Бронзовый ангел над океаном

За спиной стонала Лика, которую вытащила Светка, подтащила к Машке и положила рядышком.

–Добить бы вас, гадин таких! – Светка скинула куртку, свернула и подсунула под голову Лике. – Чтоб, заразы, не мучились и других не мучили!

–Светка, все же нормально! – Лика завозилась, пытаясь встать, чтобы все видели, что все нормально, охнула и легла.

–Я тебе покажу, нормально! – Светка щурилась и играла желваками. – Только встань, гадина, сама ухайдакаю!

Натка вытащила платок, обтерла Машкино лицо. Кровил порез на подбородке.

–Мурашки! – ухмыльнулась Машка. – Я дальше валяюсь – бегать Лике голой!

–Дура! – сказала Натка. – Обе, сучки, будете у нас голыми бегать!

–Со швабрами в заднице! – добавила Светка.

Светка вдруг всхлипнула, как девочка, варежкой вытерла глаза и сквозь слезы выкрикнула

– Если вам насрать на нас с Наткой, то идите вы в жопу, дуры две, гоняйтесь, сколько хотите, убивайтесь, но чтоб мы не видели, идиотки чокнутые! Я чуть не сдохла, думала все, разбились, а они, сволочи такие, еще и зубы тут мне скалят!

Светка закрыла лицо руками и заплакала…

–Свееет… – тихонько позвала Машка. – Свееетааа… Светулечка наша любимая самая на Свееетеее… Простиии

–Не будем больше, обещаем! – жалобно протянула Лика. – Простите нас, девчонки…

Натка, с трудом глотая слезы, погладила Машку по волосам.

–Ты, дура такая, не подумала, что тебя любят что ли? – прошептала она, капая слезами на щеки Машке. – Мы же со Светкой чуть с ума не сошли…

– Да что ты объясняешь им… – Светка вытерла слезы. – Лежат вон, довольные, и пофигу им… – Она вдруг засмеялась, махнув рукой. – Знают, заразы, что любим их и простим – вот и устроили!

Натка тоже засмеялась, бросив пригоршню снега Машке в лицо.

–Вот тебе, придурошная! – крикнула она, садясь на лед.

Машка засмеялась тоже, вытирая снег с лица, глядя в небо изумрудными глазами…

…Когда Валерий Иванович подбежал, наконец, к девочкам, он в сердцах плюнул и полез за папиросой.

– Вот ведь больные девки! – проворчал он, глядя на смеющихся девчонок. – Чуть не убились, а все хиханьки им! – Он вдруг улыбнулся. – Соловей! Встань со льда-то! Отморозишь ведь! И вы обе вставайте – разлеглись тут! На пляже прям, красотки, мать вашу! – И он засмеялся сухим, тихим смехом. – Ну, девки, ремня на вас нет! – сказал он, прикуривая папиросу от спички, и все засмеялись с новой силой…

…А потом Все впятером пили до черноты крепкий чай из мятого древнего чайника у Валваныча в каморке, сжав ладонями эмалированные, в черных выбоинах, кружки, с пиленным сахаром вприкуску, с баранками, которые по очереди таскали из полиэтиленового пакета, лежащего на фанерном столе, рядом с набором гаечных ключей в кожаном футляре…

Натка морщила нос, дула на нефтянно-черный чай, разгоняя пар, из-под ресниц глядя на своих подруг и в глубине души мечтая, чтобы так всегда и было им вместе хорошо и весело, как вот сейчас, в этой промасленной каморке, до потолка заваленной инструментами и деталями машин, на чурбачках с постеленной чистой ветошью вместо стульев, с байками Валваныча, с пластами папиросного дыма и громким хрустом разгрызаемого сахара… Она поняла вдруг, что любовь – это не только охи и ахи – а еще ответственность…

–Как сложно все, оказывается, – выдохнула она и потянулась за баранкой…

–Крепче за баранку держись, шофер! – подмигнул ей Валваныч, и все громко рассмеялись…

Глава 9

… Натка сосредоточенно пыталась завязать на черном чулке скользящий узел-удавку, старательно сверяясь со своим рисунком, торопливо сделанным на лекции. Узел упорно не желал становиться скользящим, а уж тем более, удавкой, и Натка, горестно вздохнув, в стотысячный раз развязала его и стала пробовать снова.

