Чистильщики пустошей-1

Глава тринадцатая: раскрытие тайн, будущее скорое и будущее наступившее

«Чистыми ли помыслы должны быть у Воина?

Нет, если это уничтожит противника рода человеческого.

Честным ли должны быть действия его?

Никогда, если тем самым близится конец врагу изначальному.

Ибо только на том свете, перед лицом высших судей,

Держит Воин ответ за действия свои, непонятые часто людьми,

Здесь и сейчас»

Книга св. Мэдмакса (апокриф)

Вечером следующего дня, когда глаза уже не на шутку слипались от усталости, рация Тундры затрещала, вызывая его на контакт.

– Да, Кэп, на связи.

– Чуть еще простоишь и все, снимайся.

– А что такое?

– Первый отряд безопасников в километре от города. Они сразу разделятся, часть пойдет к тебе, часть останется на наших воротах.

– Вот это хорошо, спасибо, командир.

– Да не за что. Расслабляться не стоит, нам еще под землей всем работать.

– Это точно.

Тундра отключился от канала, довольно улыбнулся и подмигнул практически валившемуся с ног Еноту. Тот недоуменно уставился на него:

– А что такое случилось?

– С Альянса силы подошли, так что, боец, все, конец плохим ожиданиям.

Енот улыбнулся, широко, довольно и совершенно по-детски. Тундра посмотрел на него, хмыкнул и повернулся в сторону лестницы в караульное помещение, на ходу бросив:

– Ты пока не расслабляйся тут, бди, и присматривай за напарником.

Парень кивнул и продолжил то, что прервал поднявшийся на вышку Тундра, слежение за движением внизу.

Мысли в голове разом заворочались, выскочив из состояния отупения, и приняв намного более радужные очертания. Подумать только, неделю назад он также точно торчал на вышке, задроченный по самое не хочу, а сейчас? Все было таким же сложным, непростым и тяжелым, да вдобавок перспектива насильственно погибнуть стала намного ближе, ну и что? То, что было в отряде Капитана, стоило того.

Покосившись на стоявшего с другого края рыжего патрульного, Енот снова задумался, не забывая следить за чем-то подозрительным. Пока, слава Мэдмаксу, не было ни столбов пыли за невысокими холмами, разрезанными неширокой рекой, ни рычания моторов с той же стороны, откуда люди Герца ждали вооруженной помощи от Эмирата.

Мысли крутились вокруг событий последних дней, перескакивая с одного на другое, выбрасывая разные воспоминания, которых хватило бы прошлому Еноту на целую жизнь. Новому это казалось само собой разумеющимся и привычным. Даже вчерашний городской бой, оказавшийся самым серьезным за все время нахождение в отряде, не ударил так, как мог бы. Нет, ничего подобного. Наверное, свое боевое крещение он уже смог пройти, и так, что не стыдно перед новыми товарищами.

«Не товарищами, – мысленно поправился Енот, – братьями».

Именно братьями, как и следовало воспринимать тех, кто теперь рядом. И что говорить – от таких братьев и сестер, которых судьба послала ему, парню с неудачной судьбой, сироте, потерявшему все, отказаться было невозможно. Да, своим уже практически стал, это заметно. Но все равно, надо и дальше стараться, чтобы отношение к нему стало совсем другим. И этого Енот решил добиваться всеми методами и способами, что стали доступны.

Вчера, видя, что Мусорщика и Толстого, первыми успевшими попасть к южному рынку, практически качает от усталости, он сам вызвался занять пост до утра. Одобрительный взгляд Тундры, выдавшего ему толстую коробку прибора ночного видения явно говорил о том, что решение выбрано правильное. Спасибо рыжему стражнику, который сейчас, после короткого отдыха стоявшего здесь же, и тогда вместе с ним заступившему на дежурство. С ним стоять было не так скучно и не так тоскливо.

