Тайна трех государей

– Не верю, товарищ генерал.

– Правильно. Совпадений не бывает. А чего тогда стоишь?

– Жду указаний.

– Не ждать, а брать надо! Найти и брать немедленно.

22. Безумный профессор

Профессор Арцишев был великолепен.

На следующий день после встречи с Муниным и его знакомыми Ева сидела в аудитории среди участников семинара, слушала вводную лекцию Арцишева и разглядывала его самого. Только завистники могли сравнивать учёного с Безумным Профессором из давнего американского фильма, хотя именно это сравнение попалось Еве несколько раз, когда она читала про своего будущего преподавателя.

Не верилось, что Арцишеву перевалило за шестьдесят: в напряжённом рабочем графике этого подтянутого мужчины явно оставалось время для занятий спортом. Он неторопливо расхаживал перед слушателями; мягкий шаг и отточенная жестикуляция холёных рук выдавали поклонника гимнастики тайчи – Ева знала в этом толк. Здоровая кожа профессора, тронутая загаром, в сумрачном мартовском Петербурге напоминала о солнце горнолыжных курортов и тропических стран, а седые виски отливали сталью.

Настоящей женщине одежда и обувь мужчины могут рассказать о нём если не всё, то многое. Арцишев одевался ярко. Лиловая рубашка с шейным платком и песочного цвета пиджак с искрой сначала насторожили Еву. Но разглядев крой и то, насколько естественно держался владелец костюма, американка вынуждена была признать стиль профессора безупречным. Благородно сияющие туфли знаменитого бренда, очки в тончайшей, едва заметной золотой оправе…

Завершённость образу придавала улыбка. Русские мало улыбаются, думала Ева, а профессор не экономит на мимике – он много работал за границей и знает, что иностранцы не доверяют хмурым.

Арцишев действительно произнёс несколько приветственных фраз на хорошем английском, но потом перешёл на русский.

– Я скажу вам, почему предпочитаю говорить по-русски, хотя многие из вас приехали из-за рубежа. По этой же причине мы собрались в России, хотя можно было провести этот семинар в другой стране, и я постоянно получаю такие предложения. Россия, а ещё лучше сказать, Петербург для меня – место силы. Здесь я рос, учился и многие годы успешно работаю. Вообще же научная мысль не должна знать географических границ. В Петербурге думается ничуть не хуже, чем в Оксфорде или Гарварде, а на мой пристрастный взгляд – даже лучше. Все вы в большей или меньшей степени владеете русским языком. Если же знаний будет не хватать, к вашим услугам опытные синхронные переводчики, которых я давно и долго отбираю как раз для таких случаев.

Ева потеребила гарнитуру с наушником, выданную ей как иностранной участнице, но предпочла и дальше слушать выступление профессора по-русски – для тренировки. Участников семинара было около сорока, многие воспользовались переводом.

– Прошу вас, не стесняйтесь и задавайте вопросы, – продолжал Арцишев, прохаживаясь вдоль кафедры и с лёгкой улыбкой оглядывая аудиторию. – Всегда есть время остановиться и разобраться. Мы с вами пойдём, как альпинисты. У них не бывает, чтобы самые сильные уже покорили вершину, а те, что слабее, ещё ползли где-то внизу. Вся группа движется в одной связке. Прошли очередной участок, закрепились, отдохнули и двинулись дальше. Только так.

– А куда пойдём? – громко спросил из первого ряда мужчина азиатской наружности, улыбаясь в ответ профессору. – Какие вершины будем брать?

– Очень правильный вопрос! – Арцишев прицелился в азиата указательным пальцем. – Как говорят китайцы, для того, кто не знает, куда идёт, все дороги хороши. Мы же с вами для начала точно выберем цель, а уж потом станем общими усилиями искать к ней подходы. Но ещё раньше, самым первым делом я хотел бы рассказать вам, кто вы такие.

Профессор остановился и раскинул руки, обводя аудиторию.

– Каждый из вас всё знает про себя, но наверняка задавался как минимум двумя вопросами. Первый: почему именно меня пригласили на этот семинар? И второй: если пригласили меня, то где же тот, кого должны были позвать раньше? Согласитесь, что у каждого из вас есть хотя бы один конкурент, который немного более удачлив, немного более знаменит и немного чаще публикуется, причём его статьи имеют более высокий индекс цитирования. Так всё же почему именно вы, а не кто-то другой?

