Кругосветное путешествие Кузи-Музи. Книга пятая

– Не знаю, – колибри была удивлена не меньше своей спутницы.

– А ты говорила, что он хороший и добрый, – начала выговаривать птичку Кузя-Музя. – Улетел, и даже не попрощался.

– Это на него не похоже, – недоумевала колибри.

– Ну вот! – снова захныкала Кузя-Музя. – Мне снова придется возвращаться обратно! Я столько времени потеряла зря, а все из-за тебя!

– Так уж из-за меня? – не уступала птичка. – Ты сама согласилась, чтобы я тебе помогла.

– Но ты сама это предложила, – не унималась Кузя-Музя.

– О чем спор? – прервал ссору вернувшийся тукан.

– Так, ни о чем, – Кузя-Музя поспешила вытереть слезы.

– А я тебе принес поесть, – тукан положил перед Кузей-Музей ветку, усыпанную красными ягодами.

– Спасибо, – Кузя-Музя позабыла про обиды и с удовольствием стала уплетать спелые ягоды. Они чем-то напоминали чернику и при этом отдавали земляникой и еще чем-то незнакомым. Тукан с колибри терпеливо ждали, когда Кузя-Музя насытится.

– Ну как? – поинтересовался тукан, когда Кузя-Музя проглотила последнюю ягодку. – Понравилось?

– Очень, – Кузя-Музя вытерла рот. – Я таких ягод никогда еще не видела.

– Тут ты и не такое увидишь, – улыбнулся тукан. – Ну? Готова?

– Готова, – насытившись, Кузя-Музя была готова продолжить путь.

– Ну раз так, – запищала колибри, собираясь лететь обратно, – я вам больше не нужна. Всего хорошего!

– До свидания! – Кузя-Музя помахала вслед улетавшей птичке. – Спасибо за помощь!

Колибри что-то прощебетала в ответ, но ее голосок утонул в шелесте листьев.

Колибри улетела. Кузя-Музя осталась наедине с туканом.

– И что же мне с тобой делать? – раздумывал тукан, внимательно разглядывая свою спутницу. – Летать ты не умеешь. А на своих коротких ножках ты за мной не угонишься.

– Не угонюсь, – согласилась Кузя-Музя.

– Ну и как мне с тобой быть? – продолжал тукан.

– Не знаю, – растерянно пожала плечами Кузя-Музя.

– Вот и я не знаю, – прохрипел тукан. – Хотя… – Он еще раз придирчиво осмотрел свою спутницу с ног до головы. – Я смотрю, ты ростом маленькая.

– Ну и что из этого? – обиженно проговорила Кузя-Музя. Она не любила, когда ей делали замечания по поводу ее роста.

– А это как нельзя кстати, – тукан важно расхаживал вокруг. – Я бы мог перенести тебя в своем клюве, если ты, конечно, не слишком тяжелая.

– Я не тяжелая, – заверила тукана Кузя-Музя. – Вот только…

– Что вот только? – не понял тукан.

– Вот только твой клюв выдержит ли меня?

– Мой клюв? – тукан гордо вскинул голову. – Мой клюв все выдержит. Только у меня будет одна просьба.

– Какая просьба?

– Не разговаривать со мной во время полета. Как бы я тебя ненароком не выронил.

– Хорошо. Я не буду разговаривать.

– Да… – тукан не торопился. – А высоты ты не боишься?

– Не боюсь. Полетели скорей, – Кузя-Музя подгоняла неторопливого тукана. Ей не терпелось поскорее выбраться из леса и найти хоть кого-нибудь, кто бы подсказал, как ей отыскать дорогу домой.

– Ну полетели, – тукан подхватил Кузю-Музю за шиворот, взмахнул крыльями и устремился: вверх.

Кузя-Музя не ожидала, что такая на первый взгляд неповоротливая птица может так грациозно и быстро летать. Вначале у нее закружилась голова, но вскоре это прошло. Было немного неудобно болтаться в воздухе, но выбирать не приходилось. Да и пожаловаться Кузя-Музя не могла. Помня об обещании не разговаривать, она еле сдерживалась, чтобы чего-нибудь не сказать. А тукан нес отважную путешественницу прямо к солнцу, ловко петляя среди переплетенных веток деревьев. На одном дереве Кузя-Музя заметила очень красивые цветы, которые росли прямо на ветках. Их корни свешивались с ветвей, словно длинные нити.

– Никогда не видела, чтобы растения росли прямо на деревьях, – удивлялась про себя Кузя-Музя. – И как они умудряются расти без земли? Ведь у них корни висят в воздухе. И чего только не увидишь в этой Африке! А хорошо с одной стороны, что я снова попала сюда. Ведь если бы я села в другой самолет, то никогда не увидела бы странных цветов, растущих на деревьях, не познакомилась с крохотными колибри и туканом, у которого клюв больше его самого. Хотя дома все равно лучше.

Кузя-Музя смахнула набежавшую слезинку и снова принялась разглядывать, что творилось вокруг. Вскоре они без особых приключений добрались до опушки леса. Кузю-Музю немного укачало, и она с трудом понимала, где находится.

– Ты не уснула? – спросил тукан, бережно опуская свою ношу на одну из веток.

– Разве тут уснешь, – попыталась пошутить Кузя-Музя, – когда тебя болтает из стороны в сторону.

– Ну извини, – прохрипел тукан. – Я по-другому не умею.

– Спасибо и за это, – Кузя-Музя нежно обняла птицу. – Если бы не ты, я бы и не знаю, сколько мне пришлось бы еще плутать в этом лесу.

– В джунглях, – поправил ее тукан.

– Гед? – не поняла Кузя-Музя.

– В джунглях, – повторил тукан. – Этот лес называется джунгли.

– Я запомню, – проговорила Кузя-Музя.

– Тебе туда! – тукан кивнул головой на раскинувшуюся впереди равнину. – Там тебе точно кто-нибудь подскажет, где твой дом. А мне пора возвращаться.

– А ты разве не проводишь меня дальше? – удивилась Кузя-Музя.

– Нет, – тукан отрицательно покачал головой. – Мне пора домой. Я ведь никогда не покидаю джунглей. Там моя семья. Там мой дом.

– А мой дом еще очень далеко! – грустно вздохнула Кузя-Музя.