Царство резных кукол

Пролог

Обеденный, хотя, правильнее сказать, пред ночной сон, был прерван бульканьем звонка мобильного телефона. Неприятное пробуждение сменилось ощущением прилива адреналина – такой знакомый, хоть и не всегда желанный, коктейль для нашего героя. Финансовый игрок, спекулянт, коллекционер… да кем он только не был в своей жизни, чтобы выжить в своей “респектабельной хрущевке” (своей- в рамках чудом одобренной ипотеки, и то, собственником он был всего-то квартиры), где потолок низкий, а мечты высокие, как ценники на антикварных книгах.

“Здра-а-явствуйте. Что на счёт заявки на 200 тысяч?” – голос Виктора звучал на грани деловой настойчивости и едва сдерживаемого отчаяния. Он знал, что в мире микрозаймов и онлайн-кредитования, где каждая цифра – это пешка в его бесконечной партии финансового тетриса, хотя сегодняшняя сумма может решить все. Закрыть старые долги, погасить проценты, которые, как стая назойливых мух, облепили его бюджет, и, возможно, даже останется на пару новых “жемчужин” для его “сокровищницы”.

“Да, Виктор, всё в порядке, заявку одобрили,” – голос молоденькой девушки, казалось, звучал из другого измерения, такого же спокойного и далекого, как звезды, которые Виктор иногда видел в названиях книг. “Просто проверьте онлайн-банк, деньги должны быть там.”

“Спасибо.” – Виктор практически подпрыгнул, чуть не сбив с ног старого скрипучего комода, который был единственным его соседом, не считай Шкаф. Он уже представлял, как эти 200 тысяч, словно чудо-кирпичики, идеально встанут на свои места в его финансовой конструкции, выравнивая все перекосы. Он быстро открыл приложение банка, его пальцы, привыкшие перелистывать пожелтевшие страницы, заплясали по экрану.

Но вместо ожидаемых пяти нулей, его взору предстали… Всего лишь 20 000. “Это шутка?” – Виктор ощутил, как его внутренний “финансовый тетрис” дал сбой, а кирпичики начали сыпаться в бездонную пропасть. Он уставился на экран, пытаясь понять, не ошибка ли это, не глюк ли операционной системы. Но нет, сумма была именно такой.

И тут, словно издеваясь, прямо на глазах, произошла вторая часть “фокуса”. Банк, видимо, решил, что 20 тысяч – это слишком много для такого умного человека и без всяких предупреждений, без единого уведомления, обратно в систему “уплыли” 12 000. Как будто их и не было.

“КАК?!” – Виктор не кричал, он издал звук, который мог бы исходить от разозленного, но весьма цивилизованного медведя, которому только что украли последнюю банку меда. Его внутренний мир, обычно похожий на аккуратно расставленную коллекцию книг, превратился в хаос. Его пальцы, нервно сжимавшие телефон, начали дрожать. “Я что, опять подписал какой-то документ, где в мелком шрифте написано “банк оставляет за собой право в одностороннем порядке списывать ваши деньги в пользу своего процветания”?”

Он бросился к своему “финансовому портфелю” – папке с договорами, которые он, конечно же, “внимательно” прочитал. Искал ту самую заявку, где фигурировали заветные 200 000. Нашел. “Договор потребительского кредита № [счастливое число-345-987],” – гласил заголовок. Он листал, искал, судорожно прокручивая в голове все условия. “…внесение залога по поручительству… право банка на удержание комиссий… процентная ставка… хм… ну, это же временно, пока не найду ту самую редкую книгу…”, – бормотал он себе под нос, ощущая, как начинается нервный тик.

“20 000 заем, 12 000 комиссии… Да ну не написано тут такого! это что, новый вид “финансового фитнеса”? Похудение бюджета на 60% за пару минут?” – Виктор начал психовать. Он метался по комнате, словно запертая в сокровищнице мышь. Каждая строка договора, казалось, издевалась над ним. “Срок кредитования: до полного погашения”, “Залог: ваше хорошее настроение”, “Возможность досрочного погашения: только если вы мошенник, пытающийся обмануть банк”.

