Выродок. Часть первая

Детинушка отчаянно замотал косматой башкой, но Лохмоть уже подталкивал его навстречу спокойно стоящему грайсу. Вытянув вперёд дрожащую руку, Детинушка потихоньку стал спускаться с крыльца, как ему казалось прямо в лапы когтистой смерти. Всё было спокойно, но тут одновременно произошли три вещи. Видимо долгое сидение в повозке без общения подвигло кота на желание поиграть. Он уселся на мохнатые задние лапы, а передними потешно замахал в воздухе перед лицом опешившего громилы. Детинушка отпрянул назад, попав ножищей в лохань с помоями, стоящую у крыльца. Поскользнувшись, он полетел на землю, по пути задев головой, тревожно звякнувший колоколец. Грайсу так понравилось всё происходящее, что он, выгнув спину, как заведенный запрыгал по двору, приглашая Детинушку погоняться за ним, но у того было совершенно противоположное желание. Громко охнув, подручный Лохмотя встал на четвереньки и буквально проломился через бранник, окружавший двор «Сивоусого Сома». Вылетев на широкую, но заросшую тропинку, он упал в траву и, посчитав, что его не видно, быстро пополз за ближайший угол. Со стороны казалось, что небольшой холмик на дороге вдруг решил поменять своё местоположение. Картину дополняли ленточки на штанах Детинушки, напоминавшие колышущуюся ветром траву. Грайс погнался было за ним, но добежав до прорехи в изгороди, остановился и вопросительно посмотрел на хозяйку. Эльма отрицательно качнула головой и взглянула на Лохмотя.

Тот только досадливо махнул рукой и решительно спустился с крыльца. Он спокойно пересёк двор, сопровождаемый шипением грайса, и, задержавшись у воротинки, вделанной в заросли бранника, поманил пальцем Крючка. Немного помявшись его второй подручный мелкими шажками, направился к нему, демонстрируя несвойственную выправку – будто кол проглотил. Расслабился он, только оказавшись за спиной Лохмотя. Доверенный ткнул его в бок, и они направились вслед за уползшим с виду Детинушкой и укатившей ещё при первом появлении Гарлина телегой.

–Да, Лохмоть, – крикнула эльма вслед, – грайсы звери ночные, так что добро пожаловать, если что!

Доверенный сделал вид, что не расслышал, и они с Крючком, ни разу не обернувшись, исчезли на спуске к реке, откуда на Заводь уже надвигалась тяжелая туча, поднимая пыльные вихри и скрывая весёлый блеск речных струй.

***

В едовой было тихо, только дождь монотонно стучал по крыше. Основная гроза уже отбушевала над кашеварней и унеслась в сторону Абелина. Грайс неожиданно для всех сразу проникся симпатией к Фильту, позволил тому проводить себя в хлев, где прекрасно устроился рядом с мулом, обгрызая огромный рыбий хребет, который откуда-то приволок немой. Там больше никого не было, свою единственную анопу, тягловое животное, размером побольше мула, Касам перевёл в сарай с инвентарём, благо места в нём хватало.

Грошик давно уже помог эльме перетащить вещи из повозки в отведённую ей комнату, где она смогла переодеться и привести себя в порядок, а Одноухий всё также молча сидел в едовой. Лишь при появлении эльмы он засопел, и уткнулся в кружку, стараясь, лишний раз не сталкиваться с постоялицей взглядом. Он уже сказал ей слова заповеди и теперь, прихлёбывая вино, терзался сомнениями. Да, присутствие в кашеварне Вольного Охотника, несомненно, придавало вес заведению и сулило определённую выгоду в будущем. Посмотреть на живого Охотника и его ручную зверюгу наверняка нашлось бы много желающих. Не стоило сбрасывать со счетов и тот факт, что ни один из заезжих или местных лиходеев теперь даже близко не подойдёт к кашеварне, не то, что надумает покопаться потихоньку в хозяйских сундуках. Но с другой стороны кто согласиться жить под одной крышей с эльмой? Последний постоялец сбежит, лишь только узнает о столь неприятном соседстве. Нет, не зря варщик сегодня ещё с утра попросил лекаря не спускаться в едовую, объяснив эту просьбу нежеланием присутствия постояльца при своём унизительном торге с людьми Рыжеблуда. Выйти на улицу знахарь прекрасно мог через скотник, а еду кухарка относила ему в комнату.

От этих раздумий Касам совсем сник. Он вдруг вспомнил, что так и не договорился с Лохмотем о размере выплаты Рыжеблуду, хотя теперь, с появлением новой постоялицы старший мог и пойти на уступки, учитывая статус гостьи. Немного прибодрившись, Касам потянулся за кувшином, чтобы плеснуть себе ещё кружечку. Неожиданно он почувствовал, что кто-то тронул его за плечо.

