Эра феминизма

– Ну ладно, если не хочешь, тогда не говори. Скажи про таблетки, что ты там про них говорил – поинтересовался я, памятуя о недавнем разговоре про таблетки, про которые я так и не понял, что Вася имел в виду.

– Таблетки, что тебе будут предлагать медсестры, ты бери, но не заглатывай. Наши специалисты провели химический анализ этих таблеток, и, выяснили, что они влияют на снижение тестостерона. Подобные выводы сделали и специалисты других центров сопротивления, разбросанных по всей России. Мы думаем, что эти таблетки были специально разработаны, чтобы подавить мужское начало и контролировать эмоциональность мужского населения. Одним словом, как выйдем на свободу, ты все сам поймешь.

После этого разговора мы общались на общие темы, которые неизменно заворачивали в тему о необходимости сопротивления режиму, как единственного способа выживания мужского населения, под которым Вася подразумевал настоящих мужчин, а не подкаблучников и женоподобных мужчин, находившихся под полным контролем женщин. Если термин «подкаблучники» был более – менее понятен, то термин «женоподобные мужчины» в понимании Васи имел более обширное содержание, нежели то содержание, которое можно было себе представить из этого словосочетания. Но, об этом не так сразу. Заинтересовало меня и понятие «мужские идеалы», что интересно Вася подразумевал под ними. Несмотря на множество вопросов, я не стал донимать своего новоиспеченного друга, если так можно сказать, и решил дождаться момента, когда все увижу своими глазами. Правда, я так и не понимал, зачем нужно бежать из больницы, ведь по любому тебя отпустят, когда полностью восстановишься. Как покажет время, это было одним из моих заблуждений.

Помимо общения с Васей, другим моим «развлечением» был курс интенсивной реабилитации, который, как выше сказал, был несколько странноватым. Когда в палату принесли телевизор, я наивно подумал, что наша медицина не только гуманная, она просто великолепная, что создает такой комфорт для больных. Это было моим очередным заблуждением. Телевизор стал началом курса реабилитации, в рамках которого пациент должен был смотреть утренние телепрограммы на женскую тематику, читать ежедневные проправительственные газеты и участвовать в семинарах по социализации, а также совершать пешие прогулки по парку, прилегающему к больнице и огороженному от остального мира забором с колючей проволокой. Любопытен тот факт, что на пешие прогулки выделялось всего два часа, из чего следовал вывод, что эта часть курса реабилитации, которую я назвал «физиологической», была менее значимой, нежели «пропагандистская» часть реабилитации.

Что до телепрограмм, газет и семинаров, то от пациента в первую очередь требовалась активность, а затем понимание и усвоение идеалов феминистского общества. Иначе говоря, просматривая телепрограмму или газету, ты должен, если не запомнить все услышанное и прочитанное, то уловить суть, чтобы затем ответить на семинаре по социализации, выполняющим закрепляющую функцию. Все показываемые по телевизору программы говорили об одном, что женщины – это высшие существа, созданные по образу и подобию Божьему, а мужчины не что иное, как существа низшего порядка, созданные лишь с одной единственной целью – удовлетворять женские нужды. Вот, к примеру, в одной программе с психологическим уклоном делался акцент на универсальности женского организма, приводимой в этой программе в качестве аргументации всевластия феминисток. Женщина способна выполнять множество работ, как – то уборка, стирка, приготовка еды и воспитание детей, уже не говоря о богатстве эмоционального мира женщин и буднях на трудовом фронте. Мужчины же, в силу скудоумия и эмоционального паралича в своих возможностях ограничены, поскольку их интересы лежат исключительно в трех измерениях, – работа, диван и телевизор. Все остальное, а это водка, рыбалка, охота, гараж и машина, прилагались в качестве дополнительных атрибутов образа жизни мужчины, живущего в каком – то своем, оторванном от реальности мирке. Или вот еще передачка, но уже с сексуальным уклоном. Ведущая, на вид добропорядочная тетка, совершенно серьезно говорила, что мужчины – это прямые потомки прямоходящих приматов, а мужские гениталии примитивны, не совершенны и ничего общего не имеют с эстетикой. Совершенно обратное она говорила о женщинах, что это внеземные создания, что все женщины – это потомки высокоразвитой инопланетной расы, а женские гениталии – это плод божественного вмешательства в человеческую природу. Помню, в первое время все эти программы вызывали у меня смех, если учесть, что у меня были несколько иные представления о происхождении мужчин и женщин. Затем смех сменился улыбкой, а затем пришло равнодушие, такое отупляющее, что на любую женскую программу я реагировал ровно и нейтрально, без каких – либо эмоций.