В итоге, ощутив, что его нервная система трещит по швам, а потолок, покрытый невесть чем, начинает вращаться быстрее, чем его мысли, Виктор Андреевич принял единственно верное, по его мнению, решение. Он бросил телефон на продавленный матрас, накрылся тонким, когда-то шерстяным одеялом и решил, что самый лучший способ справиться с финансовым абсурдом – это попробовать снова нырнуть в серый, но хотя бы предсказуемый сон. Возможно, там, в его неоформленных кошмарах, он найдет ответ. Или хотя бы временно забудет о том, что его “бесплатные” 200 000 рублей превратились в жалкие 8 000, которые, к тому же, еще и проценты принесут. “Ну что ж,” – прошептал он, закрывая глаза, – “Лучше, конечно, помучиться… во сне”.

Хотя всё же последней мыслью героя, перед тем как провалиться в сон, была маленькая полемика о том, что может всё же лучше найти нормальную работу?

P.S. А впрочем, что такое “нормальная работа”, если ты уже успел подписать договор, где залогом служило “хорошее настроение”?

P.S.S. Впрочем, вряд ли “нормальная работа” умеет так виртуозно превращать 200 тысяч в 8.

А дальше Виктор уже не чувствовал своих мыслей, уплывая в такой знакомый, но каждый раз новый, сон.

Глава 1: Небо над озером

Ад наяву…

Туман… Я впервые вижу такой туман… Всеобъемлющий, густой, но от чего-то янтарно-жёлтый, словно сам рассвет решил заглянуть в ночную тьму, только с другой стороны. Повозка, скрипя и раскачиваясь, тянула моё уставшее тело, которое тупо пялилось в мутное небо.... Ни деревьев, ни полей, ни даже знакомого силуэта холма – только бесконечная влажная пелена, запах скошенной травы и тихий, едва уловимый, будто из другого мира, хрип извозчика, который проклинал ту погоду.

А ведь совсем недавно, пару часов назад, небо было чистым, чернильно-тёмным, усыпанным мириадами звёзд. Я помню, как каждая из них мерцала своим холодным, далёким светом, словно алмазная пыль, рассыпанная щедрой рукой.

И вот теперь, когда туман окутал землю, я всё ещё чувствую их присутствие. Холодное, далёкое присутствие, что обжигало разум своей недосягаемостью. И пускай они их не было видно, всё равно я чувствовал каждую небесную точку, как люди чувствуют на себе чужой взгляд, но от чего-то, я не чувствовал никакой тревоги, пока плыл, на своей импровизированной лодке, по течению из миллионов капель, под внимательным взором моих незримых спутников…

Странные ощущения не покидали меня. Этот туман, эта иллюзия полёта над звёздами… Казалось, мир вокруг стал зыбким, сотканным из снов и реальности. И тут сквозь монотонный скрип колёс и цокот копыт я услышал его. Резкий каркающий звук, который с каждой секундой становился всё громче и агрессивнее.

Я прищурился, пытаясь разглядеть что-то сквозь молочную пелену. Сначала мне показалось, что это просто ветер, который колышет ветви где-то рядом. Но звук был слишком отчётливым, слишком… злобным. А потом я увидел их.

В серой дымке, словно призрачные силуэты, метались вороны. Их было много, целая стая, и они набрасывались на что-то, что двигалось в центре их мрачного хоровода. Это была сова. Огромная, с широкими раскрытыми крыльями, она пыталась уйти от преследования, сжимая в своих лапах добычу, что и стала вороньим интересом.

Они набрасывались на сову с разных сторон, клевали её, хлопали крыльями и издавали пронзительные злорадные крики. Сова, казалось, была парализована страхом или, может быть, уже ранена. Она пыталась маневрировать, но вороны, словно стая разъярённых разбойников, не давали ей ни единого шанса. Её большие жёлтые глаза, которые я смог разглядеть даже сквозь туман, казалось, были полны отчаяния.

Я никогда не видел ничего подобного. Вороны – умные птицы, но, чтобы они так организованно и жестоко нападали на одну из самых сильных хищных птиц? Это было дико, первобытно, пугающе. Казалось, что сам закон джунглей, забытый в этой туманной дымке, внезапно напомнил о себе.

Я не мог отвести взгляд. Это была жестокая, но завораживающая сцена. Борьба за выживание, развернувшаяся в этой нематериальной, туманной реальности. Сова, ночной страж, пыталась увернуться от атакующих теней, но эти тени были быстры, многочисленны и полны неукротимой злобы.

Повозка медленно двигалась дальше, увозя меня прочь от этой дикой схватки. Но образ совы, загнанной стаей воронов в туман, остался со мной. А вместе с ним – какое-то новое, тревожное ощущение мира. Мира, где даже в кажущемся спокойствии и умиротворении таится неумолимая, беспощадная борьба. И где даже ночное небо, скрытое туманом, может стать свидетелем столь жестоких игр.