–Нальёшь мне варщик? – эльма стояла вопросительно глядя на хозяина кашеварни. Касам молча пододвинул кувшин ближе к её локтю и стал подниматься, с намерением отойти в сторону.

–Постой, – эльма потянула Одноухого за рукав. – Ты думаешь, я не понимаю, какие неудобства я тебе создаю? Скажу честно, я не выбирала твою кашеварню нарочно. Ну не знала я, что пристань бездействует, клянусь, не знала! А теперь…видимо придётся остаться. Ведь если стараться не мозолить глаза – лучше твоего заведения, даже если захочешь, не найдёшь. Сам подумай, «Сом» стоит в стороне и от него ближе всего к пристани, однако без зазывалы его не отыщешь. Ты даже не вывесил вымпел на гостевом шесте…

–А зачем? – перебил её варщик и махнул рукой. – Тебя вон и безо всяких вымпелов занесло. А увидит его купец заезжий или барн какой надутый, припрутся к зазывальному столбу узнают, что да как.…И заывале затрещин надают, и сюда могут наведаться,…и буду я на старости лет выслушивать, какой хозяин кашеварни пройдоха и лгун. Да, согласен, всякое у меня было: и покражи случались, и живность сводили со двора, но вот обманывать постояльцев…такого никогда…

Касам даже горделиво выпрямил спину, говоря последние слова.

–А зазывалу… что ж ставлю… жаль всё это, – Касам обвёл рукой едовую. – Более двадцати лет кашеварю, с той поры, как вот эта самая тварюга, – он показал на чучело, висевшее на стене, – разбила в щепки нашу плоскодонку. После этого река для меня закрыта, плавать боюсь, представляешь, хоть на лодке, хоть так… гляжу в воду, и мерещится мне эта рыбина, а в пасти у нее – моё ухо…

–Успокойся…я же тебя в реку не тащу, – эльма отхлебнула из кружки, удивлённо прищурила глаза и удовлетворённо хмыкнула.

–Неплохое вино, варщик, – она сделала ещё глоток, – откуда такая роскошь?

Касам надулся:

–Ты что ж считаешь, что если дела у меня плохи, то мне на всё и наплевать? Вино сам делаю, вот с провиантом плоховато, рыбу давненько не ловим, покупать больно не на что, да и стряпуха у меня… – он понизил голос и покрутил в воздухе рукой.

–Ничего, – эльма тоже зашептала, заговорщицки подмигнув Одноухому, и повторила его жест, – я тоже не привереда.

–Великая Рыбина, ты ж голодная у меня,-спохватился Касам,-сейчас…сейчас…эй, кто там на кухне, ужин гостю, да вина ещё кувшин…или как? Угощу тебя от души, ты ж у меня первая постоялица за столько времени…да боюсь, что и последняя…

Весь запал варщика исчез, будто ветром сдуло. Он опять вспомнил про свой долг старшему и уныло посмотрел в опустевшую кружку.

–Наслышана я, – эльма пододвинула Касаму свою,– зазывала дорогой рассказывал кое-что. Да и гостей видела, – усмехнувшись, добавила она.

–Грошик-то, этот да, переживает малой сильно, пообвыкся он тут,…честно говоря, и я к ним с тёткой привык,– Одноухий поднял указательный палец. – Во…спасибо напомнила, мне ж ему сказать надо кое– что… Грошиик! – Касам завопил так, будто кто-то откусывал ему второе ухо. – Он наверху сидит обычно, у знахаря нашего, – объяснил он своё поведение эльме. – Тот его привечает, то подкормит чуток, то безделицу подарит, какую, а я и не против, всё лучше, чем по задворкам вечерами шататься. Тронуть то его тут вряд ли кто додумается – Детинушка потом голову оторвёт – а вот набраться всякой пакости, хотя бы от того же Детинушки, вполне может. Да и тётке его так спокойней…

Пока варщик всё это рассказывал, наверху застучали дробные шаги, и запыхавшийся Грошик буквально скатился по лестнице.

–Ты вот что Грошик, завтра к столбу не ходи,…подождём. Надо и с Рыжеблудом дела порешать, да и новые постояльцы, даже если и появятся…гм, – он смущённо посмотрел на свою соседку.

–Вряд ли пойдут жить под одну крышу со мной,– закончила за него эльма, ничуть не рассердившись на варщика за допущенную бестактность.

–Вот-вот, – смущённо проговорил Касам. – А ты, малой, сходи-ка завтра на реку. Может и наловишь чего, кормить то нам постояльцев надо, их теперь много у нас,– захихикал варщик.