Когда схлынула горячка, накатившая там, на площади, Енот стал мысленно возвращаться назад, вспоминая все, что сделал. Как вместе с Ганом и Виннету они выскочили за бежавшей впереди них Файри и приняли в три ствола нескольких мятежников, чуть не пристреливших ее сзади. Или то, как достаточно долго не хотели сдаваться не успевшие уйти в ворота трое южан, незнакомых и ни разу не виденных в городе, оказавшихся серьезными бойцами. Виннету таки пришлось уходить в лазарет, но при этом не он тащил Файри. А наоборот, чистильщица поддерживала его, раненого в ногу. Караулку с тремя ее защитниками закидали всякой вонючей дымящей дрянью, выкурили и разоружили. А уже потом, после окончания стрельбы, проветривали ее не меньше часа. И все равно она до сих пор ужасно воняла горящей бумагой и птичьими перьями, вперемежку с мусором и кусками застывшей смолы. Да вообще вчерашний день был богат на события, о которых раньше и в голову не приходило подумать. Но все равно, они отодвигались перед тем, что Енот услышал из разговора Тундры и Капитана.

Волхв остался жив. Его очень сильно поранило осколками, обожгло от взрыва заряда гранаты, но организм чистильщика выдержал, не дав умереть от потери крови. На том же самом «скауте» Жука, у которого не работал поворотный механизм башни, но который не взорвался благодаря подвесной защите, его отправили в городскую больницу, откуда Айболит хотел забрать его не раньше чем через три дня. Тундра злился и переживал, но одновременно радовался, что на самом деле в башне не был Ган. Оружейник нужен был там, куда им предстояло вскоре отправиться.

Впереди ждало самое сложное, в чем он, скорее всего, тоже будет участвовать: зачистка подземных коммуникаций. И серые подземники, до которых нужно добраться и уничтожить. Вот тут-то и станет окончательно ясно то, сможет ли он быть с отрядом до конца. Если тот самый конец не наступит для него под землей. Енот поежился, вспомнив изломанное темно-серое тело, лежавшее на стальном столе в блоке Инженера, вытянутые длинные пальцы с внушительными когтями, частокол острых конических зубов в пасти… и то, что узнал совсем недавно о происхождении подземников. На душе снова стало не совсем спокойно, но что оставалось, кроме как не пройти путь, ложащийся под ноги, до конца?

Стражник, смотревший в сторону закругления стены, уходящей направо, протянул руку и толкнул его в плечо. Когда Енот повернулся, безмолвно ткнул пальцем в ту сторону, где параллельно городскому ограждению, когда-то давно слепленному из блоков, кирпича, строительного мусора и металлического лома, двигалась небольшая колонна. Броневик, точь-в-точь как у Капитана, два грузовика, открытая машина с высокими дугами над пассажирами и пулеметом на станине посредине. И на борту каждой машины, выведенная белой краской, виднелась большая звезда с алыми кончиками.

Енот вздохнул, понимая, что безумные двое суток наконец-то вроде закончились. Он поднял трубку телефона, покрутил ручку и дождался ответа Тундры. Сообщил о прибывшем караване, внимательно следил за процедурой проверки, не убирая ствола с борта вышки и не поднимая забрала шлема. А мало ли, вдруг военная хитрость от представителей Эмирата? Подумав такое, он грустно усмехнулся про себя: тот, оставшийся позади Енот, такого бы не подумал. Всего одна неделя, возможно ли такое? Как оказалось – возможно.

Потом машины заходили внутрь, слышались звуки приземляющихся на асфальт подкованных сапог, когда солдаты выпрыгивали из грузовиков. Четкие звуки команд, перед воротами расчехляли странные штуки, которые были прицеплены к обоим грузовикам и катились на небольших колесах. Они оказались похожи на ту самую сгоревшую зенитку, только имели по два ствола и большие короба, присоединенные с каждого бока. И где-то минут через двадцать лестница задрожала под ногами поднимающихся на вышку людей. Сразу стало тесно, так как вместе с Тундрой наверх поднялся подтянутый офицер в темно-зеленой форме и двое солдат, в обычном камуфляже, бронежилетах и касках.

А Енот и рыжий стражник отправились наконец-то вниз, чтобы отдохнуть и прийти в себя. Попрощавшись, рыжий пошел по разрушенной, все еще заваленной кусками отбитой штукатурки, битым кирпичом и с присыпанными песком красными лужами, улице куда-то вглубь города. Енот еле-еле перебирая ногами и ощущая разом навалившуюся усталость, взобрался на броню «жнеца», уже начавшего ворчать турбиной. Прислонился спиной к нагретому осенним солнцем металлу башни, и провалился в глубокое, без каких-либо снов, забытье.