Туман не рассеивался, он только сгущался, окутывая меня призрачной янтарной дымкой. Я всё ещё чувствовал, что плыву по небу, а повозка – мой неуклюжий корабль. Но потом… потом появился новый звук, который постепенно стал пробиваться сквозь всё остальное. Не крик, не скрип, а какой-то глухой, низкий рокот, словно где-то далеко пели тяжёлые колокола.

Именно в тот момент, когда стая ворон яростно набросилась на сову, пытаясь одержать над ней победу, я услышал нечто, заставившее меня прислушаться. Это было не просто совпадение, не просто шум ветра. Вороны, увлечённые погоней, внезапно начали менять направление. Они словно искали новую добычу или, возможно, их внимание привлекло что-то другое, не менее важное.

Внезапно они сместились чуть левее, закружились в воздухе, и от этого движения, словно по мановению дирижёрской палочки, туман на мгновение рассеялся. И я увидел.

Там, где, как мне казалось, дорога просто петляла среди полей, в тумане отчётливо вырисовывался контур. И не просто контур, а влажный, блестящий от тумана край. Я понял – это река. Я всё это время ехал вдоль неё, даже не подозревая об этом. Её низкий рокот, который я слышал, теперь обрёл смысл – это было течение, уносящее воду куда-то дальше.

А потом, словно сама река решила показать мне свой путь, её воды, ставшие в этом месте более прозрачными, потекли быстрее. Я увидел, как она впадает в нечто гораздо более обширное и спокойное, похожее на огромное застывшее озеро, скрытое в той же янтарной дымке.

И там, посреди этого безмолвного водного простора, я увидел их. Два силуэта. Два человека, стоящих в воде. Не по грудь, а именно стоящих, как будто они были частью этого тумана, частью этого озера. Их фигуры были размыты, едва различимы, но само их присутствие там, посреди пустоты, посреди этого странного янтарного тумана, ошеломляло.

Вороны, словно исполнив своё предназначение, теперь кружили над этими фигурами, и их карканье стало каким-то торжественным, почти похожим на гимн. Они, эти птицы, ведомые своей природной яростью, невольно стали моими проводниками. Они показали мне, что скрывал туман: реку, озеро и этих двух странных неподвижных людей, стоящих в его зеркальной глади.

Вся прежняя иллюзия неба и звёзд померкла. Теперь я знал, что мой путь был более реальным и гораздо более загадочным, чем я мог себе представить. Где я? Что это за озеро? И кто эти люди, стоящие посреди него, словно стражи неведомого мира? Вопросы висели в воздухе, пока я снова не провалился в сон.

Глава 2: Деловая этика

Сердца в пыли веков, шепчут о ветре перемен.

Мир уже в крови, но кто-то жаждет сцен.

В театре, где царит лишь мор, а вера- пёсий вой.

Пока мы живы, молоды, – наш последний бой.

Однажды бесснежной зимой, в час убожественно скверной погоды, несколько человеческих фигур, словно тени, неспешно скользили по территории Концлагеря “Террикон”. Первый- молодой, худощавый, с ещё не угасшей, но уже заметно потускневшей искрой в глазах, человек, одежда чья, хоть и претендовала на деловой стиль, выглядела неуместно – как яркий, но выцветший лоскут, пришитый к поседевшему одеялу. Второй же из них, мужчина неопределённого возраста, одетый в серое пальто, строгое, доходящее до колен, с глухим воротом, плотно застёгнутое. Под ним виднелся тёмный, почти чёрный мундир, тоже безупречно подогнанный, с высокими глухими пуговицами. Низкие жёсткие ботинки, начищенные до тусклого блеска, облегали ноги. На руках были тёмные плотные перчатки.

Первым, в этой мрачноватой процессии, был знаменитый, в узких кругах, журналист Медон Тенев – гордый носилец титула “Журналист года”, регулярно появлявшийся в обложках глянцевых журналов и даже выступавший на бинародной конференции, какого-то там года, а рядом с ним шел Инспектор – молчаливый и серьезный, словно тень. Его мало кто замечал, за исключением тех, кто знал, что он – тот, кто держит все под контролем. Внутри лагеря его все звали по имени, но, если бы за его пределами о нём узнали, помнили бы его недолго.

Однородный серый пейзаж нарушила сторожевая башня, у подножия которой, как ни в чём небывало, стоял надзиратель, выкуривая сигарету.