Подобные эмоции я ощущал и при чтении проправительственных газет, на страницах которых речь шла почти исключительно о женщинах и всего того, что обычно ассоциируется с женским миром. Это мода, фитнес, диета, кулинария, вышивка, гороскопы, женская литература, женская психология и многое другое, тогда как о мужчинах говорилось лишь отрывочно, и только в негативном ключе. Что мужчины, в силу своей умственной и эмоциональной ущербности, это подлые, жестокие, эгоистические создания, не приносящие в этот мир ничего, кроме хаоса и ужаса войн. Как подтверждение, в газетах приводились статейки об очередной трагедии, когда мужчина зарезал в пьяном угаре женщину или обобрал старушку по пути в магазин, при этом отправив ее на больничную койку. Все эти статейки, как правило, подытоживались строками о справедливом воздаянии преступнику в виде тюремного заключения или усиленного курса реабилитации. Что это за усиленный курс реабилитации, я узнаю несколько позже. Из всего увиденного и прочитанного я сделал вывод, что все средства массовой информации находились в руках женщин, и, этот вывод, по сути, подтверждали слова Васи о женской оккупации правительства и Конгресса. У меня было стойкое ощущение, что мужчин вообще нет, их словно вычеркнули из жизни общества, и они находятся в резервациях. Эта мысль, как, оказалось, была правильной, но, лишь наполовину.

И, наконец, семинары по социализации, которые, скажу я вам, были специально заточены под газеты и телепрограммы курса реабилитации. Как – то на днях просмотрел очередную женскую программу, в которой говорилось о недопустимости возврата к брачным отношениям, рассматриваемых в качестве инструмента угнетения женщин. На семинаре, в присутствии женщины – психолога, я должен был высказать свое мнение относительно сюжета этой программы, после чего специалист провела разъяснительную беседу, указывая на мои недочеты от просмотра программы. Специалист мыслил теми же категориями, что и участники программы. Так, сказав про то, что брак – это союз двух любящих, равноправных партнеров, основанный на взаимном уважении и разделении функций по дому в соответствии с гендерной принадлежностью, и что отрицание брачных отношений это конец цивилизации, психолог меня поправила, что это неправильное мнение. Брак – это форма угнетения женщин, придуманный мужчинами с одной лишь целью – держать женщин под контролем, и только освобождение от брака есть начало освобождения женщины от ненавистных пут патриархата, которыми она была опутана с незапамятных времен. Слава Богу, что мы прошли этот этап, и теперь в обществе восторжествовала справедливость… в этот момент я перебил психолога, что было легкомысленно с моей стороны, и, было попытался отстоять свою точку зрения. Как потом Вася мне объяснил, подобная самостоятельность мышления чревата, ибо психолог по окончании курса реабилитации составляет заключение, от которого зависит твоя дальнейшая судьба. Либо ты выйдешь из больницы как полноценный член феминистского общества, принимающий идеалы феминистского общества, либо останешься в больнице и должен будешь пройти усиленный курс реабилитации, призванный сделать из человека того самого полноценного члена общества. На мой вопрос, что за усиленный курс реабилитации, Вася ответил, что это лошадиная доза тех самых таблеток по снижению тестостерона в крови, вводимая в человеческий организм внутривенным способом. Как правило, такие курсы прописывают людям, чья благонадежность находится под серьезным сомнением. Он еще не социально опасный для общества человек, но уже на пути к этому статусу. Чтобы избежать такой трансформации, власть прибегает к таким вот усиленным курсам реабилитации. После таких курсов любой становится мягким и пушистым, не способным ни на выражение самостоятельных мыслей, ни на выражение эмоций, ну, в общем, человек становится самым настоящим овощем. Услышав слова про социально опасных людей, я не мог не поинтересоваться, что они из себя представляют. Из разъяснений Васи выходило, что «социально опасные элементы общества» это те, кто состоит в оппозиции власти, например, сопротивленцы, к которым собственно Вася и относился. Например, если тебя поймают за каким – то противоправным занятием, например, за распространением антиправительственных листовок или занятием в тренажерных залах, то за этим последует наказание в виде стерилизации. Если кого убил или изнасиловал, то стерилизация и тюремное заключение в одном флаконе. Одним словом все не объяснишь, все зависит от тяжести проступка. После всего услышанного я сделал вывод, что в феминистском обществе имеется три меры наказания, это усиленный курс реабилитации, стерилизация, и тюрьма. Ах да, еще обычный курс реабилитации с его таблетками по снижению тестостерона в крови и программой из телепередач, газет и семинаров по социализации, рассматриваемый в феминистском обществе в качестве профилактики преступлений. Что же до психолога, то после разъяснений Васи, всякое желание перечить специалисту у меня отпало. Я говорил все, что от меня хотели услышать, с удивлением открыв в себе способность к конформизму.

