ее спиной, висящие на ней рыцарские щиты или что-то похожее.

– Егор? – голос жены прозвучал так четко, словно мы находились рядом.

– Да, это я, Ты где?

– Если бы я знала? – Юля знакомым жестом отбросила волосы за плечо. – Столица. Солнце и луны не дадут соврать. Но точнее – я не знаю. Тропики, но там сотни городов же. Спрашивала – ничего не говорят.

– Сашку видела?

– Да, мне ее показали, а потом забрали, – в голосе моей жены проскользнула злость. – Гаденыши, она плакала…

Ее чувства словно передались мне, я сжал кулаки, в груди толкнулось горячее, острое. Попадись мне Иван, я бы просто свернул ему голову, затем поставил на место и свернул второй раз.

Юля сглотнула и добавила:

– Эх, если бы ты тогда не завербовался, они бы нас не нашли! Эх, ты!

– Они нас уже тогда нашли! – буркнул я сердито. – Иван тогда уже знал, кто ты такая. Ничего бы это не измени…

– Нет, он только подозревал! – перебила меня жена. – На мне не написано, кто я! Спровоцировал он тебя! А ты поддался!

– А если бы я не поддался, то что бы было с Сашкой? – выпалил я, и осекся.

Ну да, аргумент не самый лучший…

Юля нахмурилась и заговорила снова, но тут похоже вступила в действие та блокировка, что мешала мне говорить с дочерью. Тяжелый удар обрушился на меня в этот раз снизу, но связь не порвалась сразу, я вцепился в нее, точно в канат, который тащит тебя из бушующих волн на борт корабля.

– …ты… надо вместе… потом! – доносились до меня отдельные слова.

Меня словно сокрушали огромные жернова, усаженные острейшими зубьями. Хрустели кости, внутренности пихались и толкались, сердце норовило выскочить из горла, по губам текло соленое и горячее, наверняка кровь.

Но я продолжал сражаться, продолжал держаться.

Ради своих девчонок я готов пройти и не такое.

Но затем меня вышвырнуло, словно пробку из бутылки шампанского, которую долго и упорно трясли. Я почти ощутил, как шлепнулся задницей о металл портальной площадки, шмыгнул носом, втягивая текущую из него кровь.

– Э, центурион, ты в порядке? – это оказался Веррад, он стоял рядом и заглядывал мне в лицо выпученными глазами.

– Это я с женой поговорил, – буркнул я: пусть решит, что это дурацкая шутка такая. – Что, пора за дело?

* * *

Чтобы разобраться с консолью, мне пришлось включить переводчик, и теперь голова у меня трещала, будто сбитое с настройки радио. Руки дубели на ветру, чтобы нормально работать инструментами, приходилось то и дело отогревать кисти под мышками, дуть на ладони.

Мы как раз поставили на место последний отремонтированный блок, когда донесся крик одного из часовых.

– Что там? – я поднял голову.

Туман вновь загустел, к нему добавился снег, так что нас окружала белесая мгла. Видно в ней было на десяток метров, не дальше, и я едва мог разглядеть, что делается на краях портальной площадки.

– Сейчас проверим, – сидевший со скрещенными ногами Дю-Жхе начал подниматься.

И тут ветер взвыл с особенной злостью, хмарь понесло в сторону, открылись жуткие дырявые здания.

– Я сплю? – прошептал Макс.

Словно кусок метели был неподвластен ветру, будто танцевали свитые в жгуты столбы из тумана и снега. По уходящей вдаль улице к нам двигались три огромных, метра в четыре ростом, существа, и хотя я видел их с невероятной четкостью, я не мог сообразить, как они выглядят. Глаза воспринимали, а вот мозг отказывался обрабатывать изображения, заедал, как плохо смазанный механизм.

Великаны в белой шерсти с черными провалами глаз?

Крадущиеся к нам амебы изо льда, громадные одноклеточные?

Нечто спрятанное внутри одежд-бурдюков, многоногое, растопыренное?

Ни то, ни другое, ни третье, и все это вместе.

– Ааааа! – заорал кто-то из бойцов, и застрекотал автомат.

Пули разорвали снежно-туманную плоть, в ней появились темно-синие дыры, словно кляксы на простыне. Затянулись мгновенно, но существо сбилось с шага, на мгновение замерло, издало низкий, вибрирующий крик, от которого у меня заболели уши и помутилось в глазах.

Через мгновение они орали уже втроем, с агрессией и мощью пароходного гудка.

– Стре… стре… – попытался выдавить я из омертвевших губ, краем глаза увидел, как опустился на колени Макс, как один из бойцов рухнул на четвереньки и сблеванул на землю. – Стреляйте!!