Командировка в ад

С одной из коек мягким, кошачьим движением поднялся высокий кайтерит, мускулистый как античный бог: безволосая голова, красноватая кожа, и багровые, как у альбиноса глаза, один в два раза больше другого.

Равуда! Вот и он.

– Какая прияяятная встреча… – протянул он. – О да, да…

У меня был шанс убить этого гаденыша, но я его упустил! И вот!

Он рванул ко мне по проходу, оттолкнул кого-то, раздался сердитый вскрик. Отбросив рюкзак, я вскинул руки, и тут же жесткий удар пришелся мне в локоть, тот мгновенно онемел.

– Сука… – выдавил я, и ударил в ответ.

Равуда уклонился с издевательской легкостью, и пнул меня в плотно набитый живот. Тяжелый ботинок пришелся вскользь, но я онемел от боли в печени, дернулся назад, разрывая дистанцию.

Мой смертельный враг был профессиональным бойцом, много лет сражался на Арене Жертвенных – гегемонском аналоге ММА. Я дрался немало, и в школе, и потом, и знал, как за себя постоять, и боли не боялся, но ни боксом, ни самбо не занимался, и равняться с ним не мог. Приходилось уповать на удачу и на боевой дух.

Равуда ударил снова, я отбил, но мне прилетело снова, в висок, и голова загудела, точно колокол. Но на этот раз я не стал отступать, а прыгнул вперед, целясь ему коленом в пах, и даже попал.

Кайтерит хрюкнул, глаза его выпучились.

– Эй! Вы что! Остановитесь! – прорвался через рев крови в ушах чей-то крик.

Мой кулак погрузился в бок Равуды, я замахнулся снова, но он перехватил мою руку. Боднул меня, надеясь сломать нос, я просек его атаку и увернулся, но равновесие потерял и шлепнулся назад, на спину.

Удар в бедро оказался такой силы, что я подумал – все, перелом.

– Хррр… – выдавил я, перед глазами потемнело.

Я вскинул руки, прикрывая лицо, повернулся на бок, чтобы свернуться в клубок, защитить уязвимые места. На несколько мгновений отключился, а когда сознание вернулось, то обнаружил, что все так же лежу на спине, раскинув конечности – последние движения я только представил, сил на них не хватило.

Вокруг меня топталось множество ног, сверху доносился злобный голос Равуды:

– Пустите меня! Я его задушу! Он должен сдохнуть! Сдохнуть!

Голова все еще гудела, но я ухитрился ее поднять: кайтерита держали то ли четверо, то ли трое, и высокая девка из народа юри-юри что-то горячо ему втолковывала, размахивая руками с дополнительным локтем и поводя мохнатыми ушами как у мастера Йоды, только серыми.

– Ты как? – спросили меня сзади.

– Да ничего… дело такое… – пробормотал я, делая попытку сесть.

И у меня даже получилось.

– Смирно! – гаркнули от двери. – Что за ерунда тут происходит?

Суматоха мигом закончилась, Равуду отпустили, и он вместе с остальными выполнил команду. Я вскочил, покачнулся, но ухитрился не упасть, и развернулся ко входу в казарму, где стоял трибун Шадир, принадлежавший к тому же народу, что и мой смертельный враг, такой же краснокожий, безволосый и красноглазый.

– Ты – отвечай! – он ткнул в меня пальцем.

– Упал и ударился! – отчеканил я.

Зверски болел живот, ныл висок, в голове продолжали звонить колокола, но все это не касалось офицеров – пока разборки между мной и Равудой, я ни слова о них не скажу. Западло стучать.

– Восемь раз подряд? – уточнил Шадир, поглаживая лысину. – Вот это номер. И ты?

Трибун перевел взгляд на Равуду.

– То же самое. Очень пол неровный. Мне ли не знать… – пробормотал тот.

В дверь протиснулся и встал рядом с командиром манипула центурион Гага – темные глаза, морда злая, как у покусанного пчелами медведя.

– Твои красавцы? – спросил Шадир. – Вот и разбирайся с этим цирком. Клоуны. Чтобы тишина и покой, и никаких проблем.

И он вышел из казармы.

– Разрешите обратиться? – начал я до того, как центурион успел рот открыть. – Разрешите мне поселиться в казарме с рядовыми бойцами. Наверняка есть свободные койки. Это позволит мне больше не падать таким образом.

Очень хотелось посмотреть на Равуду, но я сдерживался, преданно ел взглядом начальство.

– Ну… хм… – центурион засопел. – Поговори у меня… Ладно, мигом кыш отсюда.

И я не заставил себя упрашивать.

* * *

Выдававший мне снаряжение сержант-хозяйственник глядел на меня как истинный сталинист на врага народа.

– Все, все, давай забирай, – ворчал он. – Чего рассматриваешь? Не подарок девке.

А я придирчиво изучал каждую вещь, поскольку знал, что от нее будет зависеть моя жизнь – понятно, что инструменты и опыт при мне, кое-что я смогу починить, но не все в моих силах, да и возиться желания нет.

Шлем мне достался обычный, то есть с разболтанным забралом и готовым отвалиться ремешком: ничего, это я исправлю за пять минут. Бронезащиту подогнать – тоже дело нехитрое, главное, чтобы все пластины были на месте; крепление ножа сам усилю. Автомат я выбрал сам, убедился, что все работает, все на месте, а то запросто подсунут сломанный и скажут, что сам испортил.

Маскировочную сеть все равно чинить, так что можно любую, как и ботинки, рюкзак и подсумки.

– Ну что, все уже? – буркнул сержант.

– Нет. Еще ремнабор продвинутого уровня, накладки и фильтр ночного видения. Последний опыт на него потратил.

Мне достался еще один сердитый взгляд, но фильтр в виде насадки на забрало я получил. Потом хозяйственник вспомнил, что я десятник, и что мне положен шлем с встроенной системой связи.

Только что выданный он забрал, исчез в недрах склада и принес другой, с утолщением на затылке. Этот оказался немного тяжелее, но нацепив его, я обнаружил внутри мягкую удобную подкладку.

– Теперь все, – сказал я, и потащил барахло прочь, провожаемый ворчанием сержанта-хозяйственника.

В казарме меня встретили удивленные взгляды и радостные возгласы.

– Ты что, с нами? – спросил подскочивший Макс. – Это же клево, вапще!

Но тут он заметил свежий фингал на моей физиономии о осекся, глаза его вытаращились.