– Ну как, готов? – спросил меня Вася таинственным голосом, при этом хитро улыбаясь, словно что – то замыслил недоброе.

– К чему? – ответил я, не понимая, к чему я должен быть готов.

– Ну, похоже, курс реабилитации нормально тебе промыл мозги, раз ты забыл про бегство, – ответил Вася с ироничной улыбкой, и добавил, – Мои друзья по сопротивлению все подготовили, за забором ожидает машина, есть одежда, деньги, остается улучить момент и сбежать, желательно в вечернее время. Нет, ты, конечно, можешь остаться, и, дождаться завершения курса реабилитации, чтобы выйти за ворота больнички без проблем. Правда, не ручаюсь за положительное заключение психолога, ты уже на заметке, раз однажды обозначил наличие собственного мнения, отличного от мнения психолога.

– Наверное, ты прав, Вася, пора дергать, да и с физиологией у меня все в полном порядке, – ответил я несколько неуверенно, размышляя о том, что меня ждет за стенами больницы.

Несмотря на сомнения, я принял единственно правильное решение, по крайней мере, мне так казалось – бежать из больницы, пугавшей меня некоторыми странностями. Скажу я вам, наша больница была полна странностей. Так, помимо особенностей курса реабилитации мое внимание привлекло два обстоятельства. Во – первых, это отсутствие женщин среди пациентов, и во – вторых, все врачи были исключительно женщинами. Собственно говоря, не было в больнице и медбратьев, только одни медсестры. Мужчин можно было заметить среди санитаров, уборщиков и охранников. Такое было ощущение, что мужчины – врачи перевелись, а женщины перестали болеть. На мои вопросы Вася отвечал односложно, – придет время, сам все узнаешь. Возможно, на мое решение о бегстве подтолкнула мысль, что я мог остаться без поддержки Васи, ставшего моим другом. Такая перспектива меня отнюдь не радовала.

Дождавшись вечера, мы с Васей отправились в парковую зону, притворившись прогуливающимися на вечернем воздухе. Достигнув самой удаленной точки парка, мы мелкими перебежками добежали до забора, в один прыжок запрыгнули на забор, после чего принялись перерезать колючую проволоку типа спирали Бруно. Данный тип колючей проволоки еще больше утвердил меня в мысли, что наша больница отдаленно напоминала тюрьму, бегство из которой было правильным решением. Справившись с проволокой, мы спрыгнули на обратной стороне забора и побежали к машине, припаркованной тут же, в нескольких метрах от забора.

