Тайна одной саламандры, или Salamandridae

– Это бананы, – сказал Одинцов, снова покосившись на парочку.

– А банан что, не пальма? – хмыкнул Мунин.

– Нет. Банан – это трава. На которой растут ягоды.

Между собой компаньоны говорили по-русски. Клара поняла только международные слова, но подтвердила на английском:

– Это не пальмы и вообще не деревья, это бананы.

Мунин заслуженно гордился своей феноменальной памятью и обширнейшей эрудицией, а здесь попал впросак. Причём подловил его не кто-нибудь, а Одинцов – видавший виды солдат, но далеко не энциклопедист. Историк взялся за смартфон, и через считаные секунды интернет-поиск подтвердил, что банан – травянистое растение, а его плод – в самом деле ягода.

Получив чувствительный удар по самолюбию, всезнайка поспешил вернуться к разговору о керамике.

– Кстати, в городе Сузы… это километров двести от Вавилона, – небрежно пояснил он Одинцову, – нашли табличку с числом пи. Табличке три тысячи семьсот лет. Тогда считали, что пи – это двадцать пять восьмых. А сегодня как раз двадцать пятое августа, восьмой месяц. Получается снова день приближённого значения числа пи.

Одинцов нахмурился и сказал:

– Ты полегче. Это мы уже проходили, хватит.

На сегодня он запланировал важное дело, а дата, связанная с числом пи, сулила только неприятности.

– Привет! – окликнула компанию Ева из дверного проёма бунгало.

Смоляную копну её курчавых волос пошевеливал морской бриз. Огромные синие глазищи глядели весело. Тёмная кожа эритрейской красавицы в свете тропического солнца отливала бронзой. Белый купальник был скромнее, чем у Клары, но тоже подчёркивал фигуру. В юности Ева блистала на подиуме – и отказалась от головокружительной карьеры манекенщицы, чтобы сделать не менее блестящую карьеру в математической аналитике. Теперь имя доктора Евы Хугин с уважением произносили коллеги по всему миру.

Ева подошла к шезлонгам и коснулась губами щеки Одинцова, который рывком встал ей навстречу.

– Привет, милый… Какая у нас программа? Уже придумали?

Мунин поспешил ответить:

– Нет, собирались как раз. Напоминаю, что? мы знаем о Чанге. Тут в горах есть водопады, причём один – это целый каскад, пять штук. Есть школа обезьян, шоу показывают. Есть парк аттракционов с верёвочными лестницами, тарзанками, полосой препятствий и так далее. Вдруг кому-то интересно… – Историк взглянул на Одинцова. – Можно съездить на экскурсию в рыбацкую деревню. Можно полетать над островом на самолёте, копейки стоит. Можно квадроциклы взять в аренду и по джунглям прошвырнуться. Храмов буддийских тут много, в каждой деревне свой. Кстати, есть православная церковь Сергия Радонежского. Мемориал героям битвы с французскими колонизаторами. Затонувший корабль для дайверов… В общем, скучать не будем.

– Шопинг, – добавила Клара. – Ты забыл шопинг.

– Ну да, шопинг, – согласился Мунин.

– Точно! – поддержала Ева и поправила купальник на груди. – Я скоро перестану в этом помещаться.

Одинцов кашлянул.

– Хм… Шопинг – само собой, но я что хотел сказать… – Это было как раз то важное дело, для которого он уже который день подбирал слова. В голову не приходило ничего путного. – Чёрт его знает, как правильно… Наверное, надо смокинг надеть, встать на колено… Но тут все свои – чего перед вами дурака валять? Я лучше по-военному… Ева! Выходи за меня замуж.

– Вау! – Обрадованная Клара подскочила в шезлонге.

Ева молчала. Наступившую тишину нарушал только едва слышный шелест волн у берега.

– Ева, ты выйдешь за меня? – выждав достаточно долго, повторил Одинцов стандартную английскую формулу, которая терпимо звучит в кино, а в жизни от неё скулы сводит.

Ева грациозно уселась прямо на песок и взглянула на Одинцова снизу вверх.

– Почему именно сейчас?

– Ну, как… По-моему, самое время. Раньше не до того было.

– Ты предлагаешь пожениться, потому что я беременна?

Ева сказала о беременности полторы недели назад: раньше всей компании действительно было не до того. Но целых полторы недели Одинцов не заводил разговор о женитьбе.

– Такое надо сперва в голове уложить, – признался он. – Я обалдел, честно говоря. Всё-таки не мальчик уже…

Ева усмехнулась.

– Я тоже давно не девочка. Мне тридцать восемь лет. Обалдел он… А я не обалдела?! Как представлю, что скоро пузо начнёт расти, у меня мороз по коже. – Она снова поправила купальник на груди. – Но я не хочу, чтобы говорили, что ты женился на сорокалетней бабе из-за ребёнка. И сама не хочу так думать.

Одинцов помолчал ещё немного, сказал:

– Понятно, – и двинулся к морю.

– Народ, ну вы чего?! – подал голос Мунин.

Клара сердито ткнула его кулаком в бок, а Ева крикнула вслед Одинцову:

– Я не сказала «нет»!

– Ты не сказала «да», – пробурчал он, входя в кристально чистую воду. Из-под ног брызнули в стороны маленькие цветные рыбки.

– Жалеть не будешь? – спросила Клара у старшей подруги.

Ева вроде бы хотела ответить, но только надула щёки, с шумом выдохнула и перебралась в шезлонг Одинцова.

– А если он утопится? – неуверенно произнёс Мунин, глядя, как Одинцов гребёт прочь от берега. Женщины промолчали.

Потом Ева с Кларой и Муниным тоже искупались, поглазели на рыбок и раковины; потом пили сок, лёжа в шезлонгах…

И тут появился Дефорж.

Глава II

Одинцов плавал долго, а когда всё-таки вышел из воды на берег, застал всю компанию в тени под бананами. Ева с Кларой сервировали стол, укрытый белой синтетической скатертью с кружевной кромкой. Мунин разжигал угли в мангале. Дефорж откупорил уже вторую бутылку французского вина и приветствовал Одинцова:

– Рад снова видеть!

В отличие от незваного гостя Одинцов совсем не обрадовался, но пожал протянутую руку, что-то проворчал в ответ и ушёл в бунгало.

После душа, надев под стать Дефоржу лёгкую белую рубашку-поло навыпуск и просторные светлые шорты, Одинцов появился у стола с бутылкой виски.

– Я могу составить тебе компанию? – спросил Дефорж.