Временная гибель тела

– Пойдемте со мной. Вы, наверное, голодны с дороги? Я вас накормлю.

Мустафа, словно загипнотизированный ее голосом, смог лишь кивнуть.

– Вещи не забудьте, – подсказала она и снова мягко улыбнулась.

Он взял свой вещмешок и послушно последовал за новой знакомой, вглядываясь в ее гибкий стан. На плече она несла кувшин с водой.

– Вот и пришли, располагайтесь, – указывая на беседку в саду, пригласила девушка. – Я сейчас чаю зеленого принесу.

Он расположился на мягких подушках, рядом раздавались звонкие голоса детишек, игравших во дворе. Увидев незнакомца, дети, нисколько не испугавшись, подбежали к нему.

– Дядя! Дядя! Вы путник? – спросил мальчик постарше.

– Да.

– Путник! Путник! – закричали дети и убежали.

Девушка принесла ему чай и лепешку.

– Угощайтесь!

– Спасибо.

Мустафа прихлебывал чай из пиалы и осматривал сад.

– Какой у вас прелестный сад, – он вдохнул аромат, исходивший от яблони. – Наверное, непросто за ним ухаживать?

Она опять молча улыбнулась.

– Путник! Путник! Пойдем с нами, – позвали Мустафу дети. Он вопросительно посмотрел на девушку.

– Идите. Они вас зовут. Что же вы?

– Смотри, – тот же мальчик показал рисунок на стене дома, – это мама. Это мы. А это ты – путник.

– Откуда вы знали, что я приду?

– Знали – и всё! – ответили дети.

Когда он, поиграв с ними, вернулся в беседку, девушка сказала:

– Пойду прочищу арык, – в ее руке была мотыга.

– Я помогу?

– Если хотите, – ответила она, указав свободной рукой на другую мотыгу, и опять загадочно улыбнулась.

Они прошли через весь сад и стали очищать арык, а дети в это время сплавляли по нему бумажные кораблики. Мустафе было так хорошо, так легко и приятно работать, что он подумал: «Так бы и остался здесь навсегда».

– Оставайтесь, – ответила девушка, словно прочитав его мысли. – Вместе будем возделывать сад.

– Вот мир, в котором я хотел бы жить, – глядя на журчащую воду, прошептал он, даже не удивившись проницательности своей спутницы.

Больница

– Господи! Я Твой, возьми меня Себе! Возьми! Я заблуждался! Я бродил в потемках. Нет! – закричал он, закрывая лицо руками, – вы не должны меня забирать, пусть другие придут. Я служил обществу, я всю жизнь старался для людей!

– Тихо! Успокойся! Не кричи, милок, а то всю больницу на ноги поднимешь.

Сергей Андреевич открыл глаза. Очертания людей, окружавших его, были неясными. Существа в черных одеждах протягивали к нему свои белые обрубки.

– Вы обманываете меня, этого не может быть, я умер! Какая больница? Вы на службе у дьявола и хотите забрать меня в ад?

– Эй, не говори так, нехорошо! Зачем, ай-яй-яй!

Понемногу он стал приходить в себя. Увидел белый потолок с треснувшим плафоном и яркий свет, брызнувший в глаза. Он снова на секунду зажмурился от боли и только после этого отчетливо разглядел окружавших его людей. Все они были одеты в черные халаты и пижамы, а руки, показавшиеся ему обрубками, были просто-напросто замотаны бинтами.

– Ну, ты, мужик, даешь! – молодой человек издал какие-то звуки, отдаленно похожие на смех, – засланцы дьявола! Круто, так меня еще никто не называл! Прет тебя, дяденька, по-черному, как будто дури путевой дунул. Гы! Гы! Гы!

– Отстань от него, дитя перестройки. Видишь, человек еще не оклемался. Пусть милок отдохнет, вздремнет, а с утреца сам разберется, что к чему.