Переодевшись, мы поехали по вечерним улицам Москвы в направлении квартиры, снятой друзьями Васи на городской окраине. Обычная двушка, в обычной хрущевке, все для того, чтобы не привлекать внимания. Что до Москвы, то за двадцать лет город сильно преобразился, появилось множество новых небоскребов и торговых центров, но в первую очередь в глаза бросалось обилие наружной рекламы. Все эти ситилайты, билборды, баннеры и протяжки пестрели изображениями предметов роскоши, вроде бриллиантов и автомобилей премиум – класса, а также предметов парфюмерии, косметики и женского гардероба. Если на рекламе присутствовала женщина, то она имела строго деловой стиль, ни одного намека на сексуальность, или классический вариант стиля унисекс. Касательно изображений мужчин, то они представлялись в негативном свете, либо алкоголик, держащий в руке бутылку и имеющий непотребный внешний вид, либо наркоман, соответственно держащий в руке шприц. Все эти образы, слишком однообразные и карикатурные, сопровождались рекламными слоганами, вроде того, как «Будущее за женщинами», «Увидишь мужика, дай ему пинка» и «Женщина без мужика – все равно, что собака без пятой ноги». Упоминание про собаку без пятой ноги меня несколько рассмешило, как впрочем, и другие рекламные слоганы, говорившие о своеобразном юморе рекламщиков. Спустя несколько часов, когда я попаду в один неприятный переплет, я перестану реагировать с юмором на подобные рекламы, поняв всю серьезность положения, в которое попали мужчины нашей страны. Еще мое внимание привлекло и обилие словечек, применяемых по отношению к мужчинам. Так, на большинстве рекламных плакатов, преподносивших мужчину в образе пьяницы и наркомана, упор делался на слове «мужик». Конечно, встречались и другие слова, такие, как «мужчинка», «мужечеловек» и «мужеподобие», но их по сравнению со словом «мужик» было немного. Вместе с тем, кроме этих «мужских» образов, на мои глаза попадались и другие мужские образы, которые можно было назвать «мужскими» только с большой натяжкой. Мужчины, или точнее говоря, женопоподобные создания мужского пола, глядевшие с баннеров и билбордов пустым, равнодушным взглядом, рекламировали предметы парфюмерии, косметики и прочих атрибутов женской красоты. Женоподобный образ этих мужчин подчеркивали макияж, прическа и одежда в стиле унисекс, из – за которого не всегда было понятно, кто на тебя смотрит с рекламного щита. Лишь приглядевшись, можно было разобрать мужские черты лица и мужские пропорции тела, а так, издалека, как говорили в моей прошлой жизни, «без бутылки не разберешься».

Глава II

Осознание

У некоторых людей есть такая особенность, как просыпаться рано, в часов шесть – семь. Как правило, такая особенность наблюдается у стариков и людей с синдромом жаворонка, а еще у тех, кто просыпается от ощущения, что спит в чужой квартире, в чужой постели. Просыпаешься вот в таких условиях, и, сразу же ощущаешь дискомфорт, хочется по быстрее домой, в свою родную квартиру, в родную до боли домашнюю атмосферу. Двадцать лет назад моя жизнь круто изменилась, моя жена погибла, я впал в многолетнюю кому, а наша квартира, которую мы не успели приватизировать, перешла к государству. И вот, спустя двадцать лет, находясь в чужой, обшарпанной квартире, полной посторонних запахов, я ощущал самый настоящий дискомфорт.

– Что – то рановато проснулся – сказал Вася, бодрый вид которого говорил о том, что он встал задолго до меня.

– Да не спится что – то, плохо адаптируюсь к новым условиям, – ответил я, после чего добавил, смеясь, заметив, что Вася что – то пишет на бумажном листе, – Завещание пишешь?

– Для тебя стараюсь, чтобы ты не нароком не потерялся в новых реалиях, – с иронизировал Вася.

– Ну, это похоже на какой – то план действий, прямо все по пунктам, – сказал я, подойдя к Васе и взглянув на его писанину.

– Почти угадал, это твоя инструкция по выживанию в феминистском обществе, – расхохотался Вася, показывая мне недописанный листок бумаги.

– Ну, вот еще, инструкция, мы что, в диком обществе живем? – спросил я, беря в руки инструкцию, и тут же улыбнулся от прочтения первого пункта, в котором говорилось об улыбке, как непозволительной роскоши.

– Зря так реагируешь, общество наше действительно дикое, и у власти настоящие бестии, а ты, если не запомнишь инструкцию, будешь выглядеть сущим ягненком и тебя быстро загребут в полицию, – ответил серьезно Вася, взявший у меня обратно инструкцию, чтобы ее дописать.

Скажу я вам, Вася полностью оказался прав, говоря, что без соответствующей подготовки нельзя выходить на улицу. Правда, его инструкция мне не очень помогла, но об этом не так сразу. Написав до конца инструкцию, Вася собрался по делам в центр сопротивления. На все мои вопросы, что из себя представляет этот центр сопротивления, он отзывался односложно, – одного слова мало, надо видеть своими глазами. Вместе с тем, взяв в руки законченную инструкцию, не имевшей заголовка, я поймал себя на мысли, что написана она обстоятельно, что еще раз подтверждало хорошую осведомленность Васи. В полном виде инструкция выглядела следующим образом:

1. Не улыбаться женщинам, что может быть воспринято как проявление мужского шовинизма.

