Анютины глазки

– Подожди, о чем ты говоришь, иди сейчас же в палату, ложись! Смотри, тебя уже все врачи обыскались.

Антон вновь улыбнулся, сказал, глядя в сторону:

– Поздно, Анюта. Я и с матерью уже встречался, и с отцом.

– Как встречался? Ты же говорил, что не помнишь своих родителей, что они погибли…

– Да-да. Всё правильно. А тут, представляешь, как только их увидел – сразу узнал.

– Послушай, Тошка, по-моему, ты бредишь. Тебе надо в постель.

Анна попыталась положить ладонь на лоб мужу, узнать, нет ли у него жара, но Антон перехватил ее руку и нежно поцеловал.

– Я ухожу не навсегда, – сказал он. – Я обязательно вернусь, ведь я виноват перед тобой, очень виноват и мне надо вымолить у тебя прощения. Без этого я не смогу успокоиться.

Анна хотела сказать, что прощает его, что она всё узнала и про коварную женщину, и про ее таблетки, но в это время за спиной с шумом распахнулись двери палаты. Девушка обернулась. Санитары вывозили бездыханное тело Антона.

– Ну, всё. Мне пора. – услышала она голос мужа, над самым ухом. – Поцелуй от меня Егорку. Передай ему, что я его очень люблю.

– Но… Как же так?

Не веря своим глазам, Анна не мигая смотрела на мужа, лежащего на каталке и только после того как санитары накрыли его простыней, она повернулась.

– Тоша?

Ей никто не ответил.

– Антон, ты где? Ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня, ведь у нас сын. Что я скажу Егору?

Анна пошла за тележкой, но перед грузовым лифтом, куда завезли ее мужа, остановилась. Загремели железные двери, и ей вдруг стало абсолютно понятно, что Антона она больше не увидит. Не увидит уже никогда.

– Тоша!

Ее крик растворился в шуме моторов, опускающих лифт. Тело неожиданно пронзила острая боль. Перед глазами все поплыло.

– Тоша, – прошептала она и тут совершенно отчетливо услышала:

– Ой, смотрите-ка, никак очнулась.

Где-то громко хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, а через пару минут мужской голос произнес:

– Вы слышите меня?

Анна попробовала открыть глаза. Перед ней стоял доктор в круглых очках и со смешной бородкой.

– Если вы меня слышите, то просто мигните. Говорить ничего не надо.

Анна медленно опустила и подняла веки.

– Вот и хорошо, – заулыбался мужчина. – Вот и славненько. Вы в больнице! Три дня лежали без сознания, но кризис кажется, миновал. Теперь дело пойдет на поправку. Шевелиться пока не пытайтесь. У вас сломаны ребра, и мы постоянно делаем вам блокаду. Ну, вот, собственно, и всё. Отдыхайте.

Доктор дал какие-то указания медсестре и ушел.

Спросить об Антоне Анна опять не успела. Как только она попробовала открыть рот, нестерпимая боль сразу напомнила о себе, пронзив грудь огненной молнией.

Только через три дня к ней пустили маму и всего на десять минут. Женщина смотрела на дочь глазами, полными слез.

– Как же ты нас напугала доченька, – говорила она. – Ведь мы все больницы, все морги обзвонили, пока тебя нашли. Ну как ты, как себя чувствуешь?

– Ничего, – еле слышно прошептала Анна, и сразу спросила, – А Антон?

– Успокойся дочка, не волнуйся. Тебе сейчас не об Антоне, о себе думать надо.

«Не хочет говорить, – подумала Анна. – Значит, все мои виденья – не сон…»

– А Егорка?

– Всё в порядке с Егоркой. Играет, отдыхает, каждый день о тебе спрашивает. Когда, говорит, мама приедет? Ты, главное, выздоравливай поскорее, уж больно он по тебе скучает.

Увидеть сынишку Анна смогла лишь через три недели, когда начала уже понемногу вставать, а спустя полтора месяца ее выписали под наблюдение участкового врача. Выйти на работу Анна не смогла и почти год провела дома к великой радости Егорки, с которым она занималась дни напролет. Несмотря на все уговоры мамы, Анна не смогла найти в себе силы, чтобы съездить к мужу на кладбище. Ей казалось, пока она не видела последнее пристанище Антона, то он, как бы, и не умирал вовсе…Просто вышел куда-то и скоро возвратится. Так же объясняли и сыну: папа уехал в другой город на работу, но он обязательно вернется.

***

Наступило третье лето с момента той ужасной аварии. Анна полностью восстановилась и физически, и морально. Дачу они с мамой сначала хотела продать, но, выяснив, что ненавистная соседка давно уже съехала, и на ее участке обосновались совсем другие люди, Анна просто сделала в домике перепланировку. Спальню оборудовала под детскую, маму переселила в комнату Егорки, сама же заняла гостиную. Жизнь постепенно приобретала новые оттенки.

Анна полностью растворилась в сыне… Все лето готовила его к школе, проходила программу первого класса.

Результат не заставил себя ждать: всю первую четверть Егор проучился в статусе самого сильного ученика класса. Мама и бабушка просто нарадоваться на него не могли. И всё же женщина, поглядывая на Анну, в тайне надеялась, что у той вполне еще может сложиться семейная жизнь. Дочери всего двадцать восемь. Не ставить же на себе крест в эти годы. Вот только в колледже, где она по-прежнему работала, мужчины практически отсутствовали – трудовик, да физкультурник, да и те женаты, а больше Анна никуда не ходила. Все вечера проводила дома, и женщина однажды не выдержала.

– Послушай меня, дочка, – сказала она как-то за вечерним чаем. – Наступают осенние каникулы, может быть, тебе стоит съездить куда-нибудь, отдохнуть?

– Ты о чем мам?

– Я о том, что ты, красивая, молодая, полная сил, сидишь в четырех стенах и совсем не хочешь думать о себе.

– Я должна думать о сыне.

– От сына тоже иногда надо отдыхать. Посмотри вокруг – люди путешествуют, летают за океан, посещают заграничные курорты, загорают, купаются в море, в общем, наслаждаются жизнью. А чем ты хуже?

– Ничем. Кроме того, что все они отдыхают парами, семьями, компаниями, а я?

– Уговори кого-нибудь из подруг.

– Нет у меня подруг, мам, только коллеги, а от них я и на работе устаю.

– Ну, тогда поезжай одна. Я слышала – такие путевки есть. На одного человека. Только я забыла, как они называются. Какое-то смешное слово.

– Сингл, мама. Вот, как они называются.