Оценить:
 Рейтинг: 0

Рукотворный рай

<< 1 2 3 4 5 6
На страницу:
6 из 6
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Тетка взвалила на плечи мешок, он показался ей тяжелым, тогда она его сбросила, и прошептала Кате так, чтобы идущий впереди Егорка не слышал их болтовни.

–Тяжелы мешки, а давай-ка этого, малого загрузим, а то идет, пустой, иш, выискался, кормить его за какой черт? – Катя удивилась тому, что она сразу не догадалась об этом.

–Так он не унесет, маленький, – сказала она, взглянув на тетку.

–Унесет, а мы с тобой один понесем вдвоем, – ухмыльнулась баба.

–Егор, а ну-ка иди сюда, – мальчик подошел, – а ну-ка, держи! – ему взвалили на плечи мешок, под грузом которого он чуть было не упал, но он выстоял, и пошатываясь, боясь в раскачку побрел вперед, подгоняемый страхом.

–Тяжелый! – он хотел было скинуть, но Катя его остановила.

–Кому говорят, неси! Я тебя здесь брошу, дурака, одного! Матери все расскажу, быстро взял! – она замахнулась на Егорку, но не ударила, оголив злобно зубы, тот заплакал, но понес мешок, шатаясь.

–Так-то, – она улыбнулась.

У мальчика текли слезы.

Сестра и тетка схватили один мешок и обогнали мальчика, который, теряя силы с каждым пройденным метром, плакал все сильнее, свалил мешок на землю и стал тащить его, с упорством, с яростью.

Наступило утро. Идущие вперед Егорки родственники давно скрылись за горизонтом, сколько не кричал им мальчик, сколько не звал и умолял, они не подождали. Оставалось несколько километров до деревни.

Егорка устал, его руки отсохли окончательно, а мешок казался непосильной ношей. Но это его не остановило, им двигал страх, заставляя идти вперед. Он по-настоящему боялся остаться один, без сестры, без старшего и более опытного надзирателя, он боялся сбиться с дороги, волков, криков птиц, рассвета, ему не хотелось спать, испуг терзал его и он нес вою ношу с большим остервенением, он охрип от тихого плача, слезы пересохли и больше не текли.

Протаскивая мешок по десять метров, мальчик отдыхал, затем вновь протаскивал, и так, за несколько часов, выбившись из сил окончательно, измучившись, голодный, но согревшийся непосильным трудом, он добрался почти до самого дома тетки, но упал, споткнувшись, разбил себе нос, утёр кровь и поднялся. Руки его тряслись от холода и усталости.

Пройдя вдоль упавшего забора, постучал в дверь, казалось его ждали, вновь скрип, вновь острый нос бабы показался на улице.

–А, пришел? А где же мешок? – удивилась баба.

–Тетя, я устал, он там, вон там, – Егорка показал в сторону деревни ,в сторону забора.

–Как там? Одурел, давай сюда тащи! А мы пока есть приготовим, – притворно выговорила тетка, а сама все посматривала из-за двери.

Егорка сошел с порога, и из последних сил притащил соль к двери, тетка вышла, важно и деловито занесла соль в дом, и наказала мальчику:

–Смотри, скажешь кому про соль, язык тебе отрежу, понял? – сквозь зубы выговорила она, свернув черными глазами, – я тебе, тварь, его оторву, сучий ты сын.

–Да я ни кому тетенька, пусти, пожалуйста, – взмолился мальчик, – я есть хочу, я замерз.

–Рано ещё, не готово, иди-ка, пройдись по деревне, прособирай милостыню к столу, и приходи, – на сей раз, ласково попросила его тетка, – знаешь что это такое, "милостыня"? Это куски хлеба, сухарей, ходишь просишь, вымаливаешь, шкурки свекольные, коренья, иль что дадут. Иди!

–Хорошо, -, ответил мальчик, перед Егоркой вновь закрыли дверь, он осмотрелся по сторонам, сонливость отошла, ее сильно заглушал голод, живот, казалось наполнялся собой, своим собственным содержимым. Мальчик попил из стоящей лужи.