2. Не предлагать женщинам помощь, включая предложения о переводе старушки через улицу и спуске/подъеме коляски с ребенком, что будет воспринято как проявление мужского шовинизма.

3. Не уступать женщинам места в транспорте, что будет воспринято как проявление мужского шовинизма.

4. Не проявлять в отношениях с женщинами излишних эмоций, что будет воспринято как ослабление действия препарата по снижению тестостерона в крови.

5. Не вести разговоры на чисто мужские темы, включая разговоры про рыбалку, охоту и спорт, что будет воспринято как ослабление действия препарата по снижению тестостерона в крови.

Дождавшись отъезда Васи, я решил выбраться на улицу, а в качестве предлога, ну если бы он заметил мое самовольную отлучку, я выбрал необходимость покупки продуктов в местном магазине. Правда, такой необходимости не было, в холодильнике было достаточно продуктов. Просто мне хотелось прогуляться по городу, ощутить запах городского воздуха и проникнуться шумом города. Вооружившись инструкцией, точнее говоря, запомнив ее содержание, я отправился в магазин. Выйдя из подъезда, я тут же встретился с местными старушками, о чем – то бойко переговаривавшихся на скамейке у подъезда.

– Здравствуйте! Доброго вам утречка! – поприветствовал я старушек, и тут же осекся, вспомнив про четвертый пункт инструкции, гласивший, что не надо проявлять излишних эмоций по отношению к женщинам. Но, судя по реакции, три из четырех старушек посмотрели на меня таким внимательным, одобрительным взглядом, что я даже засомневался, а не является ли инструкция по выживанию в феминистском обществе полным бредом. Как покажут последующие события, инструкция Васи не была бредом. Из четырех старушек только одна, словно волчица, зыркнула в мою сторону своим свирепым взглядом.

– И тебе доброго утречка, милок! – хором ответили три из четырех старушек, а четвертая, что с взглядом волчицы, как будто что – то проговорила, но я не расслышал.

– Скажите, пожалуйста, где находится магазин? – спросил я, улыбаясь, снова нарушив инструкцию Васи, но мне уже было все равно. То ли свежий воздух на меня подействовал, то ли приятные лица старушек, не знаю.

– Если напрямки, то будет квартала два, милок, – ответила одна из старушек.

– Благодарствую! – ответил я, снова не удержавшись от улыбки, и, направился в магазин, по пути к которому раздавал улыбки налево и направо. Я не видел, как за мной люди останавливались и смотрели мне в спину, качая головами, но я слышал за спиной голоса, торопливо проговаривавшие название улицы и номера домов. Изначально я этому не придал значения, как не придал значения и той старушке с взглядом волчицы.

– Давайте помогу! – сказал я одной женщине с коляской, открывая перед ней дверь в магазин, чем привлек внимание охранника и двух кассиров, вперивших в меня взгляд, полный изумления.

Пока я ходил по магазину, за мной следовал охранник, соблюдавший определенную дистанцию и активно с кем – то переговаривавшийся по своей рации. Мне было непонятно, то ли он действительно подозревал во мне воришку, то ли он тупо отрабатывал свой хлеб, показывая, что его наличие в магазине просто – таки необходимо. Наверное, часто видели такую картинку, когда вот такой молодец, ростом под два метра, шастает от безделья по магазину, и нет – нет обозначает свое присутствие, свою нужность, следуя за каким нибудь покупателем. Причем непонятно, по какому критерию он выбирает себе «жертву», в качестве которой может выступить как гопник, так и человек, вполне благопристойного вида. В такие ситуации я и сам попадал, когда вот такой тип за тобой увязывается, и ты теряешься в догадках, что не так? Но, это длится только мгновение, потом, в зависимости от настроения, появляется азарт, хочется поиграть в прятки и, ты играешь в прятки между стеллажами магазина, заставляя охранника поволноваться. Похоже, охранники за десять лет ни черта не изменились. Пробыв в магазине минут десять, я направился к кассе, расплатился и, уже при выходе, услышал за спиной шум. Обернувшись, я увидел, как тот самый охранник бежит ко мне и внезапно падает, натолкнувшись на коляску той самой женщины. Как мне показалось, женщина сделала это специально, и, как подтверждение моей догадки ее глаза, словно говорившие: «Бегите, бегите!» Не до конца понимая, реальность ли это, или бред, я вышел быстрым шагом на улицу и направился в обратный путь, но, завидев много людей, кучковавшихся на пути моего маршрута, я заподозрил неладное. В эту секунду я понял, что та старушка с волчьим взглядом и те голоса, произносившие за моей спиной название улицы и номера домов, это были сигналы того, что я не соблюдаю инструкцию Васи. Посмотрев по сторонам, я заметил автобусную остановку, к которой и направился с мыслью проехать два квартала на автобусе, тем более наш дом находился вдоль магистрали на второй линии.

