S-T-I-K-S. Вмерзшие

Наконец старик выпрыгнул и махнул нам спускаться. Мы последовали за дедом, и вскоре направились к снегоходу.

– А зачем нам к снегоходу? – задал я резонный вопрос. – Мы же там не поместимся.

– Перепрятать нормально надо. В будущем может пригодиться, не нам, так кому-то другому.

– Недолго он на таком холоде простоит.

– Правило такое. Лишнее, что есть, все к схрону тащи. Улей сам раздаст, кому сколько причитается.

Я ничего не ответил. Традиция так традиция. Может, и правда такая мелочь чью-то жизнь потом спасет.

Старик шел впереди, держал ружье наготове и пристально вглядывался в снег. Я двигался сзади и справа и смотрел вдаль. Последним плелся Дембель и пялился в основном под ноги. Мало того, что к снегоступам непривыкший, так еще и кустарщина голимая надета.

Чем ближе мы подходили к снегоходу, тем медленней двигался старик.

– Гляди в оба, – сказал он мне.

Не доверять предчувствиям деда у меня причин не было. Поэтому я насторожился, взял в руки обрез и взвел курки.

Метров за десять до техники старик дал знак разойтись. Мы с ним начали обходить снегоход вкруговую, а Дембель так и остался стоять, непонимающе хлопая глазами. Старик внимательно осмотрел все вокруг и только тогда повесил ружье за спину.

– Если б сугробник был, он бы здесь ловушку и устроил. Зарылся в снег, если чуть ветерок дул ночью, то и не видно. Сугроб сугробом. А то и вовсе ровный слой. Лучше перебздеть, как говорится.

В этом плане я с ним полностью согласен. Мне моя жизнь дороже лишних пяти минут, потраченных на осмотр.

– Чего встал? – обратился он ко мне. – Заводи и ставь за станцией, куда-нибудь возле сугроба.

– Поставлю там, где с краю снег осыпается.

Старик показал большой палец вверх. Я завел снегоход и начал прогревать движок. Снял рюкзак и бросил рядом.

Вдруг снег под моей ногой провалился. Я в недоумении уставился на пустоту под настом.

– Нора! – охнул дед, разворачиваясь и вскидывая ружье.

Я, еще не успев осмыслить происходящие, тоже схватил обрез, не понимая, куда целиться и в кого стрелять. В этот момент наст под Дембелем взорвался, и парень улетел, словно подброшенный на батуте.

Старик выстрелил дуплетом. Оглушительно бахнуло. Стремительная белая тень небрежно толкнула меня в сторону. Я улетел спиной в сугроб, пальнул в падении с двух курков, но промазал, лишь искалечив багажник снегохода и пробив канистру. Мутант надвигался на пытающегося перезарядиться старика.

Тварь на манер паркурщика начала перескакивать на одной лапе через снегоход, я успел выхватить «СПШ-44» и выстрелить. Ракета, сыпанув искрами, отскочила от заднего бампера и с шипением зарылась в снег. Вспыхнул бензин. Раздался взрыв. В лицо полыхнуло жаром.

Горящий зараженный истошно урчал от боли и пытался перекатиться возле снегохода, но раз за разом ударялся о его корпус. Наконец, мозг включился, и он попытался покатиться в другую сторону. Но тут взорвался бензобак в самом снегоходе.

Мутанта отбросило. Он барахтался и издавал невнятные звуки. Старик валялся неподалеку. Его ружье улетело и воткнулось дулом в снег метрах в десяти. В ушах звенело, руки рефлекторно пытались перезарядить обрез, но пальцы не слушались. Гильзы падали в снег, пролетая мимо стволов, как мяч мимо ворот у косолапого игрока.

Тут я понял, что непонятная сила тянет лямку моего ружья. И поначалу возмутился, но, подняв взгляд, узнал Дембеля. В голове как-то сразу прояснилась. Рука выскользнула из ремня, и парень пошел к твари.

Поймав ее на одном из очередных перекатов, он выстрелил в затылок. Звук получился какой-то приглушенный. Или это я оглох? Скорей второе.

Сугробник еще поскреб лапами снег и замер. Я встал, поборов головокружение. Надо побыстрее валить отсюда. Пока еще кто не заявился на шум.

– Как мешок вскрывать, помнишь? – спросил я.

– Не ори, – буркнул в ответ Дембель. – Запомнил. Вчера ж объясняли.

Я вроде и не орал. Хотя ему, наверно, виднее.

– Ну иди, тренируйся, – то ли сказал, то ли подумал я и пошел проверять, жив ли старик.

Ему досталось сильнее моего – стоял ближе всех. Лицо деду опалило знатно. Я прихлопнул ладошкой медленно тлеющий полушубок.

– Не быть тебе, дед, донжуаном.

– Не очень-то и хотелось, – откашливаясь, просипел старик, не открывая глаз. – Синяки мужчину украшают.

– Дак то синяки, а не ожоги.

– Хрен редьки не слаще, – прокряхтел дед, когда я помог ему подняться.

Шатающейся походкой он дошел до ружья и повесил его за спину. Затем приложил к обожженному лицу снег.

– Бежим обратно, – скомандовал он и снова закашлялся.

– Закончил? – спросил я у Дембеля.

Тот утвердительно кивнул головой. Я собрал разбросанные патроны, схватил рюкзак и пошел за стариком. Дембель взял дедовскую сумку и догнал меня.

– Держи. – хотел он передать штуцер.

– На кой ляд оно мне без патронов сдалось? Неси теперь.

Спустя десять минут мы уже снова сидели у печурки, запивая пережитый стресс живцом.

– Может, по писярику? – предложил старик, доставая свою бутылку коньяка.

– Нет, – отказался я.

– Давай. Можно и по соточке, – подал голос Дембель.

Они разлили и выпили, не закусывая. Затем повторили процедуру еще раз, и только тогда старик шумно выдохнул.

– Лихо ты его, – сказал он.

– Сам не ожидал, – признался я. – Дембель тоже хорош, не растерялся.

– Угу, – подтвердил старик. – Боевое крещение прошел.

Дед достал из рюкзака аптечку.