Курсант Империи – 1

– В курсе, – раздраженно отмахнулся я. Меня сейчас волновали совсем другие вещи, нежели очередная производственная проблема. – Но ты лучше скажи, почему меня не пригласили на оглашение завещания? И почему я до сих пор не введен в должность председателя Совета Директоров? – я красноречиво кивнул в сторону настенного таймера-хронометра. Тот равнодушным электронным табло сообщал, что на дворе уже 16-е августа…

Корней тяжело выпустил воздух из легких, встал, подошел к бару, взял оттуда два стакана и початую бутылку дорогого земного шотландского виски. Я моментально напрягся, инстинктивно подобравшись. Несмотря на свое, мягко говоря, нестабильное состояние здоровья и остро стучащее в висках похмелье, продолжать с утра накачиваться алкоголем мне почему-то резко расхотелось. И дело было не только в моих внутренних ощущениях. Ладно я с моей вечной тягой к веселой и беззаботной жизни, но если уж сам Корней Николаевич, этот образец безупречного контроля и разумности на рабочем месте, с утра пораньше тянется к крепкой выпивке, значит, разговор предстоит более чем серьезный. От такого осознания по позвоночнику пробежал неприятный холодок.

– Знаешь, я сам был удивлен не меньше твоего, когда об этом узнал, – мягко сказал дядя, наполняя бокалы янтарной жидкостью и протягивая один из них мне. В его голосе звучало искреннее сожаление пополам с растерянностью. – Держи…

– Узнал о чем? – я отстранил руку дяди с зажатым в ней стаканом, демонстративно отказываясь от угощения. Меня уже начинало потряхивать от нетерпения и нехорошего предчувствия. – Да не хочу я сейчас это пойло… Ответь лучше, что, черт возьми, происходит?!

Корней, так и не пригубив своей порции, молча отошел к массивному столу, облицованному полированным деревом ценных пород. Выдвинул один из ящиков и достал оттуда пухлую папку с бумагами. По гербовой печати и характерному оформлению я сразу понял, что передо мной то самое завещание. Сердце у меня при этом забилось, как сумасшедшее.

– Здесь, оказывается, есть один пункт, который, – Корней казался смущенным, было видно, что говорить ему это крайне неприятно. Он замялся, подбирая слова, – ну, скажем так, может несколько задержать твое вступление в должность.

Почувствовав, как без всякой выпивки земля постепенно начинает уходить у меня из-под ног, я схватил протянутую папку трясущимися руками. Действительно, завещание. Вернее, его нотариально заверенная копия с идентификационными знаками и уникальным штрих-кодом подлинности. Многочисленные пункты и подпункты были набраны настолько мелким шрифтом, что пришлось поднести страницы почти к самому носу, силясь хоть что-то разобрать. Глаза выхватывали из частокола букв отдельные фразы: «волеизъявление наследодателя», «условия вступления в права наследования», «имущественные и неимущественные активы» и прочую замысловатую юридическую абракадабру.

– Шестнадцатый пункт, в самом его конце, – подсказал мне дядя, видя мои бесплодные попытки найти нужное место в завещании.

Я судорожно забегал взглядом по строчкам, пока не наткнулся на ту самую, что повергла меня в состояние, близкое к шоковому ступору.

«…Александру Ивановичу Василькову вступить в права владения и управления семейной корпорацией «Имперские Самоцветы» по достижении совершеннолетия…»

Ну вот же оно! Я почти выдохнул с облегчением. Но следом шло роковое уточнение:

«…при непременном условии прохождения действительной воинской службы в рядах Сил планетарной обороны, либо Космического Флота Российской Империи сроком не менее одного года…»

Слова запрыгали перед моими глазами, теряя всякий смысл. Я лихорадочно перечитал злополучный пункт еще раз, словно отказываясь верить прочитанному. Затем еще раз и еще, будто надеясь, что от этого кошмарное условие вдруг исчезнет и растает как дым.

– Это… Это какая-то ошибка, – единственное, что я смог просипеть в тот момент, уставившись на Корнея полными отчаяния и недоумения глазами. – Слушай, бабуля бы не…

– Ты не понял, – мягко, но твердо остановил меня Корней. В его голосе звучало искреннее сочувствие, но при этом сквозила несгибаемая решительность, словно он пытался убедить не только меня, но и самого себя, что это было лучшее из возможных решений. – Это желание не твоей бабушки, Санек… Таково было волеизъявление твоего покойного отца… Мой брат верил, что настоящим лидером можно стать, только пройдя через такие же настоящие трудности и лишения. Служба в космофлоте – это один из способов доказать свою готовность и зрелость руководить такой огромной корпорацией, как наша.

Дядя положил руку мне на плечо, слегка сжав в знак поддержки. Я же пребывал в глубокой прострации, застыв словно каменное изваяние посреди кабинета. Мои грандиозные планы, все те воздушные замки, что я так долго и тщательно возводил в своем воображении, рассыпались в прах в одно роковое мгновение. Служба в армии? Да я никогда в жизни не помышлял об этом! А теперь такая подстава, да еще от собственного отца! Хоть он и погиб много лет назад, но даже с того света ухитрился перевернуть мою судьбу с ног на голову.

– Почему, ну почему бабуля не сказала мне раньше? – мой голос предательски дрожал, я едва удерживался, чтобы не сорваться на отчаянный крик.

– Увы, этого я не знаю, – печально покачал головой Корней Николаевич. – Точно не хочешь? – он многозначительно кивнул на нетронутый бокал с янтарным виски, искушающе поблескивающий в свете ламп.

Я отмахнулся.

– Но вот что я знаю точно, Санек, – продолжил мой крестный, заглядывая мне прямо в глаза. – Это то, что теперь у тебя нет выбора. И если ты действительно хочешь возглавить корпорацию своего отца, то придется выполнить все условия его завещания, какими бы абсурдными они ни казались.

– А других вариантов правда нет? – взмолился я, все еще цепляясь за призрачную надежду, что печальный вердикт судьбы можно как-то изменить или обойти.

– Боюсь, что нет, – Корней виновато развел руками. – Завещание – это закон, Саня. Тут уж ничего не попишешь. Но с другой стороны, подумай сам: это ведь всего один стандартный год. Отслужишь – и вернешься, чтобы занять свое законное место во главе корпорации. Так сказать, из грязи в князи! – он попытался пошутить, но вышло как-то неубедительно.

Эти слова лишь подлили масла в огонь моего негодования. Как будто это такой пустяк – взять и выкинуть целый год своей жизни непонятно на что!

– Да какой один год, ты о чем?! – огрызнулся я чуть не плача от обиды и несправедливости. – Сегодня утром мне прислали извещение о зачислении в Нахимовское Училище. А там срок обучения, если ты не в курсе, три долбанных стандартных года! Да я и одного дня не вынесу в этом чертовом космофлоте, от одного названия которого меня уже наизнанку выворачивает!

В бессильной ярости я схватил бокал и осушил его одним судорожным глотком. Обжигающая жидкость опалила горло и грудь, но легче от этого не стало. Швырнув опустевший хрусталь на стол, я одним прыжком преодолел расстояние до двери. Распахнув ее мощным пинком, я вылетел в коридор, не разбирая дороги.

– Да погоди же ты! Куда тебя понесло, горячая голова? Александр, постой! – кричал Корней мне вслед, но я даже не думал его слушать. Сердце колотилось как сумасшедшее, в ушах стоял оглушающий звон, а в мозгу пульсировала единственная связная мысль – отомстить. Вот только кому? Покойному отцу, который скончался восемнадцать лет назад? Бабуле и крестному, которые все эти годы скрывали от меня столь важный пункт завещания? Хотя, если честно, я и сам виноват – надо было хоть разок удосужиться прочитать этот злополучный документ, а не забивать на него с высокой колокольни…

Глава 5

Выскочив из здания на открытую смотровую площадку, я прижался лбом к прохладному стеклу парапета, жадно хватая ртом свежий воздух. Так, Саня, спокойно. Надо срочно взять себя в руки. Что толку психовать и рвать на себе волосы? Наверняка ведь можно что-нибудь придумать, обойти эту дурацкую волю покойного папаши. Должны же быть какие-то лазейки, ну не может быть такого, чтобы совсем без вариантов.