Да, также следует отметить невероятную уникальность “Террикона”. Несмотря на то, что лагерь являлся самым большим в Неберии, имел три периметра колючей проволоки, под постоянным напряжением, почему-то никто не думал о погибших заключённых, которые, словно “вторая стена” облепили решётку первого периметра. Будто мёртвые пытались уберечь своих родичей от тех, кто смотрел на них по ту сторону “стен”

– У вас, кажется, заключённый убегает, – сказал Медон.

– Кажется, не убегает, – спокойно ответил надзиратель, докуривая сигарету.

– Так вот же, он почти у забора, по телам заберётся, да убежит, – продолжил Медон

—Хотел бы убежать, бежал бы быстрее. Сейчас просто на проволоке повиснет, да перестанет бежать, – уже туша ногой сигару ответил надзиратель.

– Ну, как знаете, как знаете…

Хромающий узник и вправду не сильно торопился на “свободу”. Беззвучный скрежет тока, проходящий через его тело, стал той последней, бесконечной какофонией, что разделила его на есть и был.

Однако Медон уже не придавал этому сильного значения. Яркий звон в ушах, раскручивающий вольфрамовую голову, не давал ему прочувствовать мир, будто играя с ним в юлу. Звон шёл долго, будто маленькую вечность, оставляя после себя туповатую боль, что не давала вспомнить, какую же важную миссию он выполнял в этом Богом забытом месте, пока одна кривая мысль всё же не смогла пробить пелену окутавшего его тумана: «Так… Интервью… Да… Закончим и сразу домой… Или в сауну?.. Да… Сложная дорога. Нужно будет отдохнуть»

Рассеявшийся в голове Медона туман помог разглядеть выскользнувшего к этой процессии, будто из тени, господина, перед которым, незамедлительно, расплылся в низком реверансе Инспектор. Медон, который ещё секунду назад ощущал себя лишь обрывком сознания, пытающимся удержаться на плаву, внезапно почувствовал, как в нём просыпается инстинкт, подсказывающий, что такое положение дел требует определённой реакции. Он не успел разглядеть лицо незнакомца, а потому постарался принять позу, которая отражала бы эту неопределённость. Не слишком низкий поклон, который мог бы показаться дерзким или неуместным, если бы незнакомец был менее значимой персоной. Но и не слишком высокий, чтобы не перейти границы уважения. Он слегка согнул ноги в коленях и наклонил голову, стараясь найти неуловимый баланс между должной почтительностью и сохранением собственного достоинства.

Наконец подняв голову, Медон смог рассмотреть человека, что будто клин вышиб головной туман. Перед процессией стоял высокий, хотя, скорее даже долговязый мужчина, одетый, несмотря на промёрзлую погоду, в чёрный пиджак, который будто впитывал и без того несуществующий дневной свет, и туфли на высокой платформе, из-за которых маркиз и терял свою хоть сколько-то человеческую пропорцию, превращая его из высокого атлета в подобие фонарного столба, который светил на прохожих своим бледным лицом, украшенным длинными, не естественно чёрными волосами, бледной кожей и глазами, которые, будто, постоянно были разными. Правый то ли фиолетовый, то ли карий, то ли коричневый глаз, прикрывал монокль. Левый же был полностью скрыт “шторкой” волос. Он улыбался.

Вглядываясь в этого престранного мужчину, Медон, наконец полностью размутив головную муть, подумал: «Ну и что это за шпиль межножной башни? С чего я взял, что он маркиз?»

Распрямившись, после уж слишком затяжного реверанса, Инспектор чеканно отчеканил:

– Приветствую Вас, достопочтенный маркиз, чем обязаны Вашему визиту? – голос был всё таким же твёрдым, дрожал только сам Инспектор.

Маркиз смерил собеседника приветственным кивком, но ответа не дав, обратился к Медону:

—Тенев Медон? Мы, вероятно, с вами не знакомы. Я маркиз-де-Андрес, но вы, если хотите, можете обращаться ко мне по титулу. – не отрывая свой монокольный глаз от Медона, маркиз продолжил, но уже чуть более твёрдым гласом – Не переживайте, генерал-лейтенант, сегодня я не по вашу душу. Слышал, что к вам в лагерь везут пленных, вот и хотел их немного послушать, но услышав издали Медона, не удержался от того, чтобы не посмотреть, хоть одним глазком на знаменитую имперскую прессу. – закончил он, рассплываясь в ещё более широкой улыбке, хотя, казалось бы, уже давно некуда.

