– А как же я-то останусь?
– Ступай и ты в скиты…
– А ребенок?
– Ребенок останется у стариков…
Как ни плакала Домна, как ни умоляла мужа, Ефим стоял твердо на своем. У молодой бабы совершенно опустились руки… За что же такая напасть? За что разбитая жизнь? А тут еще на руках останется ребенок хуже сироты. Для Домны ясно было одно: именно, что заводчиком всего дела был владыко Ираклий. Да, он сманил не одного Ефима и будет сманивать других. У Домны явилась страстная жажда мести, Э, пропадать, так пропадать всем, а владыке Ираклию в первую голову, как хищному волку в овечьей шкуре. Случай ей помог привести этот план в исполнение. Батюшка-свекор как-то проболтался о сроке, когда владыко Ираклий поедет из скитов на южные уральские заводы и что остановится у них, как показывал Ефиму. Старик трусил вперед и ворчал.
Домна воспользовалась этим известием по-своему.
Сейчас она лежала и ждала исполнения. И страшно до смерти, и жаль любимого человека, и грех перед богом, как говорил давеча сам Ираклий. А самое главное, стоило только ей сказать одно слово, и владыко Ираклий спасен, но именно этого слова она и не находила в себе. Ею овладела фатальная решимость: пусть будет, что будет.
Вьюга продолжала гудеть тысячью звуков. В одно время кто-то и хохотал, и плакал, и бежал, и подкрадывался, и дышал тысячью холодных пастей. Спиридон Агапыч даже садился на полатях и начинал креститься.
– О, господи милосливой!.. – шептал он, прислушиваясь к непогоде.
Наконец он не вытерпел. Прислушавшись, что все спят, он потихоньку спустился с полатей, надел валенки, полушубок, шапку и вышел. В сенях он прислушался. Читал Ефим раскольничьим речитативом акафист богородице.
– Матушка пресвятая богородица, спаси и сохрани! – помолился старик про себя, осторожно выходя из сеней на крыльцо.
Двор был крыт наглухо, как строятся в этой полосе Урала, где лесу достаточно. Он ощупью прошел в конюшню, где были лошади, и в темноте начал обряжать старую белоногую кобылу. Лошадь его узнала и любовно терлась о его рукав своей угловатой головой. Захомутав ее, он осторожно вывел из конюшни и запряг в легкие пошевни на высоких копыльях, на каких ездят в горах по глубокому снегу.
«Вот так-то повернее будет, – думал он, стараясь не шуметь. – Чуть што, сейчас и изловим владыку. Ступай, ищи ветра в поле… Не впервой ему от никониан спасаться».
III
Домна не утерпела и выбежала в сени послушать, что делает свекор-батюшка. По топтанию лошади она поняла, в чем дело. Старик сильно трусил и готовил на всякий случай «погоню». Она стояла в сенях босая и не чувствовала холода. В задней избе продолжалась та же молитва. Заунывное чтение Ефима нарушалось только поправками, которые Ираклий делал наизусть – он знал каноны наизусть.
– …радуйся многих согрешений прощение… радуйся любы всяко желание побеждающи…
Был момент, когда Домна готова была броситься в заднюю избу, пасть в ноги владыке Ираклию и покаяться, но послышались шаги батюшки-свекра, и она убежала в избу. Прилегши на лавку, сна опять превратилась в один слух. «Ах, скоро все будет кончено…» Ее начинала бить лихорадка. Вьюга выла по-прежнему, и по-прежнему слышались голоса, подкрадывавшиеся шаги и чье-то жалобное причитание, как причитают по покойнике. Заслушавшись вьюги, Домна совсем не заметила, как в избу вошел владыко Ираклий, и чуть не закричала, когда он в темноте пощупал ее руками.
– Вставай… – шептал он. – Час уже приспел…
Она поднялась, чувствуя, как зубы выбивают барабанную дробь. Владыко Ираклий положил ей на голову обе руки, что-то шептал, а потом неожиданно поклонился в ноги.
– Прости, жено, мою твердость… Они уже близко… настало время… Не печалуйся, что через тебя принимаю узилище и душевные раны… Иду на великий праздник неистового гонения… Я все знаю… Слышишь? Это за мной пришли…
Одновременно раздался сильный стук в ворота и в окно.
– Уходи скорее… – заговорила Домна. – Батюшка и лошадь запряг… А я их тут задержу.
– От воли божьей не уйдешь…
В избу вбежал испуганный Спиридон Агапыч и потащил владыку за рукав.
– Не нужно… Куда ты меня тащишь? – упирался Ираклий.
– Владыко, не погуби ты нас всех… Из-за тебя вся семья в разор пойдет…
Это доказательство подействовало. Спиридон Агапыч накинул на Ираклия свою шубу и шапку. Они осторожно вышли на двор и пошли к задним воротам, у которых стояла запряженная лошадь.
– Спустись на реку… – шептал хозяин. – А потом поверни направо… там выпадет тебе куренная дорога…
Спиридон Агапыч торопливо отворил ворота и сразу попал в руки четверых мужиков.
– Держи его! – громко крикнул кто-то. – Э, какой здоровущий архирей… Вяжи его, братцы!
– Братцы, да тут два архирея!.. – крикнул другой голос. – Этот совсем маленький…