Тундра недолго сдавал дежурство прибывшим воякам. Через пятнадцать минут он вышел из караулки, махнул на погрузку ожидающим чистильщикам, забрался сам сверху, мотнул головой Гану в сторону мирно спящего Енота, и «жнец» мягко стронулся с места, поехав в объезд к северным воротам, в лагерь.

Утро следующего дня выдалось бодрым и богатым на события. Спозаранку в город примчался разъездной автомобиль рудничной стражи, остановившийся прямо перед лагерем. Выскочивший из него растрепанный малый в рабочем комбинезоне метнулся к проему между машинами и был моментально остановлен разом возникшими с трех сторон собаками. Чуть позже к ним присоединились как всегда невозмутимые близнецы. Как оказалось, ночью на шахтах все же началось то, чего и следовало ожидать…

Подземники прошли через один из основных коридоров на поверхность, уничтожив пост дежуривших стражников и наполовину вырезав наружное охранение, состоящее из солдат Альянса. Потом твари двинулись в сторону бараков рабочих, но были остановлены огнем единственного бронеавтомобиля, приданного командиром отряда КВБ, на усиление. Но, тем не менее, человеческие потери составили около двадцати семи человек. Такого кровавого урожая в городе еще не было.

Капитан, которого на удивление легко вытащил из постели вышедший по-маленькому Инженер, и первым узнавший новости, ругался долго и с фантазией. Енот, спавший во вновь поставленной палатке, проснулся именно от одной из виртуозных нецензурных пирамид, выдаваемых неожиданно разозлившимся Кэпом.

Лагерь поднялся на ноги с потрясающей быстротой. Мерлин получил задание готовиться к серьезному и долгому походу внутрь угольных копей. Тундра, также ругаясь себе под нос, отправился думать над тем, кто еще сможет пойти под землю. Айболит, не споря с командирами, взяв с собой Фроста, Файри и Медовую, пошел готовиться сопровождать отряд и собирать все возможные для применения медикаменты. Рядовой состав, осознав то, что обещанного дня отдыха не предвидится, перекурил, поругался и разошелся готовиться. Енота, под руководством Гана проверявшего экипировку, амуницию и боеприпасы, через час после всеобщей раздачи задач и звездюлей, неожиданно вызвали к Капитану.

– Едешь со мной в город. – Капитан, старательно мыливший щеку помазком, хмурился в маленькое зеркало. – В качестве ординарца. Все понял?

– Да.

– Попроси Гана сделать все за тебя. Начнет ворчать, скажи, что я приказал, хотя он и не начнет. Э, Енот, подожди.

Он повернулся к нему. Вид у командира отряда сейчас был далеко не командирский, и даже не совсем и воинственный. Старая, застиранная футболка, обтягивающая совсем не атлетического сложения торс, шлепки на босу ногу, вместо стоявших в углу и зеркально блестевших тех самых ботинок, что в первый раз Енот увидел раньше их владельца. Одна половина лица в густой пене, вторая гладко выбритая и ставшая еще более худой. Обычный мужик уже не молодого возраста и стандартного обличья, если не считать большого количества шрамов разного размера и вида, избороздивших белыми полосами темную кожу и татуировки, такой же, какую Енот уже видел у некоторых чистильщиков. Черная рука с мечом, на фоне алого косматого солнца на левом плече, в обрамление переплетающихся странной вязью черных острых полос.

– Ты вот что, сынок… – Кэп задумчиво пожевал верхнюю губу, прежде чем продолжить. – Находись всегда рядом со мной, или с Инженером. Если вдруг кто-то из безопасников начнет задавать вопросы без нас, думай, что говоришь. Понимаешь, дело тут такое… они всегда копают и копают. Кто-то без этого уже не может, а кого-то бесит и выводит из себя то, что статус отряда не дает им возможности выдрать из нас то, что им хочется узнать. Ты еще ничего не знаешь, но опыта общения с такими людьми у тебя нет. Так что будь осторожнее. Хорошо?

– Конечно, командир. – Енот кивнул головой. – Я пойду к Гану. Через сколько быть у машины?