Арцишев стоял с раскинутыми руками и поворачивался то в одну сторону, то в другую. Ева отметила радужные переливы шёлковой подкладки пиджака.

– Потому что мы лучшие, – не очень уверенно сказал парень, сидящий неподалёку от Евы: как раз он своей косматой шевелюрой действительно напоминал Безумного профессора в молодости.

– Само собой! – Арцишев улыбнулся парню персонально. – Но лучшие в чём?

Аудитория молчала, и он продолжил:

– В детстве я заметил интересную вещь. Знаете, все эти развлечения в лагерях для бойскаутов – у нас они назывались пионерскими… Вы залезаете ногами в мешок и бежите наперегонки. Так вот. На соревнованиях по бегу в мешках побеждает не тот, кто быстрее всех бегает, а тот, кто быстрее всех бегает в мешке.

Слушатели хохотнули.

– И ещё одна мысль, которая тоже вряд ли покажется вам новой, – сказал профессор. – Чем дальше, тем чаще открытия делаются в смешанных научных дисциплинах. Ещё давным-давно Ломоносов предвосхитил появление физической химии. Пришло время – и на стыке двух наук появилась биофизика. Уже на нашем веку Джону Нэшу за работы по теории игр присудили Нобелевскую премию в области экономики, хотя он – чистый математик, и в экономике ни бельмеса не смыслил… Простите, если иногда я буду говорить банальности и разъяснять какие-то общие места, потому что у многих из вас на языке вертится всё тот же вопрос: что я вообще здесь делаю? Зачем Арцишев меня вытащил?

Женщина средних лет подняла пухлую руку, привлекая внимание профессора:

– Как раз хотела спросить в перерыве. Может быть, это ошибка? Меня привезли через всю страну, я из Владивостока сама. Оплатили самолёт, поселили в хорошую гостиницу, обещали шикарную программу – экскурсии, музеи и всё прочее, – она помахала в воздухе буклетом. – Спасибо, конечно. Но ваш семинар называется… я и прочесть-то с ходу не могу… «От колебаний в энергетике единого поля к использованию бесконечных энергетических ресурсов Вселенной». Для меня энергетика – это лампочку включить, а поле – это где цветы растут. Я биолог вообще-то.

– Кто ещё считает, что его пригласили по ошибке? – спросил профессор и оглядел слушателей, многие из которых подняли руки. – Прекрасно. Да, здесь есть биологи, есть историки, математики, химики… Есть даже музыканты и богословы. Как организатор семинара, со всей ответственностью заявляю: это не ошибка. Я лично выбрал каждого из вас. Меня не интересовало, кто вы – мужчина или женщина, молоды или нет и где живёте. Выбор делался по анкетам, которые мои помощники составляли по заданному алгоритму.

– Главное, – сказал профессор, – чем вы занимаетесь и каков ваш потенциал. Причём потенциал не только индивидуальный: мне важно, чтобы вы наилучшим образом влились в команду. Потому что нам предстоит бежать в мешке. Мы будем нащупывать суперпозицию – или, иными словами, совокупность специальных знаний, которая позволит совершить исторический прорыв в науке. То, что физики вроде меня не могут сделать самостоятельно, будет сделано с вашей помощью.

– Некоторым из вас известно, что такое эгрегор, – продолжал Арцишев, прохаживаясь перед аудиторией. – Остальным тоже неплохо знать, что эгрегор – это энергоинформационное поле, обладающее особенными свойствами… гм… Ну, например, совокупность эмоций верующих создаёт религиозный эгрегор как мощнейший источник энергии. Верующий человек входит в храм и чувствует прилив сил. Он может исцелиться от болезни, прикоснувшись к святыне. А на неверующего даже самое намоленное место не действует. Он воспринимает храм как архитектурное сооружение. Туринская плащаница или иконы Андрея Рублёва для него – просто музейные экспонаты. Это не значит, что верующий – хороший, а неверующий – плохой или наоборот. Просто один из них использует ресурсы религиозного эгрегора, а другой – нет… Однако это сфера слишком деликатная, я её упомянул просто для примера. Вот смотрите-ка.

Профессор взял с кафедры пульт и нажал на кнопку. Ева и остальные увидели на экране за спиной Арцишева большую прямоугольную картинку, составленную из четырёх фотографий – две вверху и две внизу. Профессор обернулся, критически оглядел снимки и снова повернулся к собравшимся.

– Кто мне скажет, что здесь изображено? – спросил он.

