Пока на улице дождь

Удивительно. Как же всё неоднозначно. Каждый из тех вечеров начинался преисполненным волнения и надежд, чем-то добрым и позитивным. Протекал такой вечер, как небольшое приключение под завесами некой тайны и мог быть полон азарта и веселья. Вот только заканчивался вечер чаще всего как в сказке, по закону жанра в которой пробьёт час и волшебство теряет свою силу, оставляя героя с его реалиями без каких-либо иллюзий. Хотелось вспомнить что-то весёлое и воодушевляющее, но плавно всё перетекло в нечто приземлённо-грустное. Тем ни менее, он всё еще продолжал думать о ней. Её образ из головы не выходил и почему-то сильно отличался от того, какой она была в начале их общения. Когда именно она была такой, вспомнить он не мог, от чего немного зудело где-то внутри.

Для того, чтобы мыслить более трезво и собранно, он встал на ноги. Так чувство комфорта, созданное креслом, больше не могло его расслаблять. Затем он вернулся в ту комнату, где у окна во всю стену расположился стеллаж с книжными полками от потолка до пола. По мимо книг на них хватало различных вещей и детских игрушек. А на полках по ниже так и вовсе стояли коробки с какими-то старыми вещами. В одной из них посреди всего прочего лежала добрая стопка старых фотографий. Снимков, запечатлевших её или их вместе, не так уж и много, но всё же они были. Заглянув в каждую из коробок как минимум по два три раза, он нашёл бумажный свёрток с фотографиями, по каким-то причинам, которые так и не нашли себе приюта в виде альбома. Хронологический порядок, созданный в этой кипе снимков когда-то давно, также давно был благополучно и неоднократно нарушен.

Долго не думая, он уселся прямо на пол и стал одну за другой перебирать фотографии в поисках её. Отсутствие порядка его малость расстраивало и не позволяло сориентироваться, в каком примерно месте находиться то что нужно. Перед глазами время как сумасшедшее прыгало то в его раннее детство, то в подростковую юность, а то и в годы постарше, и затем снова в детство. Лица разных людей, с большой частью из которых давно уж потеряны все связи, а коих и вовсе нету в живых, перемешались вместе со временем. И вот попалось фото с ней, сделанное ещё до их знакомства. Тут она стоит на лестничной клетке какого-то подъезда в лёгком осеннем пальто и держит руки на лямке сумки, перекинутой через плечо. Возраст на грани взросления и первых порывов к самостоятельности. А лицо такое ясное и свежее, но чувствуется в улыбке некая робость и неуверенность в себе. На момент их знакомства от этой неуверенности уже ничего не осталось. Сразу же вспомнилось, как она подарила ему этот снимок. Точнее, они обменялись фотографиями. Кажется, что это он настоял тогда так сделать. Уж очень ему хотелось иметь при себе её фото. Она до последнего не хотела этого делать, так как верила в то, что люди обмениваются чем-то напоминающем о себе перед расставанием. В последствии так и вышло. Через некоторое время они стали общаться намного реже, а затем и вовсе долгое время не виделись. Проскочило лёгкое чувство досады. Отложив этот снимок в сторону, он стал перебирать стопку дальше.

Теперь уже стало не так важно найти, когда она выглядела именно так, какой он помнит её сейчас, сколько любопытно, в каком образе предстанет перед ним на следующем фото. Колесо времени вновь закрутилось в руках перелистывая мгновения каких-то событий, взаимоотношений, веяний моды и многого другого. Большого терпения не потребовалось, потому как следующий снимок отыскался довольно быстро. Прелесть его была в том, что это не просто портретное фото, где люди замерев смотрят в объектив. Фотография оказалась с его дня рождения. С единственного дня рождения, на празднование которого она пришла к нему. Тут никто не смотрел на человека с фотоаппаратом, никто даже и не ждал самой съёмки. Они дурачились так, что им могли позавидовать самые заядлые озорники. Сидя на кровати она отклонилась слегка назад и смотрела вверх на него. А он, держа её руки, как коршун навис над ней. Лица их были счастливыми, полными азарта и веселья. Что именно происходило в тот момент, он уже не мог вспомнить, но смеялись они тогда очень громко. В тот вечер все остальные гости и родные остались почти без его внимания, которое он всецело уделял ей. Ведь был безумно рад ей и, если честно, не надеялся, что она придёт. Этот снимок порадовал его сильно и на мгновение навеял атмосферу того вечера. Конечно, её образ девушки подростка как в причёске с чёлкой и коротким хвостиком, так и в одежде из джинсовых брюк и майки, к которому она регулярно возвращалась в разные периоды своей жизни, не соответствовал тому, что он хотел найти. Но интерес к тому, каким будет следующий снимок, только возрос и отложив этот в сторону он продолжил перебирать их в стопке.

