Кривая стрела Купидона

Погрузившись в суету рабочего дня, Маша почти уже выбросила из головы утреннее происшествие, но в душе, постепенно нарастая, начали роится непонятные, и до этого неизвестные мысли, образы, чувства. Это немного сбивало с рабочего ритма.

Он была директором крупной инвестиционной компании. На ней держалась вся работа: оценка аналитических материалов сотрудников, изучение проектной документации, контроль текущих инвестиций, разработка новых проектов, общение с партнерами и доверительными вкладчиками, поиск перспективных ниш. Стол был завален бумагами, а к вечеру дело вообще застопорилось. Маша не могла сосредоточится на работе.

– Езжай домой, отдохни, ты плохо выглядишь, – сказала заместитель и подруга Маши Алёна. – Я постараюсь тут разгрести рутину.

– Спасибо, солнышко, что то действительно со мной не так! – сказала Маша держась за голову. – И ты как всегда меня спасаешь!

– Надеюсь, что это предвестники второго ребенка! – попыталась пошутить Алена. Маша лишь смущенно улыбнулась и вышла из кабинета.

Дома, в элитном загородном особняке, он почувствовала себя чужой. Сын вдруг обнявший её стал каким-то простым, милым, но обычным ребенком. Чужим. Она села на диван и долго смотрела в пустоту. Нянька увела маленького Антошку в комнату. Анна Петровна, личный повар, поинтересовалась, что будет есть Маша. Та лишь растерянно покачала головой. Этот Капустин! Его образ вдруг стал таким милым и сладким. Что же она раньше его не замечала. У нее вдруг томно засвербело внизу живота. А в этом доме все не свое, все чужое. Как же она до этого жила!

Ей вдруг стало все вокруг противным и мучительная тоска сковала душу в своих испепеляющих объятиях. Она посмотрела портрет мужа над камином, работы известного художника, и подумала: "Какой неприятный человек. Вычурный, скользкий!"

Маша вдруг отчетливо поняла, что все эти годы были ошибкой, что она страдала здесь, что она терпела эту жизнь сквозь муки, что её затащили сюда неизвестно каким способом. Возможно охмурили, или приворожили, или гипноз. Она легла на пол и отключилась, нервная система не выдержала нагрузки.

…

Она смотрела на фотографию Алеши и плакала. Вот уже второй день она пыталась разыскать его, но ни телефона ни адреса – только странички в соц. сетях. На сообщения он не отвечает, и, вообще, находится в оффлайне.

Всплывал в памяти недоуменный, объятый ужасом взгляд Артема, её мужа, когда Маша объявила о своем уходе от него. Тот действительно любил её, дарил шикарные подарки, с особой нежностью относился к Маше, всячески угождая ей. Он строил свою бизнес-империю только для нее. Как волк он вгрызался зубами в этот мир, устранял конкурентов, наводил связи, искал самые прибыльные пути развития. Он не боялся ничего, кроме того, что потеряет Машу. И её уход сильно надломил этого сильного и уверенного в себе человека.

Он пытался удержать её, стоял на коленях, рыдал. Но Маша жестко растоптала его любовь, безжалостно разбила сердце. И он не стал её задерживать. Только сам Артем знает, насколько тяжело было для него это решение.

Маша даже не взглянула на сына, не взяла ни одной вещи. Она просто уехала. На её кредитной карте было немного денег, которых бы хватило на первое время. Она поселилась в недорогом столичном отеле.

Где то в глубине души она понимала, что это её сын, что это её семья, это её дом. Но то томящее чувство, возникшее после встречи с Алешей, перевернула её жизнь с ног на голову, и, как ей казалось, она прозрела, пелена упала с её глаз.

Наконец Алеша ответил на её сообщения, многие из которых содержали мольбы о встрече: "Ты где? Я тебя сейчас заберу".

…

Они сидели на старом диване, смотрели какой-то популярный ситком. Она обвивала его шею, трепала волосы, целовала в щеку, шептала вводившие бы любого человека в трепет слова. Маша была счастлива!