– Один билет, – сказал я женщине – кондуктору как можно более нейтрально, и тут же сел на свободное место, пытаясь собраться с мыслями.

– Следующая остановка Ипподромная, – отозвался в динамике безразличный женский голос.

– Подскажите, пожалуйста, этот маршрут идет по прямой или куда нибудь поворачивает? – спросил я у кондуктора как можно более равнодушным голосом, но та к моему удивлению сразу не ответила, а взглянула на меня из – под очков таким колючим взглядом, что меня всего проняло. Обратили внимание на мое обращение и пассажиры автобуса, смотревших на меня так, словно оценивали товар в магазине игрушек. Ну, знаете, бывают такие бесцеремонные пассажиры, которые вместо того, чтобы смотреть в окно, смотрят на пассажиров, обделяя себя радостью от просмотра мелькающих за окном городских пейзажей. Как правило, смотрят на стоящих, оценивая их с головы до ног, причем без особого разбора. Нет, я еще могу понять, когда объектом внимания является фотомодель с обложки модного журнала, или импозантный мужчина, напоминающий известного киноактера, но когда все без разбора, я этого не понимаю! У многих из таких пассажиров в глазах одно – любопытство, у еще большего количества читается тупость, такая пустынная и безграничная, как тундра. Похоже, как и в случае с охранником в магазине, люди за десять лет ничуть не изменились. Как потом узнал, Вася не все прописал в инструкции, в частности, он забыл упомянуть о вежливости, которая тоже привлекает внимание, выдавая с головой человека если не образованного, то более – менее культурного, придерживающегося принятых в обществе правил поведения. В феминистском обществе с его потребительским культом, человека с культурным багажом воспринимали как угрозу, как человека, способного на самостоятельное мышление и потому менее податливого влиянию рекламы, продвигающей идеалы потребительского общества. Такие люди воспринимались как потенциально опасные члены общества, и соответственно, по отношению к таким людям велась профилактическая работа в виде курса реабилитации. Странно все это было слышать от Васи, ведь словосочетания типа «подскажите пожалуйста» или «будьте любезны», по сути, были проявлениями этикета, обычными выражениями любезности, не всегда говорившими об интеллектуальном уровне человека. Но, это были реалии современной России, и, с ними оставалось только мириться, либо бороться, вступая в ряды сопротивления, о котором я пока еще толком ничего не знал.

– Прямо едет! – ответила грубовато кондуктор, продолжая на меня смотреть из – под очков, при этом протянув руку к поручню, где располагалась красная кнопка, сигнализирующая водителю о необходимости остановки автобуса.

– Большое вам спаси… – отозвался я, не закончив фразу от боли, когда от резкого торможения автобуса одна женщина случайно наступила на мою ногу, и тут же добавил, – Садитесь пожалуйста, я уже выхожу!

После этой фразы кондуктор выхватила свисток и что мочи засвистела в него, призывая на помощь полицию и одновременно держа меня за рукав. Женщина, которой я предложил свое место, ухватила другой мой рукав и также во все горло призывала полицию. Вслед за этим зашумел весь автобус, пассажиры которого, словно сорвавшиеся с цепи собаки, пришли в неистовство от наглости человека, позволившего себе шовинистические замашки. Это было настоящее сумасшествие, когда за предложение женщине занять свое место, толпа готова была порвать человека на куски. В прежние времена это предложение воспринималось как должное, а мужчина, сделавший подобное предложение, воспринимался как воспитанный человек.