– Цветы! – крикнул азиат. – Жёлтые.

– Наверное, дикие, раз в горах растут, – предположил косматый парень.

– Совершенно верно, – согласился профессор. – Четыре снимка диких жёлтых цветов. Госпожа биолог, вы можете что-то добавить?

– Это горные фиалки, – сказала толстушка из Владивостока. – Они бывают не только фиолетовыми.

– Обратите внимание: у наших фиалок цвет один, а оттенки разные. По-моему, это хорошо заметно. – Арцишев ткнул большим пальцем через плечо в сторону экрана и поискал глазами в аудитории. – Среди вас должен быть геофизик…

– Это я, – помахала ему рукой сухощавая коротко стриженная блондинка в свитере с канадским флагом на плече. – Простите, я плохо говорю русский. Можно, я буду говорить английский?.. Цвет фиалок – это маркер. Чем желтее лепестки, тем больше цинка в почве, на которой растут цветы. Так на глаз оценивают состав горной породы. Вы понимаете?

– Вы понимаете? – повторил Арцишев по-русски для всех, продолжая показывать на экран, и снова с улыбкой обвёл взглядом аудиторию. – Мы смотрим на одно и то же, но видим что-то своё. А если каждый объединит свою энергию и знания по своей специальности с энергией и знаниями остальных – возникнет эгрегор, поднимающий нас всех на качественно более высокий уровень. В этом новом состоянии, в новом энергоинформационном пространстве можно будет решать самые сложные задачи, которые каждому по отдельности не под силу.

Профессор нажал кнопку пульта, и цветы на экране сменила карта Древнего мира. Стрелки на ней вели из Центральной Африки на север, в Центральную Азию, и оттуда расходились веером: одни на восток до Китая, другие – на запад и северо-запад Европы.

– Биолога, историка или социолога пугают колебания в энергетике единого поля. – Арцишев улыбнулся. – Звучит непривычно. А вы представьте перемещения народов и связанное с ними развитие знаний. Например, мы пользуемся индийскими цифрами, но называем их арабскими – почему? Потому что когда-то арабы по пути на восток прошли через Индию и там научились цифрам. Потом они двинулись в обратную сторону, на запад, и принесли цифры в Европу.

Профессор с его плавными движениями у карты напоминал Еве синоптика, который рассказывает о погоде в теленовостях и показывает перемещение атмосферных фронтов.

– Туда-сюда, видите? – говорил Арцишев. – Те же колебания, только не в физической среде, а в обществе. Туда-сюда. Если мы говорим о едином поле, то принципиальной разницы нет. Любые колебания описываются схожим образом. Во Вселенной вообще всё подчиняется одним и тем же законам. Просто какие-то из них уже открыты, а какие-то нет. Вот этими белыми пятнами мы с вами и займёмся.

23. Гонки на выживание

Система тоже была детищем Псурцева.

«Продвижение и реализация через заинтересованные государственные структуры прогрессивных научных и технических разработок, отвечающих задаче обеспечения безопасности нации», – много лет назад записал в уставе Академии предусмотрительный генерал.

Одни академики присмотрели перспективный студенческий стартап. Другие купили его за копейки. Третьи наняли тех же студентов, чтобы довести до ума интересную разработку. Четвёртые занялись грамотным оформлением документов и патентной защитой. Пятые – и тут уже Псурцев участвовал лично – пристроили изобретение в заинтересованные государственные структуры, которые упоминал устав; протолкнули серийное производство оборудования, обеспечили достойное бюджетное финансирование – и запустили систему в эксплуатацию.

Академия на этом солидно зарабатывала, а Петербург и другие города год за годом всё плотнее опутывала сеть видеокамер, которые контролировали дорожное движение и по номерному знаку могли не только найти любой автомобиль, но и проследить его маршрут. Так что Вараксу вычислили быстро: «вольво» обнаружилась где-то в середине Московского проспекта и спустя некоторое время встала у головной станции сети «47». Адрес тут же передали Салтаханову…

…который теперь рулил туда на своём БМВ. Следом ехали два микроавтобуса с тонированными стёклами, за которыми скрывались больше двадцати бойцов с автоматами, в касках и бронежилетах. Ещё столько же оперативников на четырёх седанах и «тахо» замыкали караван. Генерал по-быстрому договорился с каким-то знакомым из полиции, так что на захват Вараксы отправилась целая армия.

– Думаете, он там? – спросил Салтаханов командующего армией, который сел к нему в БМВ.