Эльма тоже улыбнулась, а вот Грошик стоял белый как полотно и умоляюще смотрел на хозяина кашеварни.

– Что с тобой? – улыбка моментально сползла с лица гостьи. – Что-то не так?

–Да, – скорее прошептал, чем проговорил Грошик, – грайс… Мне придётся встать очень рано, а он во дворе…как я пройду…?

–Пойдём, – устало вздохнувшая эльма взяла Грошику за руку и повела во двор. Дождь перестал, уже сгущались сумерки, далёкий лягушачий хор надрывался где-то на берегу, и вечерняя речная свежесть чувствовалась в воздухе, заставив Грошика зябко поёжиться.

А вот грайс чувствовал себя превосходно. Жара спала, рыбий хребет оказался очень вкусным (он даже припрятал немного, убедившись, что стоящий рядом мул не покусится на его запасы), а теперь ещё и хозяйка вышла к нему с каким-то маленьким двуногим. Нет, этот нам не нужен, давай того, большого, с ним так весело…

Всё это кот объяснил эльме пофыркиванием, трущейся об хозяйку спиной и катанием по земле у её ног.

–Ну хватит, хватит, – постоялица потрепала грайса по мощному загривку, – опять потом вычёсывать с твоих боков грязные комки. Вот, знакомься – это Грошик, он мой друг и живёт здесь.

Кот внимательно выслушал хозяйку, посмотрел на мальчугана и – Грошик мог поклясться, чем угодно – быстро кивнул. Затем он просто подошёл к оторопевшему зазывале, положил свою тяжёлую голову ему на руку и застыл, явно чего-то ожидая.

–Ну что стоишь? Погладь, – шепот эльмы вывел Грошика из оцепенения, и он осторожно положил другую руку между торчащих ушей грайса. Шерсть зверя была жёсткой, где-то даже колючей, от неё пахло хлевом и мокрым песком, но Грошик самозабвенно гладил её, жалея лишь о том, что никто не видит этого события.

–Да – а, – хрипло протянул Касам, вышедший за ними во двор. – Вот уж друг, так друг,…а меня уважишь? – он протянул руку и вопросительно посмотрел на эльму. Та кивнула, и варщик стал поглаживать кошачий бок. Грайс терпеливо стоял, ожидая, когда это им надоест. Он правильно понял свою хозяйку, они её друзья, но она не сказала «наши». А значит надо держать ухо востро.

Потрепав грайса и оставив его на ночном дежурстве, все вернулись в дом, где Касам с недоумением уставился на пустой стол.

–Не понял, – протянул он неприятным голосом, в котором явственно проскользнули металлические нотки, – это что за…

–Вечер добрый, – из-за перегородки, скрывающей кухню, вышла пожилая женщина, в лице которой угадывалось еле уловимое сходство с Грошиком. – Извини барн Касам, повечерять нечем, Ракушка отказалась готовить для…новой постоялицы. И вообще завтра утром она уходит, если ты не откажешь гостье в постое. Она даже готова заплатить ей…

–Пусть проваливает, – разгневанный Касам пнул ногой подвернувшийся табурет,– невелика потеря, справимся! Арая, ты сможешь похозяйничать на кухне? – он смотрел на женщину, ожидая её ответа.

–Справиться можно, ничего нет сложного, да и едоков у нас сейчас немного, но вот снедь… – она смущённо улыбнулась.

–Что, снедь, – не понял Касам, – вся разом стухла что ли?

–Если бы,– ещё одна смущённая улыбка скользнула по лицу Араи,– её попросту нет. На торговище уже два дня не ходили…не с чем.

Касам только крякнул и виновато развёл руками. Деньги были, но пустить даже малую толику на продукты, значит не заплатить Рыжеблуду. Ему стало невыносимо стыдно, грозился отличным ужином, а вышло…

–Хм…проблема, – эльма задумалась, но лишь на мгновение: – Ужин будет…Грошик, ты помнишь, куда поставил заплечный мешок, тот, с кожаными завязками?

–Помню, барна эльма, – слова вырвались сами собой и Грошик чуть не прикусил язык. Вот уж умудрился – связал несвязуемое. Однако все рассмеялись, и ободрённый Грошик понёсся к комнате постоялицы. Пока он бегал, его тётка – а в том, что это Грошикова родня у эльмы не было ни капли сомнения – зажгла лампу, быстро накрыла стол скатертью и поставила на неё кружки и кувшин с так понравившимся гостье вином.

–Всё, – она разгладила скатерть, – больше ничего нет…

Эй, а орешки, ну помнишь, мне их привёз зареченский капитан?– прибодрился Касам. – Они как раз к вину. Неси, чего стоишь-то?

–Их тоже нет…

–Куда ж они делись? – Касам недоуменно стал осматривать едовую.