– Через двадцать минут. Успеешь поесть, если захочешь. Один Мэдмакс знает, сколько мы там будем. Давай, иди.

И Капитан отвернулся, продолжив скоблить лицо опасной, блестевшей на пробивающемся через тучи солнце, изогнутой бритвой. Енот пошел к оружейнику, на ходу обдумывая все то, что сказал командир.

Про Комитет Внутренней Безопасности он, как и любой гражданин Альянса, слышал и не раз. В городе его представлял так и не найденный Герц, отвечавший, как за безопасность мэра, так и за выявление всего, что может грозить общей безопасности Альянса. Как оно оказалось на самом деле, Енот прекрасно помнил, и понимал, что прибывшие безопасники сейчас наверняка злы вдвойне. Как же, такой прокол в их собственном хозяйстве, тут ведь и не скажешь ничего, вот они, последствия, налицо. «Звезда» разом могла потерять как один из самых окраинных городов у Фронтира, так и драгоценные шахты, дававшие такой необходимый уголь. Можно и не сомневаться, что настроение у серьезных мужчин в черной форме, что вчера, когда они прибыли в лагерь, уже уезжали, куда как плохое. И ждать от них можно чего угодно.

Перекусить сделанными на скорую руку бутербродами он успел. Там же у Гана, который новость воспринял спокойно, отложив собственный комплект защиты в сторону, и взявшись за Енотовский. А парень сидел на верстаке, запивая сухие куски вчерашнего хлеба с колбасой обжигающим чаем и слушал то, что оружейник ворчит под нос.

– Кэвэбэшники, мать их, чучела картонные. Вот не люблю я их, брат, страх как не люблю. Постоянно крутятся, норовят к тебе в кунг залезть, вынюхивают что-то. Как с рейда вернемся, так обязательно они тут как тут. А где были, а что видели, а что привезли? Да какая тебе хрен разница, чего я привез, да, братишка? Так ни хрена, обязательно начнут интересоваться еще серьезнее, если ненароком захочешь вежливо послать.

– А что ищут-то? – Енот поперхнулся, быстро глотнул и поморщился, когда понял, что обжегся. – Отряд же неприкосновенен?

– Неприкосновенен, это точно. Только, видишь ли, Енот, в Альянсе есть еще санитарный контроль, мимо которого после рейда не пройдешь. Нас и наши осматривают, и те. А каждый второй у санитаров – безопасник. А что ищут? Ну, скажешь тоже. А вдруг наш Кэп решил взять и разом угрохать всю верхушку Альянса, которая, к примеру, собралась на озерах под Пармой рыбки половить, водки покушать и девок по саунам позажимать? Мы же постоянно сталкиваемся с «консервами», рассказывал уже. И вот нашли мы, к примеру, опять же, какую-то старую хрень, которая может распылить яд так, что никто и не поймет, что случилось. Или найдем образцы стрелкового оружия непередаваемой мощи и убойного эффекта, а им не захотим показать… аяяй, непорядок, мать их.

– Ясно… – Протянул Енот. – Плохо.

– Да ладно тебе. – Ган смахнул пот со лба и нацепил маску, которая разом жикнула зуммером, помогавшим оружейнику лучше видеть то, что творилось в потрохах Енотовского оружия. – Ты это, бестолочь, пока не уехал, сходи к Медовой. Обижается ведь девчонка, понятно, что ты вчера вырубился, но ведь…

Енот встал, понимая, что краснеет и ничего не может с собой сделать. И дело было не в том, что ему первый раз в жизни сказали о том, что его ждет женщина, вовсе нет. Дело было в самой Хани, которую не видел несколько дней. А ведь вчера вечером, когда он пробрел в сторону палатки и рухнул на койку, еле скинув защиту, она зашла. Но что говорила, что ответил – не помнил, вырубился. В суматохе утра оказался рядом, но потом девушка быстро ушла помогать Айболиту, а он отправился к оружейнику. Лицо перестало пылать, и Енот бегом, бросив кружку с недопитым чаем дымиться на верстаке, бросился в сторону медицинского блока.

– Эх, молодежь. – Ган покачал головой, слыша, как подошвы ботинок простучали дробь по кунгу Инженера, по лестнице и пропали. – Ничего сами не умеют, все подсказывать нужно.