– Тащите его наружу, наружу тащите! – прокричала женщина – водитель автобуса, уже выскочившая из своей кабины и бежавшая к средним дверям, по ходу набирая по мобильнику чей – то номер, видимо звонила в полицию. Вместе с тем, призывать толпу, чтобы меня вытащили наружу, в общем – то не надо было. Меня мигом вынесли из автобуса, поставили на ноги и стали отпускать в мой адрес оскорбительные словечки, вроде таких, как гад, негодяй, недобиток, дегенерат и шовинист. Все эти оскорбления сопровождались пинками и подзатыльниками, причем особенно усердствовали вполне приличные с виду женщины. Если до конца быть честным, на меня бросились не все пассажиры автобуса, были и такие, которые остались на месте, прикинувшись спящими, среди которых были как мужчины, так и женщины. Да и среди тех, кто меня избивал и оскорблял, активных было всего немного, другие же подавали вид, что проявляют праведный гнев. Вместе с тем, закрыв голову руками, я терпел избиение и унижения, размышляя об изменчивости человеческой природы, как внезапно услышал сквозь шум толпы знакомый голос.

– Семен! Прыгай в машину! – крикнул Вася из машины, медленно катившей вдоль магистрали, после чего из машины выскочили крепкие парни и покидали в сторону толпы взрывпакеты, внеся в ряды сторонников феминистских идеалов панику. Воспользовавшись этим, я метнулся в сторону машины и буквально нырнул в окно, а вслед за мной в машину прыгнули и крепкие парни.

– Здорово Вася! – выпалил я, улыбнувшись во всю ширь своего рта, и добавил, – Что так долго – то? Наверное, ждал, что меня грохнут?

– Да нет, не ждал, просто мимо проезжал, смотрю, знакомая физиономия, и вокруг толпа беснуется, ну как – то несправедливо, один против целой толпы. А если серьезно, то я о тебе по радио услышал, мы на полицейской волне сидим, на всякий случай мониторим ситуацию. Скажу тебе, ты стал настоящей звездой эфира! За то время, что ты прошел от дома до магазина, в полицию поступили десятки звонков о подозрительной личности, на задержание которой выехало несколько экипажей полиции. По приметам я понял, что речь идет о тебе, отчего мне пришлось срочно собрать парней и ехать на выручку. Благо, что наш район находится на отшибе, а ближайший участок полиции располагается от нашего дома дальше, чем наш центр сопротивления. Кроме того, в народ уже пошла история о бесстрашном герое, бросившим вызов феминистскому обществу с его лживыми идеалами. Что ты там еще такого сделал, что о тебе уже весь район говорит? – спросил Вася с заинтересованностью в голосе, поскольку давно такого не видел, чтобы один человек всколыхнул общественное мнение. Нет, конечно, раньше такое тоже случалось, но, как правило, общественное мнение подготавливалось заранее. Проводилась агитационная работа, распространялись листовки, в эфир запускались нелегальные видеоролики и радиопередачи, имевшие одну цель, – показать лживость феминистских идеалов и привлекательность маскулизма, – идеологии и общественного движения, выступавшего за устранение дискриминации мужского населения в условиях победившего в России феминизма.

– Если честно, не знаю, Вася, – ответил я, вспоминая все подробности похода в магазин. Как потом окажется, историю о бесстрашном герое запустила та самая женщина с коляской, предотвратившая мое задержание в магазине. Она относилась к категории здравомыслящих женщин, для которых идеи феминизма были чужды, но из – за повальной шизофрении, охватившей женское население после войны, была вынуждена притвориться феминисткой, чтобы не потерять всех благ матери – одиночки, предоставляемых феминистским режимом. Она успела застать те времена, когда были нормальные человеческие отношения, когда не было негативного отношения к бракам, и когда не было перекосов во взаимоотношениях полов вроде того, что каждый сам по себе и оказывать нормальную, с точки зрения традиционного, патриархального общества, поддержку женщинам, воспринимается как унижение женщины. Как позднее я узнаю, таких, как она, в женской среде было немало. Но, за отсутствием вожаков, недовольство феминистским режимом в женской среде находилось в зачаточном положении. Имелась только конструктивная оппозиция, заседавшая в Конгрессе и не обладавшая каким – либо существенным политическим весом.

– На квартиру возвращаться нельзя, скорее всего ее уже накрыли, едем в центр сопротивления – сказал Вася, прибавивший газу и покативший машину в сторону промзоны, в которой видимо и располагался этот пресловутый центр сопротивления.