Дождь монотонно и как-то умиротворяюще всё продолжал шуметь за окном. Каждое фото после быстрого или более-менее детального просмотра перемещалось в самый низ, что позволяло пройти по кругу. И когда казалось, что вот-вот всё начнёт повторятся, процесс встал на месте. Всё как будто замерло, абсолютно всё, и даже от дождя шум словно выключили. В один момент снимок, на который он смотрел, заставил остановить ход мыслей в его голове. Взгляд её был пронизывающим и полным тоски. Болезненно-грустное выражение лица выглядело слегка отрешённым. А позади стоял он, обхватив её руками на уровне живота. Свои руки она аккуратно сложила на его и немного отклонилась назад, опираясь на него. В тот момент он был довольным и жизнерадостным, что отчётливо видно по его лицу. Стоя с ним рядом, всем своим видом она находилась где-то далеко, очень далеко от него. Такой контраст чётко отражал всю драму их отношений. Снимок сделали в ту пору, когда они общались уже реже, но он при каждом подворачивающимся случае с неугасающей надеждой пытался что-то изменить. Уже тогда она понимала, что так оставлять всё нельзя. Как бы он не отрицал, для него просто необходимы были новые отношения, новые возможности. Чтобы такие возможности появились, ей пришлось отдалиться от него. Цена данного шага – это их дружба, которая могла и не пережить такого. К тому же, когда у неё возникали какие-то отношения, он конечно воспринимал это тяжело, а мучить его ей совсем не хотелось.

Жизнь снова закрутилась вокруг. Звуки вернулись на свои места и ощущение времени пришло в естественный ритм. После небольшого ступора он вспомнил как когда-то уже пришёл к осознанию всего этого, в том числе и глядя на данный снимок. Только она всё понимала уже тогда, а вот ему на это понадобились годы. Ответы, которые она не могла ему дать, пришли потом сами. Эмоциональная встряска получилась резкой, короткой, но глубокой, похожей на укол иголкой. Перелистывать фотографии дальше желание пропало. Он знал, что там ещё есть снимки с ней, но на них не найдет того, зачем вообще полез в коробку. Ведь кажется он вспомнил. Оставаясь свободной и независимой, она больше придерживалась образа девушки подростка, но погружаясь в серьёзные и долгосрочные отношения, которые можно было бы назвать семейными, она становилась намного женственнее отпуская волосы и меняя свой гардероб. Однажды он её встретил, непохожую ни на один из то ли привычных ему, то ли свойственных ей образов. С причёской распущенных до плеч волос, какой он на ней не видел ранее и с одеждой практичной, но ни столь молодежной. Джинсовые брюки и кофта сменились на повседневное короткое платьишко. И в лице словно появилась какая-то новая черта, оно стало более взрослым, но ни менее красивым. С того периода у него уже не было её фотографий. Так что дальнейший поиск не имел смысла.