Они уже три месяца жили в квартире у Алексея. Забрав её из Москвы, он просто не верил своему счастью. Он наслаждался каждой секундой. Первая их близость, стала первой и для Алексея. Она подарила ему новый, чудесный мир! Он считал каждую секунду вместе с ней. Маша, любимая Маша, была рядом, была с ним, отдавала всю себя, все свое внимание, все нежность, все свое естество ему. Двадцать лет адского мучения подарили такую высоту блаженства, о которой еще не знают люди.

Они гуляли, ходили в кинотеатры, боулинг, рестораны – вся их жизнь, казалась будет непрестанным наслаждением, гармонией двух, наконец-то нашедших друг друга половинок.

Первый месяц был просто раем. Он взял отпуск на работе, и еще два месяца за свой счет. Он хотел насладится долгожданным счастьем как можно дольше, настолько, насколько позволял начальник.

На втором месяце начались проблемы. Алеше, привыкшему к одиночеству, стала надоедать её прилипчивость, её постоянные слова о любви, её ласки. Он стал дольше задерживаться в туалете, уходить в магазин самым длинным маршрутом, под предлогом работы просиживать в интернете. Алеша, после месяца эйфории, почувствовал себя неуютно. Слишком приторной была действительность, и слишком не настоящим казалось счастье. Маша вела себя не как та, школьная Маша, холодная и неприступная, которая сводила его с ума. Она была мягкая, податливая, угождала всем его капризам, с утра готовила завтрак в постель, ублажала причудливыми ласками, вела все домашнее хозяйство. А он, пытаясь ей помочь получал строгий ответ в духе "Кухня – это место для женщин" или "Женщина – хранительница очага". И ему приходилось маяться от безделья.

В душе от сюрреализма происходящего стали возникать неприятные мысли, и на третьем месяце совместного проживания они уже полностью занимали голову Алеши. Маша была как робот, точнее как зомби, которая только и может, что дарить любовь своему хозяину. Онпытался не соглашаться с мыслью, что жалеет о своем поступке. Но все чаще стал осознавать это. Все больше в нем закрадывалась мысль, что он и себе не помог и чужие судьбы разрушил.

И тогда они первый раз поссорились.

– Почему мне нельзя с тобой в магазин? – с досадой в голосе сказала Маша. – Я хочу быть с тобой постоянно.

– А я хочу хоть немного побыть один, – понимая, что может обидеть её, сказал Алеша.

– Но я ведь люблю тебя, – взмолилась Маша

– А я… – Хотел было сказать что, нет, но передумал. – А я, хочу прогуляться один.

– Ты меня не любишь? – вдруг её голос изменился. Она облокотилась на стену и стала сползать вниз. И добавила еле слышно: – Ты не любишь меня.

– Я люблю лишь свою любовь к тебе, – вдруг в гневе выкрикнул свои мысли Алексей, захлопывая за собой дверь.

Глаза Маши наполнились слезами. Какой то морок сползал с её души. Она вдруг вспомнила маленького Антошу, плакавшего, обхватив её ногу, когда она уходила из дома. Разбитого и морально растоптанного мужа, беззаветно любившего её. Всю свою блестящую и изысканную жизнь, которую она потеряла. Она предала своих любимых и потеряла все.

А вокруг… А вокруг была старая мебель, советские межкомнатные двери, старые обои, какие то тряпки и… Капустин. Тот самый неудачник, вампир-онанист, над которым она жестоко подшутила на день святого Валентина в школе. И так стало ей противно, так жгуче больно нахлынуло цунами отчаяния, что она буквально обезумела.

Алеша шел домой с магазина. Возле его подъезда проблескивала маячками "скорая". Он подошел поближе.

– Лёх, – обратился сослуживец с его станции "скорой помощи". – Тут с твоего подъезда, какая-женщина из окна выпала, не знаешь её?

…

Он сидел, сжигая в раковине свои записи, одну за одной по странице, а в голове проносилась вся его никчемная жизнь. По лицу текли горькие слезы. Рядом лежало то самое лезвие, которым он когда то хотел покончить жизнь. "Ну вот, последняя догорает" – подумал Алексей. -"Пора бы и мне за Машей". Он посмотрел на наполненную ванну и взял в руки лезвие…