Оковы разума

– Но Чужаки!.. – существительное девушка произнесла так, что заглавная буква просто зазвенела в воздухе.

Ник вскинул ладонь, останавливая собеседницу.

– Университет не закрывался никогда, даже при Гитлере, даже когда тут шли бои. Наша кафедра в том числе. Так что я не собираюсь закрывать ее и сейчас. Понимаешь?

– Ну да… – протянула Марта, хотя было видно, что думает она несколько иначе.

– А кроме того, ты же не хочешь, чтобы мы своим дезертирством подали пример другим?

– Я не подумала… извините… – Ее щеки вспыхнули, глаза заблестели, в них появилось раскаяние.

– Так что оставь эти глупости и иди работай, – сказал Ник с улыбкой, чтобы девушка ни в коем случае не подумала, что он на нее сердится. – Астурийский детерминатив сам себя не опишет, и я не припомню, чтобы семинары как-то вот проводились без преподавателя…

– А «Логос», что с ним? – спросила Марта.

– Так, сегодня у нас вторник, четырнадцатое, – он побарабанил пальцами по столу. – Значит, собираемся в следующий понедельник, в шесть часов, в Богумиловой аудитории.

– Хорошо, спасибо, – девушка, все еще пунцовая, точно пион, неловко встала. – Извините… До свидания.

Клацнула закрывшаяся дверь, и Ник остался в одиночестве.

Пригладил волосы, бросил недоуменный взгляд на отражение в зеркале.

И чего она в нем нашла? Ладно бы был юный красавец, как тот же Филипп!

Так нет же, статью не вышел, физиономия самая обычная, кое-где обозначились морщины, да еще и очки, темные волосы понемногу редеют, а там, где все такие же густые, хватает седины…

Хотя кто этих женщин поймет?

Ник покачал головой, поправил стоявшую на столе фотографию матери, умершей семь лет назад.

Он каждый год ездил на ее могилу в маленьком городке, где когда-то родился, но в этом еще не успел, собирался в последние выходные месяца, а вот теперь неясно, получится или нет…

Но ладно, об этом можно размыслить позже, сейчас надо работать.

Вздохнув, Ник вновь принялся листать смету.

* * *

Из университета он ушел около пяти и отправился на площадь Республики, в «Котву», где обычно закупался продуктами.

Проезжая мимо Нового моста, обратил внимание, что на спуске с него возводят нечто из блоков грубого бетона: качали стрелами два крана, ревели моторы тяжелых грузовиков, бегали рабочие, цепочкой стояли люди в черных комбинезонах и глухих шлемах, все с «игрушечными» автоматами.

Чужаки? Ставят блокпост?

Но вглядываться слишком назойливо он не стал, добавил газу, с дрожью вспоминая вчерашнее приключение и думая, что одного такого хватит мирному человеку на всю жизнь. Не хватало еще, чтобы эти типы в черном приняли его за шпиона и начали стрелять!

Место для парковки, вопреки обыкновению, нашел легко.

Спустившись в продуктовый, занимавший цокольный этаж, обратил внимание на бледную физиономию охранника. А когда оказался между полок, с изумлением обнаружил, что многие из них зияют пустотой!

Успел сунуть в тележку пакет молока, как от входа донеслись топот и лязг.

– MESTO STOIAT! – громыхнул механический голос, от звуков которого хотелось съежиться и упасть на колени. – RUKI PODNIMAT! VSIO BROSAT! ESLI DVIGAT – STRELIAT! BYSTRO!

Обернувшись, Ник увидел, что охранник стоит, вскинув ладони, а рядом с ним топчутся несколько Чужаков с автоматами и вертит антеннами робот на гусеницах, вроде тех, что ездили по улицам, только меньше.

Один из людей в черном прохрипел что-то, и машина вновь заорала:

– MESTO STOIAT! RUKI PODNIMAT! ESLI DVIGAT – STRELIAT!

Ого, так это еще и переводчик на колесах?

Но почему такой хреновый?

А обладатели черных комбинезонов и глухих яйцеобразных шлемов шагали по проходам, сметая с полок в тележки все подряд, крупы и растительное масло, колбасную нарезку и чай в пакетиках.

Когда двое из них оказались рядом с Ником, он сообразил, что оба выше него на голову и много шире в плечах. Глухие шлемы напомнили ему о «Звездных войнах», а сапоги до колен об офицерах девятнадцатого века, о тех временах, когда благородные вояки передвигались верхом.

Интересно, как профессор Кваша разглядел их глаза, ведь сквозь забрало ничего не видно?

Передний из Чужаков повернул голову в сторону Ника, и тот спешно вскинул руки. Гигант с автоматом подошел ближе, поднял оружие, нацелив его человеку в живот, и заговорил – из-под шлема донеслись отрывистые, резкие звуки.

Ничего подобного Ник раньше не слышал.

Лингвисту положено знать несколько языков…

Как спец по иберско-романским он так или иначе имел дело со всеми наречиями региона, от известных каждому испанского и португальского до экзотики вроде аранского или сефардского. Кроме того, свободно говорил на русском и английском и знал по дюжине фраз еще на нескольких, в том числе на венгерском и баскском.

Но здесь звучало что-то совсем не индоевропейское, и даже не азиатское.

Из лингвистических мыслей Ника вывел жестокий тычок прикладом в живот. Захрипев, он согнулся и отлетел назад, спиной врезался в холодильный шкаф и свалился на четвереньки.

Подняв лицо, обнаружил, что дуло автомата едва не упирается в лоб.

Чужак пролаял что-то злобное, а потом, видимо, сообразил, что собеседник его не понимает. Рука в черной перчатке взлетела к шлему, послышался щелчок, и забрало поехало вверх.

Открылось бледное, идеально правильное лицо, и Ник задохнулся от удивления.

Просто забыл, как дышать!

Перед ним стоял не человек, пусть даже с двумя ногами, двумя руками и одной головой…

Глаза Чужака и вправду были сплошь черными, напоминали мерцающие шарики из обсидиана. И еще их насчитывалось три, третий, чуть меньшего размера, располагался над переносицей.

Об этом профессор Кваша то ли забыл упомянуть, то ли не успел.

Ник сглотнул пересохшим горлом, понимая, что его сейчас, скорее всего, убьют. Просто за то, что он не выполнил приказ, отданный на неизвестном ему языке, вообще не понял, чего от него хотят.