Медон, всё ещё не определившись в социальном положении этого “маркиза” дал сдержанный, но в своей резкости дерзкий вопрос:

—Где вы служите? Я, хоть и не лично, знаю всю неберийскую аристократию, о вас же слышу впервые.

Не отрывая сверлящий глаз от всё больше и больше дрожащего Инспектора, маркиз, взяв несуразно длинную паузу, ответил:

– Я – министр добрых дел. – передёрнув свой глаз на Медона, он продолжил – Хожу, туда-сюда, людей опрашиваю Мы, знаете ли, в чём-то с вами похожи, только вот, если вы продаёте мысли людям, я эти мысли у людей скупаю. Обычно, ниже рыночной, но иногда бывает такой коллекционный эксклюзив… М-м-м… Ради таких моментов, мы с вами и работаем. – облизнув свои бледные губы, маркиз возобновил свой монолог – Эмоции, причём не обязательно свои – это есть тот эфир, что тянет нас, с вами в работу, неправда ли?

Уже не справляясь со взглядом Андреса, Медон посмотрел на Инспектора и ответил:

—Знаете, если вы так цените работу, я, с вашего позволения продолжил бы свою. – Отрезала пресса.

– Ах, так вы на работе? Я-то думал, что вы ищите в наших дивных краях вдохновения, чтобы написать об ужасных условиях лагерях. Зверских преступлениях против людей и человечества и, чтобы всех-всех-всех обличительно обличить, в своей статье!

Рассеиваясь эхом, задор заявления вышиб из ступора Инспектора, что до этого момента находился в анабиозе, он никак не мог понять в чём же обвинили Медона: в измене государственной политике или же в “какой-то” лжи.

– Что вы? Ваше сиятельство, вы читали работы нашей имперской прессы? Она полностью соответствует политическому течению. Животным- звериные условия. – Сделав небольшую паузу и окинув взглядом забор, увешанный телами, Инспектор продолжил – Тенев брал у меня интервью.

Маркиз потянулся. Потянулся протяжно, прохрустывая каждым позвонком, раскинув руки, словно скелет огромной птицы, прохрустел предплечьями, провернув голову против часовой харкнул в сторону докурившего солдата, который уже собирался подниматься на вышку. Закончив “разминку”, он кинул взгляд на главную “достопримечательность” «Террикона»– забор, металлический каркас которого уже нельзя была различить, среди сгоревших от напряжения людей. Ни то чтобы птицы, даже мухи стыдились слетаться к этому апофеозу. Чуть помрачнев, маркиз ответил, предвосхитив вопрос:

– О Боге говорили. – чуть улыбнувшись в моменте своего триумфа утвердил маркиз.

– И как же вы догадались? – не сильно скрывая иронию ответил Медон. Хотя, не удивиться проницательностью, точностью и уверенностью ответа ему далось тяжело.

—Ну, вопрос должен быть экзистенциальным, но в массе понятным. Бог- вещь относительная в восприятии, почти всем нравится. – резюмировал Андрес, – думаю, что вопрос мог бы звучать как-нибудь… В духе: «Скажите, господин инспектор, когда вы молитесь, вы просите Бога о прощении за то, что вам приходится делать? Или о силе, чтобы продолжать?» – заключил маркиз, чуть передразнивая ироничную манеру Медона

– Нет. Просто спросил его, верит ли он в Бога

– И что же он ответил?

– Ваше сиятельство, я ответил, что Бог благословил всех людей на борьбу за жизнь, против зла, а потому- есть абсолютная сила, что тянет всё государство вперёд. – выпалил чуть отдохнувший Инспектор.

Маркиз перевёл на него взгляд, заставив его обмякнуть сильнее, чем в какой бы то ни было момент до этого.

—Вы, кажется, на вопрос то не ответили. – чуть более снисходительно заметил Андрес.

– Да. В-верю. – уже чуть заикаясь закончил генерал-лейтенант.

В этом окончании слышались последние силы Инспектора. Он всегда тяжело переносил встречи с министром тайной канцелярии, но именно сегодняшняя встреча давила на него сильнее. Он буквально рвался на части, в тщетной попытке оградить Медона от этой ауры упорядоченного хаоса и попытке не сказать ничего лишнего, ведь он так и не понял в чём цель этого разговора, если маркиз приехал допросить пленных партизан.

—Вы свободны, Инспектор. А то уже время обеда, в макароны переборщили с маслом, могут размякнуть – улыбнувшись

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.