Провидение

Во время ужина Толя не без удовольствия отметил, что доволен собой. Своим поведением. Никому нельзя позволять садиться себе на шею. Заработал – значит, получи. Для правого дела все средства хороши. Он доел приготовленную пищу с большим аппетитом. Может, он и переборщил чуток, но…разве самую малость. Ведь он же не собирался стрелять. Кстати, ну и видок был у того пацана, когда он увидел пушку! Хе-хе, он до сих пор не мог удержать улыбку, вспоминая его глупое прыщавое лицо, выпяченные глаза, странный запашок, когда тот выскакивал из машины. Наверное, мог обделаться со страху. Сам виноват. Не будет в следующий раз такую пургу гнать. Это ему наука, да-да, наука.

В этот вечер у Толи промелькнуло в голове: «А что, оказывается не только те ублюдки что-то могут. Я тоже могу. По крайней мере, кое-что». Эти слова запали ему в душу. Он повторил их перед сном несколько раз, как молитву. «Я кое-что могу».

Звучит совсем неплохо.

ПЛОХИЕ МЫСЛИ

Следующие несколько дней прошли-промелькнули, словно бесплотный туман, не оставив ни следа, ни особых впечатлений. С пассажирами, а, следовательно, и деньгами, дела пошли получше, но это почему-то не радовало. Это вечернее происшествие как-то совершенно некстати напомнило Толику, что, в общем-то, жизнь его сера, пресна и лишена всякого разнообразия. Рано встал, сел за баранку, ездишь туда-сюда, возвращаешься, кушаешь, есть силы – смотришь телевизор, нет – сразу ложишься и спишь. Даже напиться, как следует, можно только в понедельник – по графику, намеченному самим для себя. Хотя ко всему этому Толя давно привык, и даже находил порой довольно приятным эту умиротворяющую ежедневную карусель. Но именно случай с пацаном-врунишкой, когда он взбесился и заставил заплатить честно заработанные им деньги, вынудил его вспомнить о том, что жизнь может быть и совсем другой. Именно в те минуты легкого безумия, когда он наставил на парня случайно обретенную пушку и обязал заплатить по счетам, Толя внезапно ощутил себя Человеком. Мужчиной. Но эйфория прошла, осталось горькое ощущение невысказанной неудовлетворенности, обиды на саму жизнь.

Нужно что-то изменить: эта мысль не давала Толе покоя. Он слишком закрутился, застрял в болоте повседневных разностей, забыв о красивом слове «мечта». Он даже не ставил перед собой каких-то конкретных целей, он просто жил, по привычке, ни на чем не заостряясь. А ведь Толя отлично помнил по своим более молодым летам (сейчас ему было уже под 40), да и интуитивно это ощущал, что он способен на большее. Жить, чтобы дышать и дышать, чтобы жить? Нет, так не должно быть. По крайней мере, Толя больше не хотел, чтоб так было.

Сейчас он начал осознавать некоторые вещи. Например, то, что после смерти матери и последующего ухода жены он точно впал в зимнюю спячку, окунувшись в однообразную вялую жизнь. Прожил год угрюмо, точно медведь в берлоге, не заводя новых знакомств, не возобновляя старых. Это был его способ победить боль, вновь обрести себя. Так было. Но пора это изменить.

Теперь он постарается не только выжать из своей работы максимум, но и внимательнее следить за собой, больше убирать по дому, меньше наедаться… делать зарядку, в конце концов, держать себя в форме. Она ему понадобится. Нельзя больше запускать себя, как он делал все это время.

Появление пистолета каким-то образом сдвинуло Толика с «мертвой точки», придало ему силы действовать.

Он даже вспомнил слова, как-то сказанные давним школьным приятелем, интеллектуалом Андреем, учившемся в школе на одни пятерки. Как-то они гуляли в парке, кажется, после футбола, и речь каким-то образом зашла про огнестрельное оружие и его возможности. Тогда Андрей (который, увы, как он слышал от знакомых, уже давно спился, сошел с прямой тропы и полетел по наклонной, начав злоупотреблять горячительными напитками всего лишь через несколько лет после окончания школы, когда их взрослые дороги разошлись; интеллектуалы, почему-то, частенько спиваются, если что-то идет не так. Это напоминало ему название одной из давно прочитанных книг учебной общеобразовательной программы – «Горе от ума») выдал не по годам мудрые слова, которые сейчас почему-то вновь всплыли в его памяти:

«Толик», – сказал тогда он, – «испокон веков, до появления обычного пистолета, в человеческом обществе все было достаточно просто. Все решала банальная грубая сила. Сила рук, и никакого обмана, понимаешь? Я сильный – значит, я могу согнуть тебя в дугу, потому что так хочу. Я дам тебе в лоб, заберу себе твою еду и женщину, потому что я сильный, а твое право – поскулить и забиться в угол, чтобы сдохнуть. Потому что ты слабак. Чистый Дарвин! Но затем появился пистолет. А когда уж он появился, а изобрел его, очевидно, настоящий гений – то кардинальным образом изменил ситуацию. Теперь уж простая мускульная сила не решала все. Ты мог быть хиляком, но у тебя был пистолет и – пах-пах!» – Андрей убедительно изобразил пальбу из пальца, – «…гора мышц, объективно лучший, более сильный представитель мужского пола помирал, просто не успевая до тебя дойти и взять за глотку. Уже не сила все решала, а банальное умение прицелиться и нажать на курок. Дал шанс слабым – вот что сделал пистолет, навсегда изменив соотношения и приоритеты в обществе. Не уравнять, но дать шанс».

Они о многом говорили тогда с Андреем, и это было занимательно. Правда, это было очень, очень давно… Лет двадцать прошло с тех пор.

А пистолет был с ним здесь и сейчас. И с ним он больше не чувствовал себя слабым. Нет, больше нет.

Так или иначе, именно пистолет стал символом и отправной точкой возрождения. Талисманом. До этого он вовсе не задумывался о таких вещах, а теперь… Порой лунными ночами Толя делился с ним своими мыслями, как с живым, а тот послушно лежал в его руке, посылая ему свои холодные флюиды. Никогда еще у Толи не было столь хорошего, внимательного, понимающего собеседника. И когда Толя, наконец, засыпал, он убаюкивал его, неслышно напевая что-то ласковое и непонятное.

А наутро – куда только подевались лень и привычная апатия: он был полон энергии, стал заниматься собой и квартирой, успевать куда больше, чем было раньше. И был доволен собой.

Примерно через неделю после этих событий Толя окончательно решил, что надо действовать более, что ли, глобально. Перемены сами не придут в его жизни – их нужно осуществлять. И начать он решил с самого главного – с женщины.

«ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ»

Уже не раз и не два Толика посещала малоприятная мысль, что при подобном образе жизни, когда большую часть времени он проводит за треклятой баранкой, и таком характере (подчас довольно угрюмом), его шансы познакомиться с нормальной женщиной, а, тем более, жениться на ней, весьма невелики. Впрочем, он особо не зацикливался на этой мысли, она проскальзывала в его голове сквозь сито других мыслей и исчезала – до поры, до времени. Конечно, в мечтах (редких и туманных) к нему в кабину подсаживалась высокая длинноногая блондинка, просила подвезти, незаметно они разговорились… ну и так далее. «В жизни если такое и происходит, то не со мной», – без особой горечи думал Толя, провожая взглядом в зеркальце особо эффектных особ, фланирующих местными улицами на ногах, словно бы произрастающих из середины шеи. В конце концов, не всем же быть Казановами. Кому-то нужно быть и Караваевыми (это была толина фамилия). И хотя желания плоти порой донимали его достаточно сильно, он умело глушил их другими мыслями и делами. Да, делами. Благо, стоит лишь прислушаться, как следует, к унылому ритму повседневности, войти в него, как секс становится чем-то далеким и совсем необязательным.

Но сейчас – другое дело. Если что-то менять в своей жизни, то начинать нужно с главного. А что может быть важнее для зрелого мужчины его возраста, чем хорошая, зрелая женщина? Хватит уже этих одиноких занудных ночей без женского тепла и бессмысленной головной боли неудовлетворенности. Пора, пора. Когда прохладным утром 18 сентября Анатолий встал с кровати, с трудом продирая залипшие ото сна веки, решение уже созрело в его голове. План действий вырисовывался столь же четко, как солнечный зайчик, пробившийся в спальню сквозь полузавешенное окно, и теперь дерзко прыгающий по кровати. Толя улыбнулся. Решение выглядело парадоксальным, но… Кто сказал, что история любит повторения? Он был прав, прав на все 100 процентов. Толя замыслил вернуть свою жену.

ЖЕНА

Прежде всего, это было значительно легче, нежели находить новую девушку, привыкать к ней, заставить ее привыкнуть к себе… Толя явно ощущал себя на подъеме в последнее время, но на вещи нужно было смотреть реально – на обаятельного ловеласа он никак не тянул. Свободного времени у него было немного. Денег – кот наплакал. Да и характер – не подарок. И все же главное было в другом: его душа жаждала психологического реванша. Эта стерва (Марина) бросила его в трудный момент, нашла себе хахаля на стороне, когда он корпел над своими скудными заработками. Правда, она честно объяснила ему, что такая ситуация (мало денег) ее не устраивает, и такой муж (он) тем более. И, выпроводив его из своего дома, она тут же поселила туда «нового». Святая женщина!

Но, невзирая на подобную женскую подлость, Марина обладала несомненными преимуществами: она действительно была длинноногой блондинкой, довольно привлекательной, хорошо знала характер Толика и даже находила его приемлемым, у нее не было особо вредных привычек (кроме привычки заводить любовников) и, наконец, у Толика всегда был с ней хороший секс. И даже сейчас он все еще ее хотел. Сильно хотел. Она обидела и унизила его тогда, это верно… Но сегодня он уже немного другой. Сегодня он, как бы это сказать… готов принять на себя ответственность за их совместное будущее. Он чувствовал уверенность в себе, приятное, окрыляющее чувство, а, значит, все будет нормально. Не так, как раньше.

Толя подъехал к хорошо знакомому и когда-то (еще совсем недавно) близкому ему дому. Он остановился и приглушил мотор. Некоторое время посидел молча, настраиваясь на разговор. От взгляда на этот дом, на это место, у него к горлу невольно подкатил комок. Маленький зеленый садик, возле которого всегда резвятся дети. Небольшая асфальтовая площадка, с 4-мя каменными столбами по сторонам. Пара-другая уютных зеленых скамеечек, асимметрично раскиданных по периметру. Самая обычная 16-тиэтажка, небрежно возвышающаяся надо всем этим. Здесь они прожили более 3-х лет… Он успел привыкнуть к этому дому, может даже больше, чем к самой Марине. Ему было трудно смотреть на него без сердечного зуда, как, вероятно, Адаму на покинутый рай. Но он справился с собой, усилием проглотив тугой комок. Как и Адам, Толя отлично понимал, что в разбитые гнезда уже не возвращаются. Нужно строить новые. Рукой он еще раз погладил гладкий черный ствол, там, в глубине темного ящичка. «У тебя все получится», – неслышно шепнул тот. Оставалось ему поверить. Толик задвинул бардачок, вышел и запер дверцу. Он не знал, сколько ему понадобится времени, но полагал, что, так или иначе, не слишком много.

…– Послушай, оторви свою задницу от дивана и сходи в магазин! Матч подождет. Ты что, не понимаешь, что из-за этого на кухне все стоит?! Я же не могу разорваться! Ну!.. – громко говорила красивая блондинка в самое ухо мужчины, лениво развалившегося у экрана телевизора. – Ты можешь что-то сделать или нет?!