***

Последний месяц лета здесь всегда славился прохладными вечерами. Каким бы жарким не был день, ночью без тёплой кофты на улице лучше не показывать носа. Сколько он помнил, так было всегда и без сомнений, так всегда будет. Ведь там, где он жил, протекает большая река. Большая и величественно-спокойная, настоящая хозяйка тех мест, наводящая порядок по своему усмотрению. Солнце как гость, приветственно выглядывающий из-за гор не задерживается на долго. К вечеру оно поспешно уходит, обещая вернуться на следующий день, а вот вода тут всегда, от которой всё и зависит, даже такие перепады температур в течение дня. Как раз у воды он и стоял, от чего ещё пока лёгкая вечерняя прохлада вызывала не только чувство бодрости, но временами заставляла его кожу покрываться мурашками.

Небольшие порывы ветра создавали целые рисунки, образуя игривую рябь на ровной поверхности воды и более ничего не возмущало размеренного движения реки. Света от спрятавшегося за горизонтом солнца становилось всё меньше и сумерки довольно навязчиво меняли краски всего вокруг. Вода стремительно темнела, теряя в себе отражение высоких скалистых гор на противоположном берегу. Изредка мимо него проезжали машины и поднимали столбы пыли с сухой грунтовой дороги, что извилистой змеёй пролегла вдоль берега и на краю которой стоял он. Стоял в ожидании встречи с ней, о которой они договорились накануне днём.

В дали показалась она, шагая по выступающим камням и неровностям дороги в его направлении против течения реки. На месте стоять и ждать, когда она подойдёт, не хотелось и казалось ему не уместным. Поэтому он пошёл ей навстречу чувствуя, как волнение всё с большей силой охватывает его тело. От чего бы? Может сказывалась долгая разлука и предвкушение встречи. Как минимум на год он уезжал из родных краёв и сколько ещё до этого не виделись они, вспомнить не мог. Возможно с их последней встречи прошло несколько лет. А может причина волнения, её новый для него образ. Днём, когда он зашёл после своего долгого отсутствия в тот самый магазин, в котором она уже давно не работала и увидел за прилавком её, всё было почти как в первый раз. Именно там он её и увидел впервые и теперь она снова стояла на том же месте в таком же рабочем фартуке и шапочке с собранными в хвостик волосами. И если бы к нему сейчас на встречу она шла в джинсовой курточке и брюках с хвостиком и чёлкой на голове, да с маленьким рюкзаком за спиной, то он поверил бы, что попал в прошлое. Но на встречу ему шла совсем другая она, и чем ближе подходила, тем громче и быстрее стучало сердце у него в ушах. Строгое однотонное слабо приталенное платье с подолом выше колена и коротким рукавом, да распущенные волосы, еле касающиеся плеч, создавали впечатление деловой девушки. Не хватало лишь туфель на каблуке, которые конечно оказались бы тут совершенно ни к месту. Вместо них мягкие летние тряпичные тапочки позволяли грациозно ступать по такой каменистой дороге. Единственное, что было неизменно на месте, так это её рюкзачок, удивительным образом гармонично сочетающийся даже с платьем. Наверное, более универсального предмета ему ещё не доводилось встречать, чем этот маленький мешочек из кожи на лямках.

Широкой улыбки подходя всё ближе она уже ни сдерживала и раскинув руки в стороны для крепких объятий прижалась к нему. Когда она закряхтела в его объятиях, он понял, что на радостях не рассчитал силу и сдавил её как в тисках. Немного ослабив хватку отпускать её всё же не стал, как и она не спешила отходить, уткнувшись щекой в его плечо. Так они и стояли, а он думал, что если не шевелится, то можно ещё продлить такой волшебный момент, в который кроме них двоих не было больше ничего и никого. Наполненный прохладной свежестью воздух она вдохнула полной грудью так, что это было слышно, а затем сделала маленький шаг назад и посмотрела в его глаза. Взгляд больших карих глаз всегда отражал её состояние. Сейчас они словно светились полные жизнью. Конечно она была рада увидеть его, безумно рада, но что-то ещё было во взгляде, чего разгадать он не мог и что даже заставило немного смутиться. Сколько её знал, она никогда так не смотрела на него. Улыбка стала еле заметной, но так и не сходила с её лица. Она действительно радовалась тому, что он рядом.

