По ту сторону снов. Сборник

– Алле, полиция? Докладывает старший по складу. Обнаружен труп девушки. Что? Ну, где-где… Здесь, у нас, в лесу, возле территории бывшей воинской части. А теперь здесь склад.

Он продиктовал адрес, убрал телефон.

– Сказали «ждите». Да! И ничего не трогать, сказали. Вы там ничего не трогали?

– Ага, Васек вон обшшупал ее всю, – оскалился Михаил, – никак от еёных прелестей оторваться не мог!

– Вот брехун! – беззлобно отозвался Вася, – да мы и подойти-то побоялись. Так, издаля глянули, да и дальше пошли. Мне грибы нужны, а не прелести.

Вскоре прибыла полиция. Осмотрели место происшествия, сфотографировали, вызвали труповозку.

– Так, ну, теперь с вами будем разбираться, – следователь в форме деловито уселся на стул, разложил на столе бумажки, – составим протокол. Кто обнаружил труп?

Мужики переглянулись.

– Я обнаружил, – сделал шаг вперед Денис, – по грибы пошел, а тут и она. Ну, я сразу вам и позвонил.

– Вы ее знаете?

– Окстись, капитан, откуда? Говорю же, по грибы пошел.

– Так, хорошо. Может, слышали что-то? Ну, шум, крики? Может, машину видели какую?

– Нет, капитан. У нас тут ночью-то нет никого. На складе вторсырье одно. Охраны нет никакой. Мы с восьми работаем и до восьми вечера. С утра все тихо было, не было никаких машин, – четко, почти по-военному доложил Иваныч.

– Так, ладно. Значит, так и запишем в протоколе. Ваши данные?

Иваныч сообщил полностью фамилию, имя, отчество, год и место рождения, адрес своего места жительства. Следователь все тщательно записал.

– Пишите, нет-нет, не тут. Да-да вот тут вот. «С моих слов записано верно». Ага. И роспись. Если понадобитесь, мы вас вызовем.

– Да, хорошо. Всегда готов помочь родной милиции… Ой, то есть полиции! – отчеканил Иваныч.

Полицейские уехали. Девчонку увезли тоже.

Вечерело. Смена закончилась. Мужики закрыли на все замки склад, Иваныч попрощался и укатил на своем «Патриоте». Василий с Михаилом уселись в Мишину «девятку».

– Слушай, а че это он? «Я, – говорит, – нашел». И следак его записал в бумажке. Нас, что ли, выгораживал? Что-то не похоже на него, – Василий посмотрел на Михаила.

– Да не, никого он не выгораживал, – отозвался тот, – важность, значимость свою хотел показать. Он, дескать, тут главный. Он нашел. Он полиции первый помощник. Вот и вся его радость.

На другой день к восьми, как положено, все трое приехали на склад. Сели, как обычно, козла забить. Тут зазвонил телефон у Иваныча.

– Алле, слушаю. Да. Да, конечно. Так точно! Слушаюсь!

Он отключил телефон, посмотрел на мужиков.

– Следователь. Просит подъехать. Ни черта у них без Дениса Ивановича не получается! Ладно, поеду, подсоблю родной полиции с энтим делом разобраться.

Иваныч вышел горделивой походкой, сел в машину и укатил.

– О, видал? Он теперича главный по розыску. Без него не справляются, – выдал Михаил и они оба с Василием расхохотались.

После обеда приехал Иваныч. Его было не узнать – ссутулился, сгорбился, лицо мрачнее тучи. Зашел на склад, сел, закурил. Мужики молча глядели на него.

– Че, Иваныч, помог органам? Распутали дело-то? – наконец решился спросить Михаил.

– Жопа! – крякнул в сердцах Денис.

– В каком смысле? – удивился Василий.

– Да в прямом! Чего, думаешь, они меня вызывали? Прихожу, думал по этому делу, про девчонку эту будут спрашивать, а они меня в кабинет, и говорят эдак радостно: «Дорогой вы наш Денис Иванович Чибриков! Мы же вас, родной, два года уже разыскиваем! Вы же у нас злостный неплательщик алиментов»! И выкатили мне, суки, счет за все эти два года! Во как! Я им, значит, труп на тарелочке с голубой каемочкой, а они, гады, мне должок мой в нос суют! Да радостные такие! «Нашлась, – говорят, – потеря»! О как!

Суки – одно слово!

28.03.2021 г.

Своими тоненькими шипами

Стоял изумительный, тихий, теплый вечер раннего августа. В такую погоду на душе и приятно, и почему-то немного грустно одновременно. Особенно здесь, на даче у родителей. Все цветет и благоухает, напевают кузнечики, в соседней роще щебечут птицы. Тишина, покой и… легкая грусть.

Она расположилась в гамаке, медленно покачиваясь и наслаждаясь природой. Он, искоса поглядывая в ее сторону, собирал с куста малину. Когда набиралась очередная горсть, он нес ягоды ей и кормил с рук, как ребенка. Она улыбалась, принимая угощение и прикрыв глазки.

Они познакомились в новогоднюю ночь, случайно оказавшись в одной компании у друзей. Он был молодым, красивым, сильным и высоким. Она – невысокого росточка и такая тоненькая, хрупкая, что ему все время хотелось обнять ее, спрятать, защитить от всех бед и невзгод. От холода зимнего, от ветра, от житейских неприятностей, от любых проблем… От всего. И от всех. Когда он смотрел в ее огромные голубые глаза, ему казалось, что он падает в бездну, и это приятное ощущение падения, как невесомость, кружило голову.

Он стал ухаживать за ней. Все время старался быть рядом. Она благосклонно принимала эти ухаживания и скоро привыкла к тому, что этот большой, сильный и безумно влюбленный в нее парень всегда где-то здесь, под рукой. Это было удобно. Поэтому, когда он сделал ей предложение руки и сердца, она не задумываясь сказала: «Да».

Куст малины был просто огромным. С одного края он уже собрал почти все крупные ягоды. Мелочь брать не хотелось. А там, дальше, в глубине веток висели, перезревая, такие огромные и такие сладкие на вид! Стараясь выбрать самые лучшие, он неосмотрительно – одно слово, городской, что с него взять! – схватился рукой за ветку, чтобы отодвинуть ее. И вдруг десятки маленьких, тоненьких, но ужасно острых шипов вонзились ему в ладонь.

– О, ч-черт! – выругался он вполголоса, посмотрел на руку. Боль была адская.

Но хуже всего то, что какая-то довольно крупная игла проткнула кожу насквозь. Тут же выступила капелька крови. Стараясь никак не показать, что ему больно, он с невозмутимым видом продолжил рвать ягоды. Но тут пришла мысль: «Ой, чего ж это я! Не понесу же эти, испачканные кровью ягоды своей дорогой и любимой Наташке»! И с этой мыслью он отправил ягоды себе в рот. Вкуснотища! Тщательно вытер руки чистейшим носовым платком, надавил на ладонь. Нет, крови, вроде, больше нет. Еще больно, но крови нет.

Уже осторожно, стараясь прикрыть руку от шипов листьями, раздвинул ветки, снова набрал горсть. Подошел к гамаку, встал на одно колено, протянул ягоды любимой. Та резким движением ударила его руку, ягоды рассыпались по земле.

Он опешил. Наталья легко выпорхнула из гамака и, не оглядываясь, ушла в дом. «Не понял! – подумал он, – ладно, остынет, тогда и разберемся. Нет, но все же интересно! Что не так?».

Идти в дом не хотелось. Там сердитая – и с чего вдруг? – Наташка, ее родители, с которыми ему почему-то никак не получалось наладить добрые отношения и взаимопонимание. Он вернулся к малине. Натки нет, значит, можно и самому теперь полакомиться. Он не торопясь срывал ягодку за ягодкой, наслаждаясь вкусом. Нет, не сказать, конечно, что отношения с родителями жены были плохими или трудными. Нет. Все усиленно делали вид, что очень хорошо к нему относятся. Но в том-то и была загвоздка, что именно делали вид! Он это явственно чувствовал. Никто ни разу не сказал ему плохого слова, всегда они были гостеприимны и радушны. Но… Все время он чувствовал какую-то фальшь, какую-то натянутость, неестественность, что ли.

«В конце концов, это же мелочи! Мелочи жизни! – думал он, глотая малину, – главное, что Наташка со мной! Эта маленькая, чудная девочка! Как я люблю ее! А родители… Ну, так что ж! Мне же не с ними жить, а с Натусиком. И потом – всем мил не будешь! Перебьемся».

Пора было собираться домой. Он зашел в дом. Наталья, нахмурившись, сидела у телевизора. Он подошел, опустился возле нее на колени, попытался приобнять.

– Лапушка, что с тобой? Почему ты такая грустная?

Она небрежно и даже, как показалось ему, несколько брезгливо оттолкнула его руку, бросила зло:

– Сколько раз тебе повторять? Не называй ты меня этим дурацким словом!