Медовая сидела на земле у «крузера», спрятавшись в тень от солнца, начавшего неожиданно припекать. Дымила сигаретой и гладила по громадной башке довольно ворчащего Хана. Енота, подбежавшего к ней, встретила прищуренным и злым взглядом из-под своих густющих и длинных ресниц.

– Привет. – Брякнул парень, подходя ближе.

– Ну, привет. – Хани выпустила струйку дыма и посмотрела вопросительно. – Ты чего это вдруг?

– Я это… – Он замялся, стараясь подобрать слова, которые хотел ей сказать. Ведь сказать было что. И то, что он никогда не встречал никого, похожего на нее. Про то, что виноват, баран и дурак, и плевать должно было ему на усталость. А также про то, что она ему очень сильно нужна, и без нее неожиданно становится пусто где-то глубоко-глубоко внутри. И про…

Женщины часто мудрее мужчин, и могут понять и простить даже без каких-то там лишних и ненужных слов. Девушка, которую он практически не знал, не дала ему что-либо сказать. Встала, подошла, закинула руки на шею. И мир сразу стал яснее, добрее и понятнее. Ведь в нем сейчас были только теплые руки, веселые глаза, прикрытые теми самыми ресницами и мягкие губы, которым не нужно было ничего говорить.

– Эм… Енот, Хани… – Голос Инженера, стоявшего так, чтобы его не было видно, привел обоих в себя. – Нам ехать пора уже. Так что, Енот, давайте-ка говорите до свидания и на броню.

Парень вздохнул и заставил себя оторваться от Медовой, грустно улыбнувшейся. Девушка чуть придержала его, уткнувшись лбом в подбородок:

– Сегодня вечером опять не будем вместе, подожди чуть-чуть… вот так. Енотище, возвращайтесь быстрее, что ли. Хоть пара часов чтобы была…

И он пошел в сторону уже ждавшего его одного броневика Кэпа, сидевшего в командирском люке на сиденье, вытащенном чуть ли не наружу. Тот ничего не сказал, и даже не покосился с неодобрением. Также, как и пусть и пыхтящий, шевелящий своим породистым носом, Инженер. Енот подошел, быстро вскарабкался, помог подняться бородатому гению в очках, и машина плавно тронулась в сторону города, подняв пыль.

На воротах, перед которыми стояло два бронированных чудовища, напоминающих «жнецы», все посты занимали солдаты КВБ. Стражники Штыря, так помогшие в самом начале беспорядков, всем составом сейчас проходили через «головомойку» безопасников. Доверять этим людям, два дня назад воевавшим на собственных улицах, представители Альянса не спешили.

На улицах встречалось много жителей. В основном все они занимались тем, что убирали следы протекших схваток, сметая мусор в громадные кучи. Это было одним из первых требований администрации, которую, скорее всего, должен возглавить Краб. Пока же всем в городе распоряжались несколько офицеров КВБ, заседавших в мэрии и наводившие порядок в городе как внешне, так и внутренне. И кроме горожан на улицах торчали патрули солдат Альянса, высоких и крепких парней в темно-зеленой форме, стальных шлемах с защитными сетками, вооруженных автоматами, похожими на те, что использовали в отряде. В их взглядах, направленных в сторону жителей, читалось лишь безразличие, смешанное с легким презрением.

Сначала Енот не понял, почему, и лишь чуть позже догадался, что все те, кто сейчас работал граблями, метлами, лопатами и тачками – подозрительны. Подозрительны для солдат метрополии, которые приехали на подавление мятежа, который затеяли земляки вот этих самых горожан. Ему стало неприятно, так мерзко, как будто вляпался босой ногой в свежую лепешку коровьего навоза. Да, в чем-то солдаты могли бы быть и правы, но зачем же смотреть с презрением на старого маляра Квача, сейчас старательно ремонтирующего стену одного из домов? Или на сестер близняшек Соек, таскавших мешки с мусором в общую кучу. Хотя, как раз на них-то солдаты смотрели с заметным интересом. Енот отвернулся, понимая, что никуда не деться от того, что произошло.

Броневик достаточно быстро добрался до площади, на которой стояла основная часть техники, прибывшей из метрополии. Неровный прямоугольник, залитый серым асфальтом, сплошь заставили темно-зелеными палатками, грузовиками и бронеавтомобилями. Солдат было не очень много, виднелись лишь несколько фигур, застывших по стойке смирно у палаток, да человек пять суетились у двух полевых кухонь, дымивших трубами.

Перед зданием администрации сделали настоящее укрепление, намного серьезнее того, что было, с пулеметами и дежурным полувзводом. Заметив подъезжающих чистильщиков, от крыльца здания отделился подтянутый офицер в черной с серебряным шитьем форме, высоком кепи со звездой и в начищенных сапогах. Подождал, пока представители отряда спустятся, козырнул и пригласил Капитана с сопровождающими двигаться за ним. Еноту стало заметно, что офицер относился и к Кэпу, и к Инженеру с заметным уважением, но с тем небольшим оттенком, который сразу говорил: вы то круты, но мы еще круче.

Они вошли в фойе администрации, заметно преобразившееся после разгрома, учиненного близнецом по имени Первый. Поднялись по лестнице, прошли по ковру к кабинету мэра. Вернее – кабинету бывшего мэра. Возле дверей стоял караул из пяти солдат в такой же, как и у офицера, черной форме, высоких и кряжистых. В глаза сразу бросилось одинаковое выражение лиц: спокойное и какое-то механическое.

Створки дверей разошлись в стороны, и Капитан вошел первым. Енот чуть запнулся, ожидая, что один из невозмутимых часовых не пропустит его внутрь. Но никто не сделал ни одного движения, и парень зашел туда, где никогда бы не смог оказаться в прошлой жизни.

Стол, памятный Капитану по прошлым посещениям кабинета бывшего мэра, отсутствовал. Тот, что сейчас стоял посреди просторного помещения, заставил Енота внутренне поежиться. Длинный, накрытый зеленым бархатом, за которым сидело несколько человек, а перед ними…

Перед ними, выпрямившись на стуле, сидел Гриф. Бывший майор выглядел довольно паскудно: с белым, покрытым мелкими каплями пота, лицом, в кровь разбитыми губами, в большой, явно с чужого плеча, простой рубашке-«белке». Он не шелохнулся, когда двери встали на место, впуская вошедших чистильщиков. Все его внимание было обращено только на тех, кто сидел напротив. Тем более, что даже единственный знакомый ему человек, Краб, явно сторонился предателя. Не странно, памятуя про приставленный к голове горняка ствол собственно его, Грифа, пистолета.

Рядом с Крабом, у которого под глазом темнел и начинал желтеть синяк от локтя Герца, сидел невысокого роста, плотный и улыбчивый колобок в черном мундире с богатой серебряной вышивкой по воротнику и по сложно-плетеным погонам. Поблескивающие стеклышки очков в золотистой оправе повернулись в сторону Капитана и сопровождающих, обнаружив под ними небольшие серые глаза, с россыпью морщинок, бегущих от их краев.

Справа от него высился мрачный детина в таком же мундире, разве что не с таким набором серебряных нитей. У Енота пробежали мурашки по спине, когда тот повернул к ним лицо. До этого была видна лишь левая его часть, гладко выбритая, с желваком у скул, прямым носом и твердой линией подбородка. И лучше бы он не поворачивался, потому что остальное полностью покрывала бугрящаяся кожа, пересекаемая глубокими шрамами, с глубоко запавшим слезящимся глазным яблоком.

Третий из «черных», вернее третья, отошла от окна, у которого стояла, и присела на свободный стул, сразу, как они зашли в кабинет. Среднего роста, худощавая женщина, с русыми волосами, собранными в пучок, серая и незаметная. Лишь взгляд, которым она окинула чистильщиков, был не таким, как у самых обычных, похожих на нее сотен женщин. Цепкий, жесткий, пробирающий насквозь.

– А, вот и наши друзья. – Густо-серебряный колобок широко улыбнулся, демонстрируя ровные и белые зубы. – Добро пожаловать, проходите, присаживайтесь. Уж не обижайтесь, но стулья возьмите сами, вон там у стенки. А что это за молодой индивидуум с вами, Капитан?