Затем отступив ещё на шаг назад, она развернулась, показывая всем своим видом желание двигаться вперёд по течению реки. И непринуждённым медленным шагом они потихоньку пошли вдоль дороги. Выискивать в голове подходящие слова для того, чтобы начать разговор, он даже не пытался и спросил о том, как у неё дела, заметив, что выглядит она просто восхитительно. Такой комплимент её слегка смутил, от чего она ответила ему ни сразу. По её лицу, на которое оно смотрел в профиль шагая с ней рядом, виднелось как она перебирает разные мысли. Но довольно быстро все варианты были отброшены, и она также лаконично кратко сказала, что всё хорошо. И тут же призналась, как хотела обнять его ещё днём в магазине и как ей мешал прилавок между ними, да другие посетители, которым приспичило создать толпу и ажиотаж именно в тот момент, когда он пришёл.

В дали от берега, где меж деревьев устроились многоквартирные жилые дома, окна загорались светом одно за другим. А редко проезжающие мимо машины включенными фарами подчёркивали, как стремительно темнело на улице. То ли по вине остывающего воздуха, то ли от волнения, но лёгкая дрожь в его теле так и не проходила. Устойчивое ощущение того, что вместо дружеской встречи он пришёл на свидание покидать его не спешило. Тем временем их общение перешло в привычное для них русло. Он говорил. Много говорил о происходящих с ним событиях, о том, что случалось и почему. Она же слушала его с большим интересом и часто ни сдерживалась от смеха, когда он рассказывал о каких-то нелепостях и курьёзах. Слушать ей нравилось больше, потому как на его вопросы она отвечала только ровно то, о чем он спрашивал. Для того, чтобы она вот так взяла, и сама стала о чём-то рассказывать, её должно было распирать от желания поделиться, чего в тот момент он пока не наблюдал. Да и вообще такое явление, насколько он помнил, случалось ни так уж и часто, и каждый раз становилось приятной неожиданностью. Ведь обычно в таких случаях она делилась чем-нибудь хорошим и радостным. В этот раз она была особенно загадочной и скрытной, что добавляло ей некой интриги и шарма. Обстановка нуждалась в непринуждённости, и он назвал её настоящим кексом, на что она искренне удивилась и засмеялась легонько толкая его рукой в плечо. Во взгляде её отчётливо читались требования к пояснениям. А он напомнил ей про старую шутку, в которой каждая девушка должна обладать какой-то изюминкой или загадкой, и в ней сейчас столько изюма, что она тянет на такой добрый кекс. Снова засмеявшись, она подметила, насколько станет при этом вкуснее и глядя на её вдумчивое лицо, у него сложилось впечатление, будто она и в правду на секунду представила себя в качестве кекса. Тут же он добавил, как похоже сильно она всё-таки постарела, мгновенно вызвав при этом целую бурю негодования и выдержав драматическую паузу с укорительным взглядом сказал о том, что они болтают уже как минимум пол часа или больше, а она ещё ни разу не подколола его тем как он умничает. Сначала она даже стала как-то оправдываться, затем попыталась возразить, но вдруг резко оборвала себя и скорчив язвительную гримасу пробормотала что-то невнятное. В довесок она начала говорить про то, что ещё ни вечер и поймав себя на полу слове провела взглядом почти на все триста шестьдесят градусов оценивая, на сколько действительно уже вечер наступил и беззвучно улыбнулась. После она слегка протаранила его плечом наваливаясь на него своим весом и еще несколько минут они просто шли молча.

Наверху стало появляться всё больше звёзд, преображающих небо и делающих его более глубоким, а темнота почти полностью захватила окружающее пространство. Величественные горы на противоположном берегу превратились в безликие силуэты, как и всё остальное вокруг. Только когда дорога завела их в расположившиеся на берегу длинные ряды гаражей, он обратил внимание, что жилые дома уже сменились промышленной зоной. Идти по ней дальше не имело особого смысла, как и не возникало желания. Поэтому решение сменить направление и вернуться в цивилизацию в обсуждении не нуждалось. Когда они развернулись и потихоньку пошли, он почувствовал, как ладонью своей руки она прижалась к его и пальцы сами собой сплелись в замок. Держась за руки, они стали идти ещё медленнее и повисшее в воздухе молчание ни казалось неловким. Нарушать его, сказав какую-нибудь глупость, точно не хотелось, а именно того, чего-то подходящего и нужного в этот момент говорить он не мог. Потому как был растерян и просто не знал, что сказать ей. Ещё он вспомнил, как раньше она могла позволить себе подобные выходки. Своим поведением периодически она провоцировала его и ставила в неловкое положение. То могла страстно прижаться к нему, то предложить принять с ней ванну. Так или иначе, все её подобные поступки заставали его врасплох и смущали, ведь он мог только мечтать о таком. Поэтому, чаще всего думал, что она шутит или издевается над ним и не воспринимал в серьёз такие выпады или вовсе тушевался. В общем, когда момент уже был упущен, ни одна из подобных ситуаций во второй раз не случалась. И как итог он сначала злился на неё, а затем на себя, что сглупил и не воспользовался своим шансом. В любом случае, для него так и осталось загадкой, в серьёз это или ей просто было любопытно, как он себя поведёт. Но вот сейчас всё происходило совсем не так. Не так она себя вела, не так говорила и выглядела при этом во всех своих мелочах, мимике, жестах и выражении глаз совершенно иначе, чем когда-либо.

Короткий, но пронзительный взгляд и она снова повернула от него голову по ходу движения. На лице её опять появилась загадочная улыбка. В этот момент они подошли к тому месту, где с набережной уходила через небольшой лес и терялась меж домов другая дорога. И только он хотел показать рукой новое направление предлагая свернуть, как она остановилась и громче, чем хотела, вместе с уверенностью набрала в лёгкие побольше воздуха, затем быстро выпалила то, что весь вечер решалась сказать. О том, как к ним в магазин сегодня зашёл совсем другой человек, нежели которого она знала, как своего давнего друга. По её словам, он сильно изменился, повзрослел и возмужал. Увидела в нём именно мужчину, который ей симпатичен, а клеше старого друга осталось теперь на втором или даже на третьем плане. Его новый образ пробудил у неё где-то глубоко внутри волнения и трепет, чего она никак не могла ожидать. Тем более, что причиною этому мог стать он.

Вид её остался всё таким же завораживающе скрытным, ни лишней скованности, вызванной стеснением от сказанного, ни раскрепощённости и облегчения от раскрытия того, что держала в себе. Сказала и тишина вновь окутала их. Возможно, что теперь она ждала его реакции, а он пока осознавал услышанное и поэтому молча стоял. Когда она потянула его за собой на дорогу, ведущую через лез, он понял, что руки их по-прежнему держат друг друга, хотя ещё секунду назад не чувствовал этого. Сначала он не поверил в то, что она сказала. Не хотел верить. Такая ситуация одновременно и волновала, и пугала его. Привычный и уже кажущийся правильным порядок вещей нарушен, ведь с ног всё встало на голову. Немного погодя он стал задавать ей вопросы. Много вопросов. Он устроил ей целый допрос с пристрастием переспрашивая отдельные моменты от сказанного ею. Отвечала она легко и с улыбкой. Ей было приятно и очень важно, что это всё так волнует его.

Через небольшой лес из стройных как карандаши сосен прошли они довольно быстро, хотя двигались, не спеша и, можно даже сказать, лениво. Грунтовая дорога приобрела бетонное покрытие и паутиной расплелась в разные стороны по дворам жилых пятиэтажных домов, похожих на большие новогодние фонарики со множеством мелких отверстий, наполненных светом. По всюду в разных направлениях по дорогам и тропинкам, пересекающих газоны и детские площадки целенаправленно шли люди. Атмосфера полной уединённости растворилась вместе с темнотой, стоило им выйти из леса под свет уличных фонарей. Своей рукой она ещё крепче стала держаться за него и прижалась к нему поближе, время от времени с нежной улыбкой на лице поглядывая в его глаза. Выглядели они как настоящая пара и было им абсолютно неважно увидит ли их вот так кто-нибудь из знакомых, коих тут хватало, кто что скажет или подумает. Она шла рядом как одно целое с ним и весь остальной мир вместе со своим мнением не имел никакого значения в этот момент. Так они и прошли несколько дворов вплоть до того дома, где она в то время снимала квартиру, ласково именуемую своим скромным уголком. И по пути он по её просьбе вспоминал и рассказывал о разных интересных на его взгляд моментах, которые случались с ними. В памяти всплывало разное, как хорошее, так и не очень, но говорить тогда ей он решил только о тех событиях, что точно вызовут на её лице улыбку.

На улице ещё встречались прохожие в это ни совсем позднее время, ряды которых всё же редели достаточно быстро. Добравшись до нужного подъезда, они просто стояли под карнизом у его входа, словно прячась от осадков, хотя на звёздном небе не было ни малейшей тучки. Несколько раз он предлагал ей присесть на деревянную лавку в двух метрах от них, служащую в дневное время наблюдательным пунктом для местных бабулек, которые отслеживали и осуждали всё вокруг происходящее. Но она отказывалась, ссылаясь на то, что ей интереснее при общении смотреть на него стоя лицом к лицу. Так они простояли, пока по ней ни стало видно, как она начинает мёрзнуть от наступающей уже ночной прохлады. Выросшую за последние годы стену отчуждения этот вечер разрушил и говорить откровеннее стало легко. Почувствовав, что снова может ему доверять, она рассказывала о том, как жила, о хороших событиях, о плохих и о проблемах, в том числе, созданных ею самой, о сожженных мостах и немного наивной вере в светлое будущее, обо всём как есть. Затем она призналась, что уже замёрзла и немного устала, к тому же завтра её ждал тот ещё денёк. Поблагодарив за такой прекрасный вечер, она предложила ему расстаться сегодня так, будто завтра они обязательно встретятся. На что он хотел её в этом уверить, но она оборвала его и сказала о том, как лучше других им известно, насколько сложна и непредсказуема эта жизнь и как оно всё будет потом, никогда не угадаешь. И пошутила о том, как судя по сложившейся тенденции их следующая встреча может случится лет так через пять или шесть. Улыбнулся он искренне и поймал себя на мысли, как закралось где-то внутри чувство тоски от её слов. Шаг вперёд, и она встала вплотную к нему, вот только руки свои не стала закидывать на его плечи, чтобы прижаться посильнее, как она делала это обычно. Он понимал, а вернее надеялся, что у такого особенного вечера конечно должно быть особенное окончание. И после того, как она поцеловала его, а затем ушла, он невольно вспомнил сцену одной из любимых своих кинокартин, где главному герою говорят фразу, что этот поцелуй он будет сравнивать со всеми остальными. Порадовало его то, как всё же метко может выстрелить память, когда всплывает именно то, что лучше всего подходит в данный момент.

Соседний дом стоял через небольшой двор с детским городком и площадкой с верёвками для сушки белья, на удивление пользующейся большим спросом. Ведь большинство квартир таких домов обладали просторными балконами, но на сушилке часто висели чьи-то постиранные простыни и занавески. На лавке одного из подъездов того дома он и расположился, откуда окна её квартиры были на виду. Подглядывать за ней он не собирался, к тому же на третьем этаже много увидеть не получилось бы, если конечно она не подойдёт в плотную к окну, да и кто отменял шторы и тюль. Он слышал, как сильно ещё бьётся сердце, а вызванная прохладой и волнением дрожь по всему телу казалась даже приятной. Уходить пока не хотелось, и сидя на лавке с мыслями о ней и обо всём происходящем он мог застать момент, когда она ляжет спать и пожелать ей добрых снов, пусть и про себя.

Абстрактные образы чего-то непонятного и мысли ни о чём постепенно укладывались в его голове пока он сидел и наблюдал то за её окнами, то за изредка мелькающими вдалеке прохожими. Мерцающий синеватый отблеск в потухшем окне выдавал работающий телевизор, который она обычно включала для фона готовясь ко сну. Остывший воздух всё же прогнал из тела все приятные ощущения и оставил лишь отрезвляющее чувство холода. Казалось, что ещё совсем чуть-чуть и он начнёт выпускать изо рта пар. Но не смотря на упорное желание наступающей ночи отправить его домой, уходить он не собирался. Слишком много вопросов требовали обсуждения, причём именно здесь и сейчас. И для того, чтобы точно получить ответы, задавать их нужно было только себе. Хватило бы смелости безо всякой жалости быть честным с собой, ведь заниматься самообманом намного хуже, чем врать другим.

Мимо шёл парень неторопливой походкой и ещё на подходе, не останавливаясь простым жестом приложил к губам пару пальцев, что являлось просьбой о сигарете. Как обычно в таких случаях, он слегка пожал плечами и отрицательно покачал головой. И с мимолётной гримасой досады парень пошёл дальше. Раньше каждый раз он говорил таким страждущим, что не курит, но потом пришел к тому, как достаточно дать понять им, помочь никак не может. А то, нет ли у тебя сигарет или не куришь вовсе, особого значения для них не имеет.

Затем он снова взглянул на её окна, телевизор ещё работал. Тех, кто не спал, становилось всё меньше, и тишина казалась повсеместной и всеобъемлющей, так как на улице было безлюдно и дома как большие ульи, прекратили гудеть. На таком фоне стало привлекать внимание слабое постукивание. Оказалось, что орава мотыльков весьма впечатляющих размеров настойчиво приставала к уличному фонарю, который стоял всего в нескольких метрах от него. Наблюдая за этими кажущимися бессмысленными притязаниями, он постарался сосредоточится и начал прокручивать в голове те мысли, что вот только вертелись неорганизованным роем.

На что он рассчитывал, ожидая её на берегу? Точно ни на романтическое свидание. Мало того, в тот магазин он заходил с твёрдой уверенностью, что её там не будет. Когда она оттуда ушла и словно пропала из его жизни, он ещё долго частенько заходил к ним лишь в надежде увидеть её, как это было раньше. Со временем он стал приходить туда, как и в другие магазины, только для того, чтобы что-то купить. Кто же всё-таки она для него сейчас? Первый и единственный человек на данный момент, к которому он испытывал то настоящее чувство, что зовётся любовью. Ярое желание хоть как-то остаться поближе к ней и оставить её в своей жизни заставило смириться с ролью старого друга. Позже он и сам повесил на неё такой ярлык в попытках снизить её значимость и оставить переживания в прошлом. И вроде как всё получилось, появились новые интересы и новые связи. Он научился ни только жить без неё, а жить вообще даже, не думая о ней. Наверное, не смог бы ответить, когда именно в последний раз вспоминал про неё до этого дня. А хочет ли сейчас он быть вместе с ней? Конечно хочет, всем нутром своим хочет. И кажется, сделай он шаг вперёд, то она будет только за. Вот только разум в отличии от сердца порождает в голове одно сомнение за другим. Так для неё во все времена он оставался другом. Пусть ни самым важным человеком в жизни, но по-своему особенным и дорогим. Завяжись у них отношения, ни станет ли он одним из тех, с кем так всё хорошо у неё начиналось, но затем как спичкой, горящей ярко и обжигающе, и всё же обречённой скоро потухнуть. На её счету хватает разбитых сердец. Готов ли он к тому, что может быть принят ближе, чем когда-либо, а после вовсе отвергнут? Только ни с ней. Он не хотел, чтобы однажды ей пришлось так поступить с ним. Может на их особенной связи всё и держится уже столько лет. Ведь на самом деле они такие разные. В отличии от него она живёт сегодняшним днём и по возможности получает удовольствие от жизни. А он строит грандиозные планы, ставит вдалеке цели, по пути к которым лишает себя много в настоящем для каких-то будущих перспектив. И в тот момент, когда он достигает желаемого, на его горизонте уже стоят новые высокие цели. Кажется, он настолько погряз в завтрашнем дне, в том, что будет потом и просто перестаёт ценить то, что есть сейчас…

Погружение в себя оказалось глубже, чем он смог бы себе представить. Глубже и эмоциональнее. Вынырнув, он осмотрелся и на первый взгляд всё оставалось прежним. Мотыльки продолжали отчаянно атаковывать фонарь, к ним в компанию нарушителей тишины примкнули со своим стрекотанием сверчки. Время в думах пролетело невероятно быстро и на улице уже стояла ночь. Как и во всех остальных, в окнах её теперь темнота и никаких признаков света. Конечно, она уже спала. Окинув по кругу взором, он опустил глаза вниз и увидел свои руки, сжимающие пальцами одну из досок лавки, на которой сидел, с такой силой, что они побелели и потеряли всякую чувствительность. Попытка разжать пальцы вызвала в них сильную боль и чувство жжения. Да и всё его тело от долгого пребывания в одном положении словно одеревенело. Встать получилось ни сразу и потребовалось разминать буквально всё. В голове его теперь был лишь один вывод.

В отношения их он не верил, как бы сильно ему их ни хотелось. Но почему? На самом деле всё просто. Он трус и, либо был им всегда, либо стал им со временем. Когда-то без сомнений шёл за ней куда угодно, не взирая ни на кого и ни на что вокруг. Теперь же рисковать он боялся. Именно риском посчитал возможность внезапно изменить своим планам и перспективам завтрашнего дня. К которым относилось и стремление качественно поменять свою жизнь и скорее всего уехать отсюда далеко и очень на долго. Вписать её в этот план он не знал, как. И что самое главное, просто её там не видел.

По всему телу кровообращение восстановилось и вместе с тем вернулись все ощущения, такие как чувство холода, которое он умудрялся так долго игнорировать. На её окна взглянув напоследок он пошёл в сторону своего дома, думая о том, как поступит в этой ситуации. Придёт ли к ней завтра, либо сделает так, что увидятся они теперь ни скоро.

***

Жалеет ли сейчас он о том, как всё сложилось тогда? Один его хороший друг всегда говорит, что если обо всём жалеть, то пол жизни можно провести в печали. Такая слегка ироничная фраза периодически помогает пресечь ненужные разглагольствования, начинающиеся со слов если бы, да кабы. Укладывая фотографии теперь уже в хронологическом порядке, он с довольной улыбкой подумал, как всё же интересно было окунуться в такой водоворот событий и переживаний тех дней. То, что есть у нас сейчас получается таким за счёт того, как всё складывалось в прошлом. Ведь как понять, где находишься, если забыть, какой ты дорогой пришёл. Своё прошлое забывать он не хотел, тем более, когда оно такое насыщенное яркими событиями, живое и без сомнений, красивое. Он искренне не понимал, как можно взять и отказаться от части самого себя.

Бросив взгляд через плечо назад на шкаф с зеркальной дверью во весь его рост, он в отражении увидел их. Сидящих вместе на полу рядом с коробкой, в которую он только что уложил все фотографии. Она по-прежнему красива и свежа в своей лёгкой улыбке прижалась к нему и опустила голову на его плечо. А вот на его лице уже хватает морщин и волос на голове становится недостаточно для того, чтобы скрыть проступающие залысины. Такой она и останется навсегда в его памяти, как символ жизнерадостности и наивной доброты, о которых иногда к сожалению, все забывают.

Лишь к вечеру должны были вернуться домой его жена и дети, по которым, как он только что понял, успел с утра очень сильно соскучиться. Но до вечера ещё полно времени и подойдя к окну, от которого продолжал доносится монотонный шум, он знал, что именно сейчас ему нужно. Желание сбросить с души накопившийся негатив, ненужные тревоги и пустые переживания, коих собралось уж ни так мало, манило его наружу, призывало выйти и безмятежно пройтись, оставляя другим боязнь промокнуть, пока на улице дождь.