Тайна Запада. Атлантида – Европа

Взбунтовались люди в городах своих…
Когда четвертый год наступил,
Истощились хлебные житницы…

Дальше несколько строк выпало. В них, должно быть, говорилось о всемирном голоде, следствии всемирной войны и бунта. И опять можно прочесть:

…Люди, как тени, бродят по улицам…
Пятый же год когда наступил,
Дочь косится на мать подходящую,
Мать дверей не отворяет дочери.
Мать наблюдает за весами дочери.
Год шестой когда наступил,
Люди людей пожирали от голода…
Мать дитя свое изготовила к трапезе…

    (Cuneiform texts from Babyl. tabl. in the Brit. Museum, XV, 49)
Может быть, эта мать – супруга бен-Элогима. Ангел жалеет мать, мать жалеет ребенка, и вот что выходит из жалости.

Было и будет; было вчера – будет завтра.

XIX

Два сказания об исполинах переплетаются в Книге Еноха, как будто противореча друг другу.

Нефилимы – существа из плоти и крови; точно сообщается даже их рост, такой, впрочем, нелепый, что это похоже на детскую сказку: «Три тысячи локтей» (Hеn., VII, 2). Жадны так, что пожирают сначала все на земле, а потом и друг друга.

Это, по одному сказанию, а по другому: «не пьют, не едят», – бесплотные, «незримые духи» (Hеn., XV, 11). Духи Войны – исполинские силы разрушения; осязаемые – незримые, пожирающие плоть – бесплотные, кровавые – бескровные, – нам страшно знакомые.

Вспомним бред Достоевского-Раскольникова: «Мир осужден был в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной, моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу… Появились какие-то новые тряхины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа одарены были умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими… Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали… Собирались друг на друга целыми армиями; но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололи и резали, кусали и ели друг друга… Все и всё погибало» (Достоевский. Преступление и наказание).

XX

«Были изначала исполины, славные, весьма искусные в войне… Но они погибли от своего безумья», – ясно и отчетливо говорит пророк (Варух., 26, 28).

Царство атлантов и царство нефилимов – все первое человечество – погибло и, может быть, погибнет второе – от безумья войны. Глухо говорит об этом Платон, а Енох так внятно, что надо быть глухим, чтобы не слышать: «…и повелел Господь истребить всех живущих на земле, за то, что познали они тайны Ангелов и силу бесов, и все их обаяния… и литье металлов», т. е. оружие, войну (Hеn., LXV, 6). «Смертным язвам войны научил людей ангел Азазиил… Вышли они из рук его против всех живущих на земле, от того дня и до скончания века».

XXI

«Ты, Господи, судишь того, кто поступает с дерзостью и гордостью… Некогда ты погубил исполинов, уповавших на силу и дерзость свою», молится первосвященник Израиля, Симон, во дни царя Антиоха Эпифана – «Явленного» бога, «Человекобога» (III Маккав. 2, 4).

«Дерзость», hybris, – «дух титанической, божеской гордости» – общий дух нефилимов и атлантов: «с дерзостью устремилась держава их из глубины Атлантики на всю Европу и Азию».

Дух один – имя одно: «Бодрствующие», «Бдящие», egr?goroi, – имя падших ангелов; «Стражи», phylakes, – имя «богоподобных людей», andres theioi, правителей допотопных Афин; смысл обоих имен один: кто «стережет», тот «бодрствует».

«Стражи» Платона суть воины, и «Бодрствующие» Еноха тоже. «Произошла на небе война», и сошедшая на землю часть небесного воинства разделяется на «десятки», «декады», с военачальником, «дэкархом», во главе каждого. Все они у Еноха названы по именам: Самиаза, Аракиб, Арамиил, Азазиил и проч. (Hеn., VI, 7.) Видно, что этому военному устройству он придает большое значение, потому что смысл всей книги – рождение войны.

XXII

Имя одного из младших близнецов-атлантов у Платона Azaes (Рl., Krit., 114, с), a y Еноха Azazeel – имя ангела, научившего людей войне. Может быть, это созвучие имен не случайно.

XXIII

«Стражей» у Платона 20000, «бодрствующих» у Еноха 20, по одним спискам, 200 по другим (Fr. Martin, p. 12). Нули отпадают или прибавляются с легкостью, а два остается – роковое число для «не сделавших выбора», двойственных.

XXIV

«Стражи» стерегут безоружных; «Бодрствующие» бодрствуют над спящими. Что это напоминает? «Тысячи мудрых, скорбных, и миллионы счастливых младенцев» в земном раю Великого Инквизитора – в будущей «культуре демонов».

Может быть, «демон» Сократа стоял и за спиною Платона, когда мечтал он о своем рае – второй Атлантиде – совершенной Республике.

XXV

Кто эти «Бодрствующие» во всемирной истории? Ангелы-демоны великих культур, такие исполины духа, как Александр, Цезарь, Наполеон? Нет, и эти – усыпленные жертвы стоящих за ними Бесплотных, Бодрствующих.

«Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники… Я есмь пастырь добрый… Овцы мои слушаются голоса моего… и они идут за мною. И я даю им жизнь вечную, и не погибнут во век», – говорит единый Бодрствующий, Егрегор Божественный (Ис. 10, 8; 11, 27–28).

Этого еще не знает Платон, но уже знает Енох; вот почему голоса их так различно говорят об одном.

6. От Еноха к Иисусу

I

«Ангелы, оставившие вышний сонм и погрязшие в похотях, открыли женам неизреченное, aporr?ta, что запало в их гнозис», – толкует «Еноха» Климент Александрийский (Clement Alex., Strom., V, 1). Слово aporr?ta взято из языческих мистерий: тайна их – тайна падших ангелов.

«Вы были на небе, но вам еще не были открыты все тайны небес; вы познали только тщетную тайну; в ожесточении ваших сердец, вы открыли ее женам, и жены и мужи умножили ею зло на земле», – судит Господь падших ангелов «Еноха» (Hеn., XVI, 3–4).

II

Что это за «тщетная тайна»?

Может быть, бен-Элогимы слышали громовую песнь Херувимов:

Приходит заклатися
и датися в снедь верным.

Слышали, но не поняли, было это или будет; может быть, и было – как будто было. Был или будет Сын, тоже не поняли. Тот, «спадший с неба, как молния», подобно им, не сделавший выбора, колеблющийся, двойственный, мерцающий, —

Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет,

не любящий – только жалеющий, сын, восставший на Отца, – может быть, и Сын, – как будто Сын.

Вот первая, тщетная тайна, а вот и вторая.

Смертная мука всех языческих таинств – ненасыщающая плоть, неутоляющая кровь – тень Плоти и Крови.

«Пили кровь», – говорит Енох об исполинах; «Пили кровь», – говорит Платон об атлантах. Пьют сначала тень крови, тень плоти едят, а потом, истребляя, пожирая друг друга, будут есть уже настоящую плоть, пить настоящую кровь.

Белая магия сделается черною, солнце померкнет, ось мира поколеблется, небо упадет на землю, – и «конец земле, конец всему».

III