– Вообще,– отстраненно думала она, пытаясь определить по рисунку направление петли, – удивительная какая вещь, чулки… Вот кто это придумал? Ведь просто очень красивая деталь одежды, а вдруг – и жгут, если кровь остановить, и веревка прочная, если надо что-то привязать, кого-то связать. – Натка вспомнила, как также долго и мучительно осваивала она двойной узел – наручники. – И бинт, и маска на лицо, и даже оружие – если положить что-то тяжелое, да раскрутить… – Натка улыбнулась, вспомнив, как на занятиях Лика, сделав из чулка пращу, перестаралась с весом камней и чулок порвался, когда Лика раскрутила его, угостив всех каменной дробью… – Да уж, прямо швейцарский нож… И снимать удобно, и когда бежишь, не мешает, и красиво, в конце концов… Все ведь предусмотрели многомудрые наши учителя… Каждой мелочи в женском туалете придумано столько применений… – Натка вспомнила опять, как учились они из аэрозольного дезодоранта, зажигалки и гигиенического тампона делать «пугач» – маломощное, но очень шумное взрывное устройство… Натка накинула петлю узла на ножку стула, потянула – петля мягко затянулась.

–Ура! – тихонько сказала она и поставила табуретку на ножки, села на кровать и стала надевать чулок, только что бывший удавкой.

– Получилось? – Машка подняла глаза от конспекта, который читала, лежа на животе на кровати, мотая ногами.

–Ага, наконец-то! – Натка надела туфель, выпрямилась. – Сколько еще до отбоя осталось?

–Час с хвостиком. – подала голос Лика. Она сидела в позе лотоса на полу и красила ногти на ногах.

–Опять к буратинкам собралась? – спросила Светка. – Не жалко тебе деревянных человечков?

–Нет предела совершенству, дитя мое! – гнусавым голосом прогудела Машка. – Мурашки оттачивает мастерство стрельбы до полного автоматизьму, и пример ее…

–Машка, дурища, хватит – я ноготь из-за тебя криво покрасила! – Лика кинула в Машку конфетой, взятой из небольшой горки перед собой.

Машка вскинула руку, не глядя, поймала конфету, прочитала фантик.

–Трююююфеееель! – протянула она, разворачивая бумажку. – Послушай, Снежная – Нежная, сколько ты в сутки съедаешь конфет, печенья, сухариков, и вообще всего, что хоть немного похоже на еду? Почему ты не толстеешь при этом? Ты ведь загадка природы просто! – Машка засунула конфету в рот. – И жаметь, ты готофа ешть тхугвыми шутками, и даже во шне, и даже тогда ты не потолштеешь… Ликааа – ты феномен!

–Машка, прекращай словесный понос! – Лика бросила еще конфету. Машка поймала и зашуршала фантиком. – Дай позаниматься хоть полчаса.

Вдруг щелкнул громкоговоритель, и спокойный голос Медички пригласил Натку на индивидуальное занятие.

У Натки сердце провалилось в желудок, она растерянно заморгала.

–Кузнечик, это болевые, похоже… – шепнула Светка. – В последнее время, заметила, поодиночке стали выдергивать, по вечерам…

Машка вскочила на ноги, порылась в тумбочке и протянула Натке на ладошке боксерскую «капу»:

– Вот, возьми. Чтоб зубами не скрипеть.

Натка похолодевшей рукой взяла изогнутую резинку, и вышла из спальни.

Она быстро пробежала по коридору, поднялась на третий этаж и выдохнув, толкнула дверь кабинета Маргариты Петровны.

В кабинете, кроме Медички, сидела Ли. Они обе при виде Наташи поднялись, Медичка успокаивающе улыбнулась.

–Соловей… – изрекла она, – п`гойдемте с нами, пожалуйста.

Натка молча пошла вслед за Маргаритой и Ли, вниз, на первый этаж, потом по подземному коридору, освещенному желтоватыми тусклыми лампочками.

– Мы в тир идем? – спросила она.

– В тир. – кивнула Ли, прикуривая розовую свою сигаретку от золотой зажигалки. – Не бойся, ничего страшного.