Многие двери оставались закрытыми, иногда заспанные крестьяне выносили кусок репы, свеклу, кусок хлеба был редкостью на протяжении всех лет мытарства мальчика, даже сухарь был роскошью. Егорка не смог стоять на ногах, он немного закусил не стесняясь, вгрызался в пищу, согласившись со своей совестью на сделку – покушать самому в тайне, но принести побольше к обеденному столу, тем самым обойдя каждый двор, он удовлетворил собственную совесть, он хотел понравиться тетке, хотел удивить и задобрить сестру. Егор стучался по второму разу, где не открывали. Некоторые добрые люди, проявляя сострадание, спрашивали чей же он, какой деревни, какого двора, с кем пришел, иные просто прогоняли. Этим и обходилось, пока его никто не бил, не пинал.

И к полудню мальчик возвратился к тетке с небольшим, но сытным уловом.

Дверь открылась.

–Ну, давай сюда мешок, – баба улыбаясь протянула руку и облизывая грязные сухие губы, Егорка колебался. При свете дня, мальчик отчетливо заметил черные грязные ноги и пальца тетки, ее немытость, и вонь, исходившую из-за двери.

–Ну? Давай, что боишься? – тетка стала улыбаться еще шире, мальчик нерешительно снял сумку с плеча, и, входя, протянул ей, тогда она молниеносно выхватила ее, оттолкнула мальчика в сторону, с порога.

Вытряхнула на пол всю еду, до последней крошки, отобрала всё самое лучшее, за исключением нескольких грязных сухарей, охнула и швырнула со всей силы остатки и сумку в лицо мальчику, которая хлестнула ему в глаз, оставив небольшой синяк. Егорка заплакал.

–Тетя, тетя, ты чего? – маленькие губки затряслись от обиды и страха, – мало принес. я еще соберу, только впусти?

–Вшивый ты! – завизжала тетка, – такого в дом срамно впускать! Пошел отсюда, побью, сучий ты сын! – она захлопнула за собой дверь.

Вокруг мальчика воцарилась звенящая тишина.

Но дверь вновь скрипнула, немного обрадовав Егорку, старуха швырнула на землю ещё один кусок сухаря:

–На, жри, собака, не подавись! – прогнусавила она, и закрыла дверь.

Глава 7.

Свесив маленькие грязные ножки, мальчик сидел на кроватке и ждал, когда старушка почистить свеклу. Он непринужденно ковырялся в ногтях, почесывался то тут, то там.

Вскоре, она закончила, и попросила гостя к столу.

–Клопы меня загрызли, поганые, спасу от них нет, спишь, а они возятся, да кусают, а ты кушай, кушай, – она протянула кусок свеклы Егорке, тот с аппетитом принялся грызть сочный плод.

–Мне, бабуля, нельзя задерживаться, – сказал Егорка, когда сжевал остаток.

–Куда ж ты внучек пойдешь? – удивилась старуха, – оставайся, проживем как-нибудь.

–Не могу бабушка, я обузой буду, из дома меня отправили, обузой был, – грустно сказал Егорка, – я взрослый, я все понимаю, мне нельзя, я сам.

–Да как же обуза? Такой маленьких, да обуза? – спросила старуха, оставшись стоять с открытым беззубым ртом.

–Там голод, лютый, как мне говорили, бабушка с голоду опухла, раздулась, как лягушка, мать тоже, колхоз опустел, пшеницы нет, колосков нет, ничего нет. Ворон и то съели всех, а ракушек из речки выловили, рыба ушла, травой одной питаются, лебедой, – вздохнул мальчик, – мне надо бабушка, идти, хлебушек добывать.

–Раз не хочешь остаться, родной, иди с богом, я тебя насильно не буду держать, а то сжалилась над тобой, жалко мне вас, бедненьких, – бабушка заплакала, обняла Егорку и проводила до порога.

–Прощай, – она вытерла старушечьи глаза от слез, Егорка поблагодарил её и ушел, не оглядываясь, потупив взгляд, пошлепав по лужам, по чьим-то следам.

–Прощай, – крикнула старуха ему в след.

Егорка так и не узнал, что старушка умерла через несколько месяцев, а перед этим сильно затосковала по родным. Почуяв смерть, она легла на кровать, сложила накрест руки и торжественно произнесла:

–Встречайте меня, мои сыночки, – и испустила дух.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 2 3 4 5 